В одном его шаге два её

Ночь укрыла город своим древним тёмным плащом, украшенным большими дымчато-серыми пятнами – тучами. Казалось, огромные комья грязной свалявшейся шерсти проглатывали почти все звуки. Ни одна машина не смела протяжно загудеть или позволить внезапно сработать режущей слух сигнализации. Даже неугомонный дождь больше не плясал в опаловом свете уличных фонарей. И только нефтяные вышки на берегу не знали покоя – ветер разносил их невнятные тихие стоны и всхлипы по всему побережью. Хоши лежала без сна. Она проснулась около получаса назад и более не могла сомкнуть глаз, как бы не силилась. Морфей как будто издевался над ней – давал вдохнуть усыпляющий аромат мака, но тут же прятал цветок, не позволяя отправиться в царство сновидений. И девочке оставалось лишь ворочаться из стороны в сторону, страдая от мучительной бессонницы. И так и эдак переворачивалась она, пыталась лежать на боку, на животе, на спине, ногами на подушке; натягивала одеяло себе на голову, заматывалась в него, как древняя египетская мумия, сбрасывала с себя на пол, но, к несчастью, все её старания приманить коварного бога сна своими «ритуальными танцами» оказались тщетны. Найдя наиболее удобное, но немного странное положение (хотя, возможно, читатель может счесть подобную позу совершенно обыденной), Хоши лежала, закинув пятки на подоконник, голову свесила с кровати, а сам корпус разместила поперёк своего ложа. Хоши уставилась на плакат с Бетти Пейдж, который когда-то выклянчила у своего отца. Хоть Хоши и казалось, что из-за неправильного угла обзора красотка висит вниз головой, менее привлекательной её это не делало. Девушка на чёрно-белом снимке обворожительно улыбалась идеально ровными белоснежными зубами, а глаза её игриво косились куда-то вбок и вверх, как если бы она только что выслушала предложение от очередного кавалера на танцах и теперь кокетливо медлит с ответом. «У такой точно никогда не было проблем с парнями, это точно. И я уверена, брекеты ей тоже никогда не приходилось носить», – Хоши неуклюже перевернулась на живот, чуть не рухнув с кровати. Подперев лицо руками и надув и без того пухлые, чуть розоватые щёчки, она принялась с интересом изучать противоположную стену, так как разглядывание немного прямоугольного лица, с еле заметной очаровательной вмятинкой на подбородке, главной красавицы Америки прошлого века вгоняло её сейчас лишь в депрессию и заставляло думать о собственном несовершенстве. После почти часа, проведённого в тишине и темноте, слух Хоши необычайно обострился. Она стала различать звуки, которые человеческому уху уловить чрезвычайно сложно. Этажом ниже спал дед; из его приоткрытого рта доносилось чуть слышное мирное дыхание. Периодически у него пересыхали губы, и он несознательно облизывал их. И всё это Хоши слышала из своей комнаты. А ещё она слышала, как во сне в беспокойно ворочается мама – она до сих пор не могла привыкнуть к новой кровати и поэтому постоянно не высыпалась, от чего по утрам вставала совсем разбитая и ужасно нервная. На улице можно было различить почти неслышимое гудение. Это вибрировал сам воздух, в предчувствии новой порции проливного дождя. Возможно, тучам уже надоело спокойно пастись на чёрном небесном поле, и они решили вновь взяться за излюбленное дело. Наконец-то Хоши почувствовала, как голова её тяжелеет, и ночной сон всё-таки соизволил снизойти до неё. Она быстро, насколько это возможно для сильно утомлённого за день человека, перекатилась к подушке и, поуютнее закутавшись в тёплое одеяло, приготовилась наконец-то замечательно отдохнуть. Веки уже скрыли под собой яркие зелёные глаза. Хоши сладко зевнула и поглубже зарылась носом в мягкую подушку. Неожиданно в комнате заиграла музыка – это звонил мобильный телефон. Мама в соседней комнате недовольно заворчала и ещё больше заёрзала на кровати. Хоши резко распахнула глаза и молниеносным движением схватила мобильник с прикроватной тумбочки. Номер звонившего ей был незнаком. Хоши не на шутку перетрухнула – кто ей может звонить в такую поздноту?! Не решаясь принять или отклонить вызов, она тупо пялилась в экран, зажав динамик большим пальцем. И вот только она набралась смелости ответить, как всё в момент прекратилось, и телефон смолк. Хоши быстро села на кровати – сон как рукой сняло. Её ужасно беспокоил этот таинственный звонок. Да кто это вообще быть может? А вдруг это просто кто-нибудь из её американских друзей сменил номер и пытался дозвониться, но не рассчитал время из-за разницы в часовых поясах? Или кто-то банально ошибся номером? А может, чего доброго, это какой-нибудь маньяк-извращенец?! Хоши помотала головой, отгоняя от себя бредовые идеи, так некстати лезшие в её воспалённое воображение. «Если надо будет – перезвонят», – Сказала мысленно она сама себе и опустилась на подушку. И звонок не заставил себя ждать. Мобильник вновь завибрировал у Хоши в руке, отчего та даже вздрогнула. Отбросив все сомнения, она ответила на вызов и поднесла телефон к уху. - Алло? – робко произнесла она. Какое-то время на другой стороне молчали. Ожидание ответа было просто невыносимым. Хоши ощущала, как её сердце чуть ли не в припадке бьётся о рёбра, а волоски на шее медленно встают дыбом. И тут наконец-то раздался голос. Смутно знакомый, тягучий такой. Но что самое странное, обладатель голоса сам был либо напуган, либо до чёртиков смущён. - Привет. Ты там не спишь ещё, нет? - А… А кто это звонит? – Хоши всё никак не удавалось взять себя в руки, отчего её голос ужасно дрожал. - Ты меня уже не помнишь? – обиженно откликнулись в телефоне. – Мы же с тобой вчера в кафе познакомились. Ты мне ещё свой номер дала, ну? Вспоминаешь? Перед глазами у Хоши тут же выросла исполинская тёмная фигура с фиолетовыми волосами. Как же… Как же его звали? Длинная, сложная фамилии такая… Мурасакибара, точно! Хоши вся похолодела, как только ей стоило вспомнить в подробностях парня из кафе. Странный - не знаешь, чего от него ожидать - пугающий до дрожи в коленях. Так теперь ещё этот монстр звонит ей посреди ночи. Какой же идиоткой она была, когда пожалела его и написала ему на салфетке свой номер! - Помню-помню, конечно же, – запинаясь, быстро ответила Хоши. – Но почему ты звонишь так… поздно? - Э-э-э… - парень замялся. Где-то в его комнате, возможно за много километров от дома Хоши, зашуршала упаковка чипсов. – Ну… это… не знаю я. Я недавно проснулся и совсем заснуть не мог. Потом вспомнил про твой номер и подумал, вдруг ты тоже не спишь... - Хоши услышала, как захрустели чипсы у него во рту. - Хе-хе, понятно… - фальшиво усмехнулась она, неумело прикрывая свой страх. У неё даже ладони вспотели, и телефон чуть ли не выскальзывал у неё из пальцев. – Но, знаешь ли, сейчас и правда очень поздно… - Ну и что? – Оборвал её Мурасакибара. – Ты же тоже не спишь ещё. Голос у тебя совсем не сонный. Может, поговорим о чём-нибудь? - Ладно. Но я как-то даже и не знаю, что тебе рассказать, – Хоши сильно смутилась. Внезапно помощь пришла оттуда, откуда её ждали меньше всего. Встревоженная всеми этими шорохами да звонками, дверь комнаты приоткрыла рассерженная мама. - Ты что, совсем сдурела? Мало того, что весь вечер сама не своя была, так теперь ещё и ночью по телефону треплешься – никому спать не даёшь. Тебе же завтра в школу! – злобно зашипела она на дочь. - Мам, но я здесь не при чём… - попыталась оправдаться Хоши, но женщина была неумолима. Вмиг она оказалась около её кровати, и вот телефон уже выхвачен из рук непутёвой девчушки. - Ты хоть на часы-то смотрела? Сейчас же глубокая ночь! Все нормальные люди уже спят, – шёпот мамы становился всё более грозным. - Но правда, мам… - промямлила Хоши. - Что, «мама»? Всё, я забираю телефон. У тебя он и так скоро к уху прирастёт. Мозги телефонными стали. Ничего, недельку без него перебьёшься. – Она сбросила вызов, открыла заднюю панель и, отсоединив аккумулятор, сунула его себе в карман. – Даже не пытайся его найти у меня в комнате. Я аккумулятор специально с собой носить буду. От возмущения Хоши не могла найти слов и, широко выпучив глаза, сидела на кровати и глупо хватала ртом воздух. - Да, мам, я… Оно само, ну! - Спи давай, – Женщина была настроена решительно. – Через пять минут приду – проверю. Щёлкнула дверь. Хоши грузно повалилась на кровать лицом в подушку. Угрюмо она пробурчала пару ругательств в адрес мамы и ещё больше – в адрес полуночника Мурасакибары. Хоши застала маму, когда та уже уходила на работу. - Что-то ты сегодня заспалась, – заметила мама, кладя в сумку складной зонтик. - Конечно. У меня же будильник в телефоне. Который, кстати, у тебя! – недовольно ответила Хоши. – И, мам, можно, ты мне его всё-таки отдашь? Я всё поняла, и такого больше не повторится, клянусь. - Нет, – холодно ответила мама. Она последний раз поправляла причёску перед зеркалом. Почему-то именно сейчас Хоши обратила внимание, как сильно постарела её мама. Просто не замечала раньше этих новых морщин, седых прядок, закравшихся в чёрные волосы, собранные в тугой низкий хвост. Какой-то ужасной усталости в её тусклых глазах. - Но, мам, пожалуйста… - почти жалобно застонала Хоши. - Я же сказала – нет, – отрезала та. Неделю поживёшь без него. И да, чуть не забыла тебя предупредить: в школу едешь сегодня на поезде. - А почему не на велике? – возмутилась Хоши. Она оглядела небольшую прихожую, давненько не видавшую ремонта, на наличие своего «железного коня» и, не найдя его, даже рассердилась. – А где он вообще? - Дедушка взял. Они с друзьями рано утром на рыбалку собирались, – повела узкими плечами мама. - Пусть развлекается на пенсии. - Но это же мой велик! – запротестовала Хоши. - И? Сегодня на улице густой туман. Всё из-за проклятой местной влажности. Ты и так дальше своего носа не видишь, а с такой видимостью ещё и собьёшь кого-нибудь случайно. Всё, не пререкайся. Я пошла, пока. Хлопнула входная дверь, и Хоши осталась дома одна – наедине со своей обидой на весь мир. Со злости она пнула стенку и тут же сильно пожалела об этом – сильно зашибла большой палец на ноге. Сыпля ругательствами и исходя желчью, она проковыляла на кухню и, не найдя в холодильнике ничего съестного, а лишь записку от мамы со списком продуктов, голодная отправилась в школу. Насчёт тумана мама оказалась полностью права. Огромное молочно-белое облако поглотило всю железнодорожную станцию, да так, что с трудом можно было различить, где заканчивается сама платформа. Хоши сидела на чуть влажной после дождя скамейке и наблюдала, как вокруг неё снуют расплывчатые человеческие силуэты; люди иногда сталкивались друг с другом, торопливо извинялись и спешили по своим делам. Хоши сидела и размышляла о том, как бы ей прогулять школу. Она так сильно рассердилась на маму, что просто обязана была сделать ей это назло. Остаться дома она никак не могла, так как дедушка мог вернуться в любой момент, и вот тогда уж ей точно будет не избежать головомойки. И где же ей незаметно скоротать целых шесть уроков? - Тома-чин! – Прокричали ей чуть ли не в самое ухо. От неожиданности Хоши подпрыгнула на скамейке и взвизгнула как поросёнок. - Да что это за день-то та… - она не успела договорить, как страх перекрыл ей воздух. Из тумана, как великан из детских сказок-страшилок, на неё глядел Мурасакибара. - Как классно, что я встретил тебя тут, Тома-чин! – даже из-под спадавших на лицо прядей длинных волос было видно, как у него блестели глаза. – Я в этом районе редко бываю, даже не сразу станцию нашёл. Так что будет здорово, если поедем вместе. - Так ты где-то неподалёку живёшь? – ещё больше перепугалась Хоши. Только этого ей не хватало. - Ну-у-у… Нет, – уклончиво ответил Мурасакибара. Он задумчиво посмотрел из стороны в сторону, покрутил головой, прищурил глаза и наконец неопределённо махнул огромной рукой в неизвестном направлении. – По-моему, я живу где-то там. Я в Аките недавно, так что постоянно теряюсь. «Пронесло», – успокоилась Хоши. Но тут в её голове что-то щёлкнуло, и она занервничала пуще прежнего. - Если ты живёшь далеко, то что ты здесь тогда делаешь? – боязливо поинтересовалась она. Мурасакибара тяжело опустился рядом с ней на скамью, отчего та, как показалось Хоши, жалобно заскулила под его немалым весом. - А-а-а… Так я в ту кондитерскую заходил, – протянул он. Только сейчас Хоши заметила у него в руках бумажный пакет, источающий слабый приятный сладкий запах. У голодной девочки весь рот моментально слюной заполнился, а в животе тоскливо заурчало. Мурасакибара перевёл серьёзный взгляд с Хоши на пакет и вновь на Хоши. Он нахмурился и почесал в затылке. - Хм. Хочешь чего-нибудь? – Фраза была явно вымученной – гигант совсем не хотел расставаться со своей покупкой. - Ну… - Хоши старалась пересилить себя и отвести жадный взгляд от свёртка. – Да нет. Нет. Не стоит, спасибо. - Ой, да ладно тебе, – закатил глаза он. – Держи давай. Ты же меня вчера угостила в кафе, – Мурасакибара сунул ей в руки ватрушку с вишней. – А вишню я и так не люблю. - Спасибо большое, - скромно поблагодарила его Хоши за угощение. - Но правда, не стоило. Так молча они и сидели на скамейке, пока Хоши смущённо жевала ватрушку. Мурасакибара всё пытался из себя что-то выдавить, но в итоге лишь неразборчиво мямлил и пыхтел. Отчаявшись, он вытащил из шуршащего пакета сладкий крендель и разом затолкал себе в рот. - Эво… ты меньвя пвости зха вчегашнее, – Теперь его слова стало совсем невозможно понять. - Что-что? Извини, я не поняла ни слова, – тихонько переспросила Хоши, аккуратно утирая с губ остатки тёмного вишнёвого джема. Мурасакибара кое-как прожевал свой крендель и попытался его проглотить, но чуть не подавился и зашёлся глухим кашлем. Хоши хотела было постучать его по спине, но тут же остановилась. В конце концов, её помощь ему – что слону пушинка. Мурасакибара откашлялся и с трудом перевёл дух. Он посмотрел прямо на Хоши – глаза у него слегка покраснели и немного слезились. - Я просто хотел сказать… Ну, в общем, я как-то не очень себя вёл вчера. Да и ночью тебе позвонил, – Он нервно, но не сильно дёргал себя за мочку уха. – Я извиняться плохо умею, честно говоря… - Да я тоже вела себя не как леди. Поэтому ничего страшного, – утешила его Хоши. Сегодня он ей уже не казался таким уж устрашающим, как накануне. Скорее даже растерянным и неуклюжим. Жидкая толпа на перроне оживилась и засуетилась – приближался поезд. Он неспешно плыл в густом тумане огромным длинным призраком. Его колёса еле слышно постукивали и позвякивали, как цепи заключённого. Путь ему сквозь белое облако прокладывал свет двух ярких фонарей, казавшийся таким неестественно живым этим хмурым блёклым утром. Хоши и Мурасакибара замешкались с сумками (которых у великана было целых две почему-то) и подоспели к поезду, когда двери уже почти закрывались. К их большому удовольствию народу было совсем мало, поэтому в вагоне осталось полно свободных мест. Мурасакибара вновь сел рядом с Хоши. - Там, на станции… Ты как-то очень странно меня назвал. «Тома-чин», да? Что это значит? – решила первой начать разговор Хоши. Поезд мягко тронулся с места и стал постепенно набирать скорость. - Я к фамилиям всех людей, которые мне нравятся, добавляю «чин». Всё просто, – улыбнулся Мурасакибара. - О, понятно, – кивнула Хоши. И тут же почувствовала себя неловко. Щёки у неё заалели. – Спасибо тогда. - Перестань так смущаться. А где ты учишься, кстати? – сменил тему он. - В старшей школе Кацунзи. Первый курс. - Здорово, я тоже на первом курсе учусь. Только в школе Йосен, – От этих слов Хоши чуть язык не прикусила. И вот этот громила учится на первом курсе?! Она думала, что он третьекурсник, как минимум, если вообще не студент. - Погоди-погоди… А сколько тебе лет? – недоверчиво, поглядывая на великана снизу вверх, спросила Хоши. - Мне пятнадцать. - Что?! – Она была очень шокирована таким ответом. Так получалось, что он её ровесник? Мурасакибара сдавленно засмеялся. - У всех такая реакция, когда я называю свой возраст. Просто я немного больше других людей, всего-то. - Обалдеть, - не удержалась Хоши. – Да ты не просто «немного» больше – ты огромный! Мурасакибара в ответ только пожал широченными плечами. Похоже, великан воспринял это как комплимент. Во все глаза Хоши разглядывала своего попутчика, который совсем и не возражал. Парень выглядел ещё более усталым и сонным, чем вчера в кафе. Синяки под глазами стали темнее и ярче контрастировали с бледным длинным лицом. Возможно, ему так и не удалось заснуть после ночного разговора. Хоть Мурасакибара и старался вести себя крайне дружелюбно и заинтересовано, в глазах у него читалась непередаваемая скука и тоска. Наверно, мир ему казался слишком маленьким и тесным. Миниатюрные людишки, снующие и путающиеся у него под ногами, крошечные животные, почти игрушечные дома и машины – всё казалось меньше с такой-то высоты. - Тома-чин, у тебя что-то случилось? – Мурасакибара по-детски склонил голову набок. – Ты какая-то грустная. Хоши помедлила с ответом, прикидывая, стоит ли посвящать в свои планы малознакомого парня. Решив, что ничего плохого из этого не выйдет, она сказала: - Я школу хочу прогулять. С мамой с утра поссорились, да и тест большой по физике планируется. Вот я и думаю, где бы я могла переждать шесть уроков. - Пропускать уроки – ой как нехорошо, – шутливо отчитал её Мурасакибара. – Но, знаешь, у меня есть идея. - И какая же? - У меня сегодня уроков нет – только занятия в клубе. Ну, точнее всех участников клуба сегодня освободили. Можешь посидеть с нами. -Нет, ты что! Я не могу! – Сразу же отказалась Хоши. Ей не сильно и хотелось провести целых шесть часов в обществе Мурасакибары. У неё до сих пор коленки дрожали, и во рту пересыхало, когда он находился рядом. Это как когда стоишь у подножия удивительно большой горы и не можешь увидеть её вершину, потому что она уходит головокружительно высоко в небо, да так, что вспарывает мягкие перистые облака и скрывается за ними. А ты стоишь внизу, крошечный, как муравей, потрясённый весь до глубины души и не можешь поверить в то, насколько же ты мал и ничтожен. - Да чего ты трусишь-то? У нас парни в клубе нормальные, добрые – никто тебя не обидит. Давай же! – стал упрашивать её Мурасакибара, как ребёнок, клянчащий у матери дорогую игрушку в магазине. – Тома-чин, ну пожалуйста! - Ох, - выдохнула Хоши. – А что за клуб у вас там? - Баскетбольный. - Но ты же сказал, что терпеть не можешь баскетбол! - Я соврал, – потупил взгляд Мурасакибара. - Зачем? – недоумевала Хоши. - Когда люди меня видят, сразу же думают, что я баскетболист. Меня это уже бесит, – угрюмо ответил он. – И баскетбол мне правда абсолютно не нравится. - Но зачем же тогда вообще играть, если тебе это не приносит никакого удовольствия? – Хоши всё меньше и меньше понимала своего попутчика. - Да просто потому, что я играю лучше всех. Я очень талантлив – ни у кого не получается лучше меня. Вот и вся причина, – Мурасакибара говорил чересчур уверенно. Хоши это даже возмутило – слишком уж самонадеянным выглядел парень. Да, он высок, руки у него огромные и сильные, но это же не всё, из чего складывается талант. - Так как, пойдёшь со мной? – повторил свой вопрос зазнайка. - Может, лучше не надо? – Хоши немного отстранилась от него. Поезд так резко затормозил, что пассажиры закачались на своих местах, как лёгкие былинки на ветру. Электронный бездушный голос из динамика объявил станцию. - Это моя остановка, кстати, – Мурасакибара кивнул головой, как бы подтверждая слова диктора. - Ну-у-у… Я не знаю. Может, я всё-таки пойду в школу... – затянула Хоши старую песню. - Всё, мне это надоело. Идём! – Громила схватил Хоши за руку. У той мурашки по спине побежали, и от дикого ужаса она вся обмякла, но всё равно пыталась как-то упираться – безуспешно. Мурасакибара даже не заметил паники на её лице и без особых усилий почти выволок её из вагона. Сначала Хоши хотела закричать, но поняла что, во-первых, уже поздно, во-вторых, никто ей на помощь не придёт - только завидев Мурасакибару, сами испугаются. «Ну всё, нету больше ни Холли Бук, ни Хоши Томацу. Прости меня, мама, за то, что я с тобой поругалась утром. Прости меня и дедушка за то, что я так редко слушала тебя и воспринимала всерьёз. Простите меня все-все – я вас так сильно люблю, но уже никогда не смогу сказать об этом, потому что меня куда-то тащит двухметровый монстр, и я понятия не имею, что он собирается со мной делать. Но одно я знаю точно – домой я живой не вернусь. Как жаль, что я даже не успела написать предсмертную записку», – Мысли Хоши бились в лихорадочном припадке, носились в голове со скоростью космических кораблей, сталкивались друг с другом, слеплялись, перемешивались и завихрялись, создавая в воображении девочки просто невообразимую бредятину, выходящую за рамки разумного. В ярчайших красках она представила себе, как Мурасакибара притаскивает её к канаве на отшибе города, подальше от любопытных взглядов, ломает ей хребет своими мощными ручищами, как сухую соломинку, потрошит её ещё тёплое безвольное тело, а потом, получив удовольствие от гибели невинной души, сбрасывает её в грязную воду. Или, что ещё хуже, перед тем, как убить её, надругается над ней. В конце концов, не настолько страшной она себя считала, чтобы на неё какой-нибудь маньяк не позарился. Да и наверняка этот Мурасакибара не школьник, а всего-навсего ненормальный беглец психиатрической лечебницы, которого уже вовсю разыскивают санитары. И с самого начала он ей врал, а эту школьную форму достал у несчастного школьника, утопленного им же в море. От всех этих безудержных плясок воспалённого сознания у Хоши подкосились ноги и начал бить мелкий озноб, а недавно съеденная ватрушка уже просилась наружу. С ужасом она обнаружила, что высоченный палач ведёт её по абсолютно незнакомой местности - чуть ли не лес вокруг и ни единой живой души. Какое-то огромное старое здание в европейском стиле, такое нехарактерное для Японии, мрачное, тёмное. Вот где-нибудь здесь она и испустит свой последний вздох. Какая же глупая смерть. Хоши уже чувствовала, как скрутило живот, разрывается голова, а сознание готово покинуть её… И каково же было её удивление, когда её, обессиленную и приготовившуюся отправиться к праотцам, втащили в просторный светлый спортзал. - Ацуши, ну наконец-то! Если нас сегодня освободили от уроков, это не повод опаздывать на тренировку! Уроки уже полчаса назад начались, а тебя всё нет! – послышался прямо с порога чей-то голос. - Ну… Я немного заплутал, - начал было оправдываться Мурасакибара. - Боже, что это?! Кто это? Что с ней случилось? – оборвал его уже другой голос. Перед глазами у Хоши всё поплыло. Она так передёргалась, что уже и не помнила, как её довели до скамьи и усадили. Вокруг её обступили пятеро взволнованных и озадаченных парней в спортивной одежде. Где-то сзади маячил жуть какой недовольный Мурасакибара. - Ничего себе, какая ты бледная… воды принести? – спросил её парень со светлыми, жёсткими на вид, волосами, торчащими во все стороны. – Ребят, принесите кто-нибудь попить! Другой юноша, почти такой же высокий, как Мурасакибара, с очень узкими внимательными глазами, молча кивнул и быстро принёс пластиковую бутылку с водой. - Где я? – только и смогла выговорить еле живая Хоши, после того как выпила почти половину бутылки. Её всё ещё нещадно лихорадило. Парни непонимающе переглянулись. - В старшей школе Йосен. На тренировке баскетбольного клуба. - А-а-а… - облегчённо выдохнула Хоши, но звук, вырвавшийся у неё из груди, прозвучал скорее как страдальческий стон, нежели как стон избавления. Тем самым она вогнала в ещё больший ступор окружающих. - Тебе плохо? Что вообще случилось? Хочешь ещё воды? – наперебой загалдели парни. - Он. Он меня сюда притащил, – просипела Хоши, еле ворочая языком, и указала за спины спортсменов, на Мурасакибару, который откровенно не понимал, что происходит, и почему все так суетятся. - Понятно. Одну минутку, – спокойным, умиротворяющим голосом сказал черноволосый парень. Он был очень привлекателен. Нежные, чуть женственные черты лица, аккуратная стильная стрижка, спадающая на лицо и полностью закрывающая левый глаз чёлка. Под правым у него была маленькая родинка-мушка. Он быстро и уверенно зашагал к Мурасакибаре. Оставшиеся беспокойно посмотрели на Хоши. - Не стоит так переживать за меня, правда. Всё уже в порядке, – заверила она их. - Точно ничего больше не хочешь? Если что-то понадобится – ты только скажи, – сказал самый мощный из парней. Голос у него был низкий и грудной , что очень подходило под его внешность. Его даже нельзя было назвать просто хоть сколько-нибудь симпатичным. Широкое лицо с близко посаженными маленькими глазами, нависшими над ними густыми бровями, крупный горбатый нос и квадратный выступающий подбородок. Он так же был очень высок и широкоплеч. Но, в отличие от Мурасакибары, ему хотелось доверять. - Спасибо большое за заботу. Всё нормально, серьёзно, – закивала Хоши и вымученно улыбнулась. - Так, всё, расходимся! Сейчас ещё остальные должны подтянуться. Так что живенько-живенько, пока тренер не пришла и не отвесила всем люлей! – Густобровый попытался навести порядок, но на него никто даже внимания не обратил. Он недовольно пробурчал: «В этой команде абсолютно не уважают капитана». Тем временем темноволосый красавец вовсю отчитывал посреди зала закатившего глаза Мурасакибару. Хоши почти не слышала, о чём они говорили - лишь жалкие обрывки фраз. - Ты хоть сам понял, что натворил? – Пусть голос парня пониже был спокоен и почти холоден, он явно был на пределе. – Ты её чуть до нервного срыва не довёл. - Да ладно, я сейчас всё улажу, чего ты так злишься, Муро-чин? – раздражённо ответил Мурасакибара. - Ничего ты не пойдёшь улаживать. Я сам с ней поговорю. А ты – дуй в раздевалку. Немедленно. Ацуши, ты ведь и так опоздал. Великан понурил голову и, специально, из вредности, черепашьим шагом дополз до раздевалки. Перед тем, как закрыть за собой дверь, он отчётливо пробубнил: «Ведёшь себя, как мамочка, глупый Муро-чин». - Когда же ты уже повзрослеешь, Ацуши? – темноволосый лишь хмыкнул. – Извини, я забыл представиться. Меня зовут Тацуя Химуро, – обратился он уже к Хоши и сел рядом с ней. – Приятно познакомиться. - Хоши Томацу. Взаимно. - Надеюсь, Ацуши тебя не очень сильно напугал? Мы-то уже привыкли к его выходкам, – сказал Химуро. - Есть немного. Ну, точнее очень много, – призналась Хоши, косясь на дверь раздевалки. - Он парень-то славный, хоть и странный немного. Правда. Да, есть у него кое-какие заскоки… - пространно стал объяснять он. - Как у Форреста Гампа? – Предложила Хоши. - Нет-нет, что ты! – замотал головой Химуро. – Ацуши это так, дурачится. Он просто вообще с людьми плохо сходится, вот и выкидывает непонятно что. Ты на него только сильно не злись. Я тут с ним поговорил, в общем, ему очень стыдно. Ацуши после тренировки обязательно извинится, хорошо? - Да ладно уж, ничего страшного и не произошло в итоге, – сказала она, хотя про себя добавила : «Просто напугал меня до потери пульса. Всего-то». - Вот и славно, – Химуро одобрительно поднял вверх большой палец и пошёл к остальным на площадку. Позже подоспели другие участники клуба, и Хоши, чтобы не мозолить никому глаза, особенно строгой и суровой на вид тренерше, перебралась на другую скамейку – чуть подальше. Всё же ей пришлось признать, что идея отсидеться на тренировке у баскетболистов и правда оказалась очень даже хорошей. Хоши никогда не была поклонницей какого-либо спорта, но наблюдения за игрой мальчишек полностью поглотило её. Пускай она абсолютно не знала ни правил игры, ни каких-либо комбинаций и даже понятия не имела о позициях игроков, ей безумно нравилось просто смотреть за тем, как оранжевый мяч летает от одного игрока к другому, как буграми перекатываются сильные мышцы под кожей парней. То, с какой лёгкостью они почти допрыгивают до кольца, отрицая законы физики и насмехаясь над ними. Камера её глаза старалась не упустить ни одного драгоценного кадра и сохранить его в памяти надолго. Когда же ей ещё удастся на такое поглазеть? К концу тренировки ей даже удалось запомнить по фамилиям участников стартового состава. Больше всего ей запомнился Окамура – как раз тот парень с кустистыми густыми бровями. Он-то и был капитаном, и его правда совсем никто не слушал. Пару раз Хоши еле сдерживала смех, до того забавны были его попытки показать себя как лидера. И, как она заметила, у всей команды это было чуть ли не любимое занятие - над ним подшутить. То Лю Вэй (парень, который принёс ей воды) как-нибудь прокомментирует его брови, то Кенске (тот, у которого волосы как солома были) подхватит и добавит что-нибудь про его бакенбарды. Мурасакибара ляпнет что-нибудь обидное невпопад, а потом будет долго удивляться, почему на него все так недовольно смотрят. И только Химуро по-настоящему серьёзно относился к игре, не позволяя себе расслабляться и отвлекаться. Примерно к пяти часам в зале остались только Химуро, Мурасакибара и Хоши. - Мне кажется, Ацуши очень хотел что-то сказать, – напомнил другу Химуро. - А… я? А что я? – захлопал глазами великан. - Ацуши, будь чуточку серьёзнее, – скрестил руки на груди Химуро. - А-а-а… Я всё понял – мой косяк, – Мурасакибара повернулся к Хоши. - Тома-чин, прости за сегодняшнее, вчерашнее и за всё-всё, пожалуйста. Я больше не буду. Честно-честно. - Извинение приняты, не беспокойся, – благодушно улыбнулась Хоши. - Тогда можно я тебя до дома провожу? – внезапно выпалил парень. – Это… в качестве компенсации. - Эй, Ацуши, не навязывайся, – осадил его Химуро. -Да нет, пускай провожает, - сказала Хоши. – Я сама извиняться должна. Дури себе всякой нафантазировала. И, к тому же, я не уверена, что смогу сама выбраться с территории вашей школы. - Ну, тогда как хотите. Я пойду. Ацуши, не опаздывай в следующий раз на тренировку, - попрощался Химуро. И напоследок добавил: – И не пугай больше девушек по дороге, хорошо? - Да никого я не пугал! – крикнул ему вдогонку Мурасакибара, но, глянув на Хоши, тут же замолчал. - Чего стоим, кого ждём? – бодро спросила она, одёргивая помявшуюся школьную юбку чуть ниже колен. - И верно – никого, – Парень сразу повеселел, заметив её позитивный настрой. Туман давно рассеялся ещё к полудню, освободив от своих липких пут город. В чистом ситцево-лазурном небе парил яркий, раскалённый добела, солнечный диск. Люди потихоньку выползали на улицы из своих офисов, с опаской поглядывая в небо и выискивая там хотя бы одну-две тучи. Им просто не верилось в такую благосклонность погоды, и поэтому зонтики у них уже были наготове. Хоши и Мурасакибара добрались до станции на поезде без каких-либо приключений. За всю дорогу никто из них и слова не проронил. Гигант даже просто боялся на Хоши посмотреть, до того стыдно ему было за утреннее происшествие. Он постоянно то что-то жевал, то наматывал на палец прядь длинных лиловых волос, то нервно теребил себя за мочку уха. -Тома-чин, а ты ведь про Бэтмена тогда в кафе не соврала? – ни с того ни с сего спросил её парень, когда они шли уже в сторону дома Хоши от станции. Она еле-еле поспевала за ним. Кажется, Мурасакибара еле-еле плёлся, но шаги у него были семимильные, и Хоши приходилось иногда чуть ни не на бег переходить. Она не сразу сообразила, о чём вообще вопрос, но, припомнив детали разговора за столиком в кафе, ответила: - Нет, не врала. Я какое-то время вообще ненормальной до него была. Каждую серию до дыр засматривала, вплоть до того, что почти все реплики героев наизусть знала. А как мне нравились там злодеи, ух… Мистер Фриз, Пингвин, Джокер… - Хоши как прорвало, и она безостановочно стала перечислять всех своих любимых персонажей и их особенности. Мурасакибара даже шаг замедлил, только чтобы не пропустить ни одного её слова. - А мне всегда Глиняный Человек, Крок и Пугало нравились, – восторженно подхватил он. – И сам Бэтмен. Только одного понять не могу: почему он всегда работал только ночью? Днём же тоже куча преступлений совершается. - Да тут же всё очень просто. Бэтмен – он же летучая мышь, и плащ у него такой, как крылья. Ночью же ничего в темноте не разобрать, и видно только его силуэт. А я думаю, каждый к мамочке захочет, натолкнувшись поздно ночью в тёмном переулке на огромную летучую мышь-переростка. Но днём-то мужик в плаще никого не напугает – только рассмешит, – объяснила Хоши. - Блин, я бы до такого точно не додумался… - признал Мурасакибара и снова стал дёргать себя за ухо. Они так оживлённо болтали про Бэтмена и других супергероев, что даже не заметили, как оказались около дома Хоши. - Спасибо большое за то, что проводил. Я пойду уже, наверное. Ещё раз спасибо, – помахала рукой ему на прощание она и хотела уже пойти к входной двери, как Мурасакибара её остановил. - Я ещё хотел у тебя кое-что спросить, – скромно проговорил он. – Я и правда настолько страшный и пугающий, да? - Да нет же, что ты! – Хоши не знала, что ему сказать в утешение. Мурасакибара совсем не верил её взволнованному голосу и лишь больше расстроился. – Ты… Ты просто очень внезапный. - Ну, тогда, может быть… - с надеждой, но всё так же запинаясь, начал он. – …прощальные обнимашки? Он развёл в разные стороны свои ненормально длинные для подростка руки, как альбатрос раскрывает крылья невиданного размаха. Теперь Хоши ощутила, насколько Мурасакибара огромен. Она сама-то с натяжкой будет упираться ему чуть ниже груди. Исполин ждал. - Это уж лишнее, наверно… - заплетающимся языком пролепетала Хоши, отступив ещё на один шаг назад. Парень опустил руки и весь сгорбился от такой неловкой ситуации. Но, неожиданно, переменился в лице – его вновь озарила какая-то гениальная идея. - Я всё понял. Ещё один мой косяк, – Мурасакибара так резко опустился на колени, что Хоши даже испугалась, как бы он не упал. - Боже! – пискнула она. – Да перестань же! Встань, быстро! Люди ведь смотрят! Прекрати! - Нет, – упрямо мотнул головой он. И снова распростёр свои объятья. Хоши нерешительно приблизилась к нему. - Ну, давай же. Иди сюда, – как будто обращаясь к ребёнку, только учащемуся ходить, позвал он её. – Я же не кусаюсь, – Но увидев, что Хоши снова испугалась, сказал: – Честно – совсем не кусаюсь. Даже стоя на коленях, Мурасакибара был выше её на полголовы или чуть больше. Хоши неуклюже попыталась обхватить великана поперёк груди своими короткими пухлыми лапками. - Кто тебя обниматься-то учил? – протянул Мурасакибара и обвил тело девчушки руками, отчего она вся встрепенулась и невольно прижалась к его чёрному форменному кардигану. Одежда вся пропахла специями от чипсов, сухариков и умайбо, от этого слабый, еле ощутимый запах пота и человеческого тела почти не чувствовался. - Ну как, не страшно? – тихо спросил он. - Не-а, – глухо ответила Хоши. - Так мы теперь друзья? - Друзья. - Мам, можно сегодня папе позвонить? – спросила она за ужином, тщательно пережёвывая горьковатую брюссельскую капусту. - Это ещё зачем? – удивилась та. - Да так. Нужно задать ему пару профессиональных вопросов, – загадочно пояснила Хоши.