Исследование 1. Там, где нас нет

Длинный коридор с белыми стенами, вдоль которых стоят стройные ряды темных стульев. Несмотря на то, что пустых мест практически нет, в помещении стоит тишина, прерываемая лишь потрескиванием вмонтированных в глянцевый потолок ламп. Изредка, то тут, то там слышится рваный вздох, кажущийся оглушительным на фоне окружающего безмолвия. На двери кабинета горит красным светом оповещение: «Без вызова не входить». Каждый раз, когда дверная ручка с тихим щелчком опускается, люди оживленно вскидывают головы, пожирая взглядами выходящего. Особый интерес всегда вызывают руки. Лишь пристально исследовав каждый сантиметр на чужом запястье, ожидающие переводят взгляд на лицо, чтобы наткнуться на наполненные невероятной усталостью и облегчением глаза. Ожидание тянулось бесконечно, прерываясь только оглушительным голосом, вызывавшим в кабинет ученика за учеником, да щелканьем дверной ручки. С каждым уходившим напряжение густело в воздухе, разрасталось, все сильнее наваливаясь на людей. Однако в один миг оно лопнуло, взорванное резким хлопком двери. Парень выскочил из кабинета, тяжело дыша, и задохнулся на секунду, почувствовав впившиеся в него несколько десятков взглядов. В его глазах сверкнула искра ярости. Все еще задыхаясь, он резко отгородил ладонью от других запястье левой руки и, прорычав что-то нечленораздельное сквозь крепко стиснутые зубы, рванул к выходу. На несколько секунд среди ожидающих возникло оживление. Кто-то перекинулся с товарищами парой фраз, однако все стихло так же резко, как и началось. Коридор вновь начал заполняться вязкой массой напряжения. Лишь одна девушка за все время так ни разу и не подняла головы. Длинные пряди неровной черной челки скрывали от окружающих ее сомкнутые веки. Она была слишком погружена в свои мысли, чтобы праздно глазеть на одноклассников, уже прошедших то, что только ждало ее впереди. Слишком важным для нее был тест. Слишком многое от него зависело. — Не волнуйся, родная, все будет хорошо. Мы ведь и так знаем, каков будет результат, верно? — мать с кроткой улыбкой заглядывала в ее глаза, бережно поглаживая по плечу. В ее глазах светилась нежность, смешанная с надеждой. Нет, не знаем. Об этом говорили темные круги, пролегшие под материнскими глазами. Об этом говорили подрагивающие руки, которыми мать пыталась успокоить. — Да, конечно, — улыбка вышла натянутой. Стараясь избежать исполненного надежды взгляда, девушка крепко обняла маму, зарывшись лицом в темные волосы. Полной грудью вдохнула такой родной запах сирени. Не хотелось никуда идти. Не хотелось двигаться дальше. Сейчас. Всего через мгновение все ее существо уже рвалось прочь, за порог дома в неизвестность. Такую темную и туманную. Но такую манящую. — …ро. Харо! Девушка нервно подскочила, будто внутри нее резко распрямилась сжатая пружина, рассеянно перебегая глазами от одного знакомого лица к другому. Одноклассники с любопытством поглядывали на нее. — Харо! — дверь приоткрылась, и из-за нее показалось морщинистое недовольное лицо, сверкающее линзами толстых круглых очков. — Харо здесь? Надтреснутый голос и частое повторение фамилии резали слух девушки, вызывая колкое раздражение. — Здесь, — как можно спокойнее отозвалась она. — Проходите, — одарив девушку, напоследок, укоризненным взглядом, женщина скрылась в кабинете. Все еще не до конца придя в себя, Харо рассеянно сделала несколько шагов в сторону двери. Она ощутила как сильно и тревожно колотится ее сердце лишь, когда коснулась отрезвляюще холодной металлической ручки. Еще шаг и пути назад не будет. Еще шаг и ее жизнь изменится навсегда, каким бы ни оказался результат. Девушка прошла в светлое помещение, напряженно осматриваясь и не зная как себя вести. Комната оказалась небольшой. В ней было всего два стола: один более длинный, стоявший ближе к панорамному окну, открывавшему вид на город, и небольшой столик, находившийся перед вошедшей. Недолго думая, девушка опустилась на стул возле маленького столика. Его поверхность была настолько глянцевой, что она могла без проблем увидеть свое отражение. Мельком взглянув на него, Харо заметила, что выглядит напуганной: широко распахнутые светлые глаза и быстрые движения грудной клетки выдавали с головой. — Все хорошо, не стоит так волноваться, — девушка вздрогнула, услышав мягкий голос со стороны. Она не заметила, что, помимо членов комиссии за большим столом, в комнате есть кто-то еще. Женщина со светлыми вьющимися волосами осторожно улыбнулась ей, несмотря на то, что в ее глазах читалась усталость. Этот день для всех выдался тяжелым. — Вы правша или левша? — вопрос несколько удивил девушку. — Правша. — Тогда, положите на стол левую руку и вытяните ее, — как только просьба была выполнена, женщина положила на стол расстегнутый широкий браслет и вложила в него руку Харо. Едва запястье легло на мягкую ткань внутренней части браслета, тот с щелчком захлопнулся, плотно обхватив собой руку. Девушка начала с любопытством рассматривать необыкновенную вещицу. Поверх мягкой серой подкладки была нашита коричневая кожа. На ней же размещалось несколько лампочек, пока не испускавших какого-либо света, и полоса с делениями, светящаяся бледным голубым. Однако более всего внимание привлекала металлическая квадратная пластинка, прикрученная к поверхности браслета за углы маленькими шурупами и крупная матовая слегка выступающая по сравнению другими лампочка в ее центре. Не прошло и минуты, как поверхность лампочки прояснилась, став глянцевой, и начала изредка мигать белым светом. — Ай! — девушка вскрикнула от все еще душившего напряжения и внезапной острой боли в запястье. Несколько тончайших полых игл проткнули кожу. — Что происходит? Она поискала глазами светловолосую женщину, ожидая объяснений. Та, стоя около стола комиссии, перебирала какие-то документы. Услышав возглас, она, не отрывая взгляда от бумаг, спросила: — Шеми, верно? Все в порядке. Браслет собирает о тебе данные и проводит анализы, так что посиди смирно несколько минут, пока он не закончит все проверки. Девушка заерзала на стуле, подавив вздох. Она даже не обратила внимания, когда женщина перешла с ней на «ты». Время текло невыносимо медленно. Несколько минут она пристально смотрела на изредка подмигивающую своим белым глазом лампочку, но вскоре потеряла интерес. Все внутри кипело. Возникало желание вскочить с места, походить из стороны в сторону, а лучше — побегать. Пальцы свободной руки уже принялись было выстукивать по столу дробь, но Харо остановила себя, решив, что так, скорее всего, будет мешать комиссии работать с документами. Не зная, чем себя занять, она начала осматривать кабинет и сидящих напротив нее людей. Обстановку комнаты смело можно было назвать скудной. Помимо столов в ней стояли лишь белые контейнеры с такими же браслетами, как на руке у Шеми. Члены комиссии, облаченные в белые лабораторные халаты, сосредоточенно перебирали бумаги, время от времени поглядывая на стеклянные планшеты с бегущим по ним голубым текстом. Глядя на окружающую ее стерильную белизну, девушка почувствовала себя чужеродной. Красная майка, черные шорты и коричневая длинная рубашка с закатанными до локтя рукавами, не такие броские среди оживленной улицы, казалось, стали в разы ярче и подобно магниту притягивали к себе глаз. В попытке отвлечься от своего открытия, Харо вгляделась в лица людей. Все они были не молоды, но и стариками их назвать было нельзя. Вообще определить их возраст было трудно: из-за напряженной работы члены комиссии хмурили брови, от чего морщины на лбах углублялись, под глазами виднелись темные круги. Губы периодически двигались и поджимались, как будто они что-то проговаривали, хотя с их стороны не доносилось ни звука помимо шелеста бумаг и стука ногтей по стеклянной поверхности планшетов. Разглядывая их черты лица, девушка наткнулась на суровый взгляд за линзами толстенных круглых очков. Женщина буквально прожигала им. Почувствовав себя окончательно неуютно, Шеми перевела глаза на свое отражение в столе и больше никуда не смотрела, надеясь, что тест вот-вот закончится. Вдруг, дыхание сперло. Девушка передернулась всем телом. Дыхание возобновилось, но стало судорожным. Она почувствовала, как по виску пробежала капля холодного пота. Казалось, что ее душу выворачивали наизнанку: будто в сознание ворвался грабитель и начал обыскивать его с фонариком, вытаскивая из него даже самые туманные отголоски мыслей. Несмотря на довольно слабые представления о чужом личном пространстве, Харо поняла, что здесь им грубо пренебрегают. Это вызвало в ней праведное негодование, которое она, однако, не могла высказать, потому что по-прежнему задыхалась. «Кажется, сейчас в моей голове вытравят всех тараканов» — мысль стремительно мелькнула, но тут же попала в луч света вездесущего «фонарика». Все кончилось так же внезапно, как и началось. Ощутив, что сознание больше никто не терзает, Шеми облегченно вздохнула, откинувшись на спинку стула. Изображение перед глазами слегка плыло, но быстро принимало привычные очертания. Вслед за зрением вернулась возможность понимания и анализа ситуации, и девушка осознала, что светловолосая женщина, напряженно всматривается в ее глаза, придерживая рукой за плечо. Очевидно, ей задали какой-то вопрос. — Что, простите? — голос оказался хрипловатым, и девушка прокашлялась, стараясь вернуть ему былую звонкость. — Как себя чувствуешь? — глаза чуть прищурились, а брови сдвинулись к переносице. — Нормально, просто внезапно поплохело, — Шеми непроизвольно провела рукой по лбу, и обнаружила на нем несколько холодных капель. — Это нормально, браслет завершил обследование и сбор информации. Дай-ка сюда руку, — не дожидаясь, пока тестируемая выполнит просьбу, наблюдатель схватила ее за запястье и стала внимательно вглядываться в белую лампочку, прекратившую мигать. Заметив столь неподдельный интерес, Харо тоже, с замиранием сердца, вперилась взглядом в белый кругляш. Вот он — момент истины. Внутри лампочки как будто происходило оживленное перемещение масс какого-то газа. Потоки перемешивались между собой, создавая причудливые фигуры и приковывая к себе взгляд. Среди белоснежных завихрений, напоминающих плотный туман, проскользнуло голубоватое. Потом еще одно, и еще. С каждым новым цвет становился все более насыщенным, пока вся лампа не окрасилась в лазурно-голубой. Девушка зачарованно наблюдала за переменой. Сердце тревожно трепетало. Что все это значит? Браслет на ее руке вдруг протяжно пискнул. Шеми охватило нехорошее предчувствие, когда она поняла, что больше не слышит шороха бумаг и перестука пальцев по стеклу. С немым вопросом, Харо заглянула в лицо сидевшей напротив и державшей ее за руку женщине. Почувствовав на себе взгляд, та рассеяно заглянула в широко распахнутые янтарные глаза тестируемой, но почти тут же отвернулась, напряженно облизнув губы. — Тест положительный. Исследователь, — произнесла она, обращаясь неизвестно к кому. Сердце девушки ухнуло вниз. Если бы она не сидела, то точно бы упала на пол, на подкосившихся ватных ногах. Она думала, что готова принять любой результат теста. Оказалось, что нет. «Исследователь…» — эхом отзывалось в ее голове слово. Взгляд Шеми метался от отражения в столе к лампочке на браслете, от браслета к комиссии, к женщине, чьи глаза были скрыты за гигантскими очками, к сидящей перед ней наблюдательнице. Вновь зашуршали листы и забарабанили пальцы по стеклу. Светловолосая женщина встрепенулась и направилась к другому столу за какими-то бумагами. Вид у нее был не менее потерянный, чем у самой тестируемой. Взяв, что требовалось, она вернулась за маленький столик и стала быстро просматривать текст. Девушка могла поклясться, что слышала ее шепот: — Надо же, еще один… Но ей было совершенно до лампочки, кто там еще оказался Исследователем. Вся прежняя жизнь рассыпалась в песок в ее руках, неумолимо ускользая меж пальцев. Она не оправдала ожиданий матери. Она оказалась мусором. А мусор люди выкидывают. — И… И что теперь? — Харо уловила в своем голосе истерические нотки. — А? — наблюдательница рассеянно взглянула на нее. — Ах, да. Завтра в 12 часов тебя будут ждать в Исследовательском Центре. Думаю, тебе не стоит объяснять его местонахождение. Твое имя будет… — Я не об этом! — раздосадовано перебила ее Шеми. — Что теперь со мной будет? — Я же говорю, — усталый вздох прервал фразу. — Твое имя будет внесено в списки новичков, просто назовешься, покажешь документы, и тебя проводят в комнату, где ты будешь жить. Далее проведут инструктаж и все объяснят. Скорее всего, будешь заниматься тем… чем обычно занимаются Исследователи. На последней фразе женщина замялась, не зная, что еще добавить. «Да. Точно. То, чем обычно занимаются Исследователи: не мозолят глаза нормальным людям». Девушка почувствовала, что начинает закипать. Все внутри возмущенно клокотало. Она резко вскинула голову, так что волосы, собранные в два длинных хвоста взметнулись, и с вызовом посмотрела в глаза наблюдателю. — А если я откажусь? — голос зазвучал резко и звонко, отразившись от стен полупустой комнаты. — Если захочу жить как обычные люди, что тогда? — Тогда ты будешь сидеть на шее у родителей, пока они не обнищают или не умрут, — грубый ответ последовал незамедлительно. Харо метнула яростный взгляд в сторону комиссии. Женщина в очках и не думала останавливаться. Так на нее смотрели далеко не первый раз. — На что ты рассчитываешь? Ни в какой ВУЗ ты не поступишь, ни на какую работу тебя не возьмут. Не маленькая уж девочка, должна понимать, что с людьми, у которых на запястье Браслет Исследователя красуется, никто дела иметь не будет. То, что ты сейчас прокричишь здесь несколько обидных слов, ничего не поменяет. Клеймо на тебе уже поставлено. Девушка цокнула, не прекращая буравить взглядом противную тетку, у которой на все находились отговорки. Голос разума явно проигрывал гневу, растущему с каждым произнесенным этим хрипловатым голосом словом. Мысли зароились в голове. Шеми лихорадочно прикидывала, что еще можно ответить. — А если я спилю браслет? — в голосе звучал неприкрытый вызов. Она чуть было не усмехнулась, разглядев, как женщина раздраженно поджала губы. — Ты действительно такая глупая, или просто притворяешься? — ей явно не хотелось возиться с упрямой девчонкой. — Браслет из сверхпрочных металлов, и единственное, что ты сможешь сделать, так это разорвать мягкую обивку и обнажить эти металлы. Едва ли кто-то захочет возиться с починкой браслета, так что руку в кровь сотрешь гарантированно. А теперь будь добра, угомонись и дай разобраться с твоей документацией. Уткнувшись носом в бумаги, член комиссии дала понять, что разговор окончен. Наблюдательница устало вздохнула и повернулась к разъяренной Харо. — Не пользуйся Браслетом, пока в лампочке «дымка». Он все еще пытается подстроиться под твое тело и собрать все необходимые данные. Завтра тебе подробно все объяснят, и… — она замялась на секунду. — Извини, но тебе не остается ничего, кроме как смириться и попытаться найти плюсы в новой жизни. Можешь быть свободна. «Свободна…» Шеми лизнула губы и скривилась, будто почувствовала на них горький привкус этого слова. Так ли на самом деле свободна? Она, молча, встала и направилась к двери. Вновь ледяное прикосновение металла к пальцам. Казалось, последний раз девушка ощущала его в прошлой жизни. Это было не далеко от истины: былая жизнь окончилась. Выйдя в коридор, она ощутила пронизывающие насквозь любопытные взгляды. Вскинув голову, Харо вызывающе заглянула в лица некоторых одноклассников, наткнувшись на глаза, в которых плескалось изумление. «Что, теперь не так смешно?» — она ощутила некоторое злорадство. — «А ведь в течение стольких лет эта шутка так нравилась вам». Не задерживаясь, девушка быстрым шагом направилась к выходу, даже не пытаясь скрыть, красовавшийся на запястье Браслет Исследователя. Автоматические двери с мягким шорохом разъехались перед ней, и Шеми утонула в городском шуме. После звенящей тишины, звуки улицы казались оглушительными. Вдохнув полные легкие воздуха, со специфическим ароматом осени, девушка медленно выдохнула и побрела вдоль шоссе, в сторону дома. Впервые за долгое время окружающий гул был приятен ей. Полуприкрыв глаза, Харо вслушивалась в рев моторов, свист пролетавших мимо машин, звонкие возгласы какой-то компании на другой стороне шоссе, перестук собственных ног по вымощенному плиткой тротуару. Ей хотелось наслушаться на всю жизнь, запомнить свой город во всей его обыденной красоте. Широко распахнув глаза, Шеми с неожиданным для нее самой восхищением стала рассматривать окружающие здания, отражавшие, подобно огромным сегментным зеркалам, потоки утренних солнечных лучей и имевшие такие формы, что в пору задаться вопросом: как они вообще способны стоять на земле; плавные изгибы труб пешеходных переходов, витрины магазинов с неоновыми вывесками, фонарные столбы, провода — все, что только можно охватить взглядом. Залюбовавшись городской эстетикой, девушка на какое-то время забыла о терзавших ее проблемах. Однако все быстро встало на свои места, когда прохожий, торопливо семенивший навстречу и пытавшийся на ходу потуже затянуть галстук, просчитался и толкнул зазевавшуюся локтем под ребра, да так, что Шеми пошатнулась. Не успела та бросить ему вслед злобный взгляд, как тот обернулся, на ходу и, скривив полноватые губы, прогнусавил: — Совсем Исследователи оборзели! Ничерта не видят! Тело что, само, без мозгов, в этой вселенной гуляет? Девушка сжала кулаки, впившись ногтями в бледную кожу, но ничего не сказала. Искра в глазах потухла так же быстро, как и разгорелась. Не ей учить нормальных людей манерам. Рассеянный взгляд упал на голубую чуть подсвечивавшуюся муть на запястье. На губах проскользнула усмешка. «Раз Исследователи для других подобны крысам, так может, действительно, уже пора бежать с этого тонущего корабля цивилизации?» Не сказать, что ее жизнь была особо увлекательной. Все просто. Все, как у всех: друзья, к которым можно прийти и поплакаться, когда плохо, учеба, где от тебя требуют идеального по всем параметрам выполнения заданий и усердия, дом, где можно переночевать, мать, которая готова утешить… Что-то внутри дрогнуло, когда Шеми вспомнила о маме. Как рассказать ей о результате? Стоит ли вообще говорить: браслет все скажет за тебя. Она ощутила щемящую тоску от осознания, что придется оставить маму в одиночестве, лишить последнего родного человека. В кармане рубашки завибрировал телефон. Раздосадовано вздохнув, она достала стекло, ограненное толстым металлическим бампером. «Мэнди» — значилось на своеобразном экране. Несколько секунд, девушка напряженно всматривалась в надпись, после чего резким движением пальца отклонила вызов. Для пущей уверенности — мотнула головой. Мысли стремительно проносились в черепной коробке, и она успевала улавливать лишь их обрывки, но одно для себя решила точно: чтобы было легче принять себя, со старой жизнью нужно кончать. Отрезать от себя, как ненужный придаток, причиняющий боль и мешающий двигаться вперед. За всеми этими мыслями, Шеми не заметила, как оказалась около своего дома. Она не запомнила, как прошла по холлу мимо вахтера, кивнув ему в знак приветствия, как поднялась в лифте на свой этаж, как нажала на дверной звонок и забыла отпустить кнопку. Помнила лишь, как дверь перед ней распахнулась, как взглянули на нее усталые, взволнованные материнские глаза, и как, в следующую секунду, она утонула в мягких объятьях и запахе сирени.