Исследование 1. Там, где нас нет

Шеми подняла голову и прищурилась, стремясь сквозь бьющие в глаза солнечные лучи разглядеть верхушку стоящего перед ней здания. Исследовательский центр — главное строение во всем городе, выглядело внушительно, возвышаясь над девушкой белоснежной громадой на добрые три сотни метров. Никаких углов, лишь плавные изгибы. Крупные темные глазницы окон густо усеивали фасад. Вдоволь насмотревшись на место, где ей предстояло провести всю оставшуюся жизнь, девушка сделала несколько решительных шагов и, преодолев десяток ступеней, прошла сквозь гостеприимно распахнувшиеся двери внутрь. Просторный светлый холл с высокими потолками не производил гнетущего впечатления, но Шеми все же насторожилась: где-то да должен крыться подвох. Пройдя через середину зала, пол которого покрывали крупные плиты с то ли растительным, то ли каллиграфическим причудливым орнаментом, она подошла к административной стойке. Женщина, сидевшая за ней, пристально, чуть прищурившись, следила за вошедшей, словно подозревая ее в чем-то, но как только та подошла, натянула на лицо вежливую улыбку и осведомилась: — Вы новенькая, да? Подскажите имя, фамилию и предъявите документы, пожалуйста. Прищур так и не исчез из ее глаз, оставляя неприятное ощущение, будто бы над гостем насмехаются. Когда та сравнивала девушку с фотографией в документах, и без того некрупные глазки консьержки превратились в узкие щелочки. «Надеюсь, у нее просто плохое зрение, и она не хочет надевать очки», — от мысли о том, что человек всегда выглядит так, будто ищет, к чему придраться или как бы поскорее от тебя избавиться, у Шеми мурашки бежали по коже. — Кажется все в порядке, — голос прозвучал несколько обиженно, видимо, зрение все же не причем. — Проходите в актовый зал, двери слева от вас. Женщина пренебрежительно махнула рукой куда-то себе за спину. Девушка поправила съехавшую лямку брезентового рюкзака и прошла в указанном направлении. Актовый зал был рассчитан не меньше, чем на сотню мест. Перед белой сценой вытянулись почти во всю ширину зала длинные скамьи темно-ультрамаринового цвета. На самой сцене ярким пятном выделялась такая же синяя трибуна. Бледно-голубые стены уходили ввысь, переходя в белый потолок, что, визуально увеличивало и без того большое помещение. Шеми несколько удивилась, разглядев в разных концах зала всего несколько человек. Не желая привлекать к себе лишнее внимание, она уселась на ближайшее ко входу место. Широко зевнув, потерла глаза, под которыми пролегли темные круги: этой ночью ей почти не удалось поспать. Глаза слипались, и девушка, устав противиться накатившей сонливости, позволила векам сомкнуться. «Всего пару минут…» Все прошло более гладко, чем она ожидала. Матери, действительно, не нужно было ничего объяснять. Та как будто еще до ее возвращения уже все знала. — Ничего страшного, — мама, всхлипнув, подняла на Шеми влажные глаза, — Ничего… Может быть, это то, что тебе нужно? Ей не хотелось отвечать. Она осталась стоять, потупив голову, отведя взгляд в сторону, боясь встретиться им с маминым и вновь разглядеть в нем надежду. Девушка просто ненавидела этот взгляд, потому что слишком отчетливо понимала, что не сможет ее оправдать. Кроме того, она уже и сама перестала понимать, чего по-настоящему хочет. Слишком противоречивым выдался день, слишком о многом еще стоит подумать. Впрочем, времени у нее теперь в избытке. — Может. Давай, не будем об этом. Неизвестно, когда еще мы сможем увидеться, так что надо этот последний вечер использовать, — Шеми ободряюще погладила мать по плечу. И им удалось ненадолго забыться. Стоя у плиты, они вспоминали, как хорошо было, когда Шеми была маленькой, когда их было еще трое, а не двое. Шкварчало масло на сковороде, из кухни доносился смех, звон тарелок, перестук кухонных приборов. Теплый свет лампы заливал накрытый обеденный стол. За любимым занятием девушка не замечала течения времени. Лишь когда перевалило за полночь, они вспомнили о грядущем дне. Наскоро умывшись, девушка легла в свою кровать. Некоторое время она осматривала такую родную комнату, цеплялась взглядом за небольшие детали, силясь навсегда отпечатать их в памяти. Однако вскоре глаза начали слипаться, и Шеми провалилась в беспокойный сон. Глаза защипало. В ночной тишине прозвучал усталый вздох. Шеми с трудом разлепила сомкнутые веки и потерла глаза руками, возвращая зрению ясность. В горле было отвратительно сухо. Девушка села на постели и, когда окружающие предметы вновь приняли знакомые очертания, встала. Стопы коснулись обжигающе холодной поверхности. Зябко поежившись, она вышла из комнаты и направилась к кухне. При мысли о стакане прохладной воды, Шеми облизнула сухие, чуть потрескавшиеся губы. Проходя мимо комнаты мамы, про себя отметила, что дверь не закрыта до конца. Она подошла ближе, решив прикрыть её, чтобы не споткнуться на обратном пути, но, к своему удивлению, услышала, что из-за неё доносится приглушенное бормотание. Ощутив острый укол любопытства, девушка осторожно, стараясь не издать ни звука, заглянула в щель и напрягла слух, стараясь разобрать слова. Тёмный силуэт ярко выделялся на фоне падавшего из незанавешенного окна света ночного города. Даже в тусклом освещении было видно, что кровать аккуратно застелена: мама даже не ложилась. Несмотря на это, привычную кофту с длинным рукавом на женщине сменила лёгкая ткань ночнушки. Полупрозрачная, она слегка шевелилась от слабого сквозняка, проникавшего в приоткрытую форточку и несшего с собой уличный шум. Город не засыпал даже ночью. И сквозь его голос, почти не слышно было другого, такого родного. — О Великие, даруйте дочери моей лёгкий путь, защитите от влияния сына вашего, Нимшора, не дайте угаснуть её разуму под напором стихии. Услышь дочь свою, Великая, не дай оступиться в дороге, направь ноги её на верную тропку, — сбивчивый шепот оборвался на несколько секунд, а после того, как возобновился, стал робким и ещё более тихим, так что почти полностью потонул в посторонних звуках. — Великий, нет сына твоего рядом со мной, но прошу от его имени, не дай другим сынам своим сбить с пути истинного дитя моё, огради от беды, что наслана быть может ими… За какие бы грехи не обрекали вы, Великие, часть души мою на вечное одиночество, не дайте моим ошибкам на судьбы близких влиять, и сберегите их. И без того пробудились в муже и дочери осколки души Нимшора… Сон как рукой сняло. Бесшумно отойдя от двери, Шеми осела на пол, опершись спиной о стену. Мысли гулким роем закружили в голове. Несмотря на то, что мать стояла к ней спиной, она точно знала, что руки той были сложены в молитвенном жесте. Никогда раньше ей не приходилось видеть, что мама молится. Возможно, поэтому девушка и не считала её верующей. Однако рассуждения о вере в Великих пришлось отложить на потом, так как не одна лишь религиозность матери оказалась для неё сюрпризом. Никогда раньше мама не упоминала, что именно случилось с отцом Шеми. Сама девочка мало что помнила о том времени, знала лишь, что было хорошо. Отец любил её, проводил много времени с семьёй. Вечерами они подолгу играли вместе. В каком бы паршивом настроении не возвращался он домой, все невзгоды тут же исчезли, а на лице вновь расцветала улыбка, когда отец видел порхающую на кухне маму и её, с радостным писком несущуюся навстречу, чтобы обхватить ручонками, впиться маленькими цепкими пальчиками в ткань рубашки и не отпускать, пока на шум в прихожей не прибежит мать. А потом он исчез. Просто собрался на работу, как это обычно бывало, поцеловал её в лоб, на прощанье, и ушёл. Позже, когда, став старше, Шеми спрашивала маму об этом, та никогда не давала внятных ответов, лишь говорила, что у него теперь иная жизнь. И допоздна засиживалась на кухне, в приглушенном свете рассматривая чистые руки. Все эти годы, Шеми думала, что он просто ушёл из семьи. Нет, она никогда не держала зла на него, и даже после ухода продолжала любить, надеялась, что когда-нибудь они все же смогут увидеться вновь. Если бы не обмолвка матери, не подозревавшей, что её подслушивают, девушка продолжала бы верить в собственную придуманную историю. «Осколки души Нимшора во мне и в нем. Значит, он тоже…» Осознание чиркнуло спичкой, зажигая внутри слабый трепещущий огонёк надежды. Встав, Шеми лёгкой бесшумной поступью направилась к кухне. Щёлкнул выключатель, и яркий электрический свет больно ударил по привыкшим к темноте глазам. Прищурившись, она подошла к обеденному столу, на котором все ещё лежал семейный фотоальбом, раскрыла его и быстро пролистала несколько страниц. Найдя нужную фотографию, девушка осторожно вытащила её и захлопнула книгу. Вспомнив об изначальной цели своего ночного визита на кухню, она налила из прозрачного пузатого графина воду в граненый стакан и в несколько жадных глотков опустошила его. Стакан со слишком громким стуком опустился на стекло столешницы, и Шеми виновато вздрогнула. Надеясь, что мать не слышала его, она шустро схватила со стола фотографию, щёлкнула выключателем и, прошмыгнув тенью по коридору, юркнула к себе в комнату. — Кхэ-кхэ! — Шеми испуганно подскочила, когда по залу разнесся басовый кашель, а микрофон слегка зафонил. Спросонья она даже не сразу сообразила, где находится. Перед глазами стояла пелена. Девушка поспешно потерла их, возвращая зрению ясность. Тем временем, человек за трибуной уже начал вещать. — Все мы прекрасно знаем, зачем вы здесь и почему, так что не будем тратить время на данные объяснения, — высокий, крепко сбитый мужчина своей внешностью и гаркающим голосом скорее походил на военного, чем на работника исследовательского центра. — Сразу хочу внести ясность: если кто-то из вас считает себя невероятно особенным везунчиком, в котором течет сила Нимшора, то вам стоит перестать тешить свое эго и принять факт, что, по сути, вы — биомусор. Из-за своей непостоянности вы не способны ничего дать современному обществу и даже обеспечить существование самим себе, так что пока вы находитесь на попечении государства, не смейте тявкать о своей тяжелой жизни! А теперь к делу. Все вы уже имеете общее представление о браслете на вашей руке. Моя задача: объяснить вам основы его использования и дать общую информацию о том, что вы можете делать, находясь здесь. Мужчина нажал на кнопку маленького пульта у себя в руках, и за его спиной, на стекле-экране появилась проекция браслета. — Все вы видите большую голубую лампу как здесь, так и у себя на запястье. Это — главный показатель того, что вы — исследователь. Чем бледнее лампа, тем ближе вы к нормальному человеку. Крайне редко, но бывали случаи, когда люди, изначально бывшие исследователями «исцелялись», так что внимательно следите за лампой, если она побелеет, когда вы будете далеко отсюда, вы навсегда останетесь там. Далее. Рядом с этой лампой находится полоса заряда браслета с небольшими делениями. Браслет, частично подпитываясь вашей энергией, держит заряд 3 месяца, так что где бы вы не находились, раз в 3 месяца вы должны возвращаться сюда и заряжать браслет. Зарядка продолжается в течение суток. Далее. Рядом с индикатором заряда находятся 4 кнопки, одна из которых красная. Это — кнопка экстренного возвращения. Нажмите на нее, через три секунды окажетесь в Комнате Прибытия, где всегда дежурит медсестра. Вторая кнопка — кнопка открытия Окна Переноса. После нажатия на нее вы выбираете мир, дату, время, место переноса. Не советую бездумно тыкать в первый попавшийся, так как прежде чем вы вновь окажетесь здесь, от вас может ничего не остаться. Перед тем как куда-то отправляться, советую сходить в Исследовательскую Библиотеку и основательно подготовиться. Третья кнопка — открытие меню. Там вы сможете найти списки всех действующих исследователей и связаться с кем-либо из них в случае необходимости. Там же находится база данных, которую вы заполняете сами для себя с помощью Библиотеки Исследователей и информации общего доступа. Перечислять все функции меню не буду, так как сами сможете разобраться. И последняя, четвертая кнопка, особенно прошу запомнить ее! Кнопка открывает справочник по использованию браслета! Если вы полный кретин и не запомнили ничего из того, что я сейчас рассказал, вы можете нажать на эту кнопку и прочитать инструкцию сами. На этом с браслетом все. Теперь поговорим о том, что вы будете делать во время свободное от исследований. Предупреждаю сразу, вы не имеете права находиться в центре, да и вообще где-либо в нашем мире дольше двух недель. Исключение составляет тяжелая болезнь, из-за которой вы не можете продолжать исследования. В то время, что вы находитесь здесь, вы можете посещать спортивный зал для тренировок, поверьте, они вам пригодятся, и пользоваться другими услугами, предоставляемыми центром. Допускается посещение близких, посещение Исследовательской Библиотеки, посещение общественных мест и мероприятий с условием, что в течение 36-ти часов вы вернетесь в центр. Если вы нарушите это правило, вас вернут в центр силой, вы лишитесь этих прав и сможете посещать Библиотеку лишь с наблюдателем. Надеюсь, все ясно? Ответом послужила весьма красноречивая тишина почти пустого зала. Раздраженно цокнув, мужчина продолжил свой монолог. — А теперь информация для тех, кто все же решит вести журналы. Вносить данные вы будете на специальных планшетах. После окончания записей обязательно переносите данные с планшета на браслет через кабель, который подключается в «гнездо» под кнопками, про которые мы говорили ранее. Чтобы перенести данные, в самом браслете вы должны открыть меню и выбрать иконку с надписью «Журнал». После этого на планшете, если вы вносили в него новый материал, появится окно с предложением передать данные. Думаю, далее не имеет смысла объяснять последующие действия. Инструкцию по использованию журнала вы найдете там же, где и инструкцию браслета. Для того чтобы получить планшет, напишите заявление и оставьте его на стойке возле входа. Планшет выдадут в течение дня. Есть вопросы? Зал благоразумно промолчал. Зачем нервировать человека, если можно позже открыть инструкцию и разобраться самому. Шеми заерзала на гладкой блестящей поверхности скамьи. Ей не терпелось закинуть вещи в комнату и отправиться в Библиотеку, и она не понимала, зачем им настолько подробно рассказывают о том, как использовать браслет, если можно просто указать им на кнопку с инструкцией и сказать: «Читайте сами». С другой стороны, возможно, многие, вместо того, чтобы почитать и разобраться в тонкостях использования необычного прибора, решили бы учиться «методом научного тыка» и создали бы администрации центра немало проблем. — Раз вопросов нет, заканчиваем. Сейчас я разведу вас по вашим комнатам. Там уже есть предметы первой необходимости, и большинством из них центр будет снабжать вас регулярно, ввиду вашей недееспособности. Администрация убедительно просит вас соблюдать порядок и не портить имущество. В противном случае, мы будем вынуждены применить меры, в числе которых максимально возможное ограничение времени вашего пребывания в центре. Девушка нервно сглотнула, когда суровый взгляд пронзительно-желтых глаз, упал на нее. «Снаружи — отель, внутри — тюрьма» — За мной, на выход! — гаркнул мужчина и, выключив экран, направился к дверям из зала. Шеми, сидевшая ближе всех к выходу, дождалась пока он пройдет мимо нее и тут же подскочила, взбудораженная большим количеством новой информации и желанием как можно скорее найти ей применение. Краем глаза заметила, что остальные покидали места нехотя. В отличие от них, у нее была мотивация. Выйдя из зала вслед за провожатым, небольшая группа направилась к лифтам. — Жилые комнаты начинаются с пятидесятого этажа и делятся по принципу: двадцать пять мужских и двадцать пять женских этажей. Как вы понимаете, центр рассчитан на большое количество исследователей, но, к счастью, за последние несколько лет число новоиспеченных значительно уменьшилось, так что сейчас в центре проживает не более ста семидесяти человек, включая вас и людей, которые прожили здесь не одно десятилетие. Парни выходят со мной на шестьдесят седьмом, девушки едут до восемьдесят девятого, там вас встретит ваша провожатая и разведет по комнатам… Шеми задумчиво провожала взглядом мелькавшие за стеклянными створками лифта этажи. Одинаковые коридоры, как кадры одной и той же сцены проносились перед ней. Необыкновенное чувство тяжести, как будто воздух вокруг резко набрал вес и улегся на плечи всей своей бестелесной массой, тянуло ее к полу, вызывая легкое ощущение головокружения. Лифт плавно замедлился. Девушка прижалась к стене, пропуская других к выходу, когда створки с тихим шелестом разъехались. Голос провожатого стал удаляться, а когда створки вновь сомкнулись, почти полностью исчез, но она уже давно не слушала его. «Надо разместиться и идти в Библиотеку. Нет, сначала — вернуться к стойке регистрации и подать заявление на планшет, потом — в Библиотеку. Что я буду там искать? Надо найти мир, в который он отправлялся в последний раз, и отправиться следом. Как это сделать? Наверняка есть библиотекарь, который подскажет, как найти. На худой конец, в Библиотеке, наверняка, есть местная база данных, где можно найти и мир, и человека. А что потом? Просто взять и прыгнуть? Нет… Надо нашерстить данных по этому миру и загрузить в планшет, чтобы тщательно изучить. Возможно, поискать что-то полезное, что можно прихватить с собой…» Девушка ощутила, что лямка рюкзака стала меньше сдавливать плечо, и вскинула голову: лифт снова затормозил. Рядом с лифтом стояла высокая стройная фигуристая девушка. К удивлению Шеми, одета она была крайне по-домашнему: легкая футболка, низ которой был завязан узлом на животе, короткие домашние шорты, часть светлых волос была собрана в большой небрежный пучок, в то время как другая струилась по плечам и доходила до поясницы. Заметив прибытие новеньких, она улыбнулась, обнажив острые белые зубки. — Добро пожаловать, отныне ваш дом — здесь. На этом этаже находится сорок комнат, но живу только я. Пространства вполне достаточно, чтобы свободно разместиться и не мешать друг другу. За мной. Она махнула рукой, направляясь к центру холла, и Шеми заметила браслет, сверкнувший голубым глазом лампочки, на ее левом запястье. Комнаты располагались по периметру здания, по десять с каждой стороны. Там где его внешние углы скруглялись, внутри — находились небольшие кладовки. В центре располагались несколько диванов и стеклянный журнальный столик. Вся эта незамысловатая композиция представляла собой общую гостевую. Оранжевые сиденья диванов ярко выделялись на фоне лежащего под ними светло-серого ковра с длинным ворсом. Серые стены, состоящие из квадратных панелей, по своему периметру имели оранжевые вкрапления. Исследовательница еще раз оглядела прибывших. — Поскольку теперь нас на этаже четверо, мы спокойно можем разместиться по углам. Моя комната — тридцать пятая, кладовые в нумерацию не входят, — она взглянула на листок, который держала все это время. — У меня есть дела, так что будьте умницами и разберитесь сами, ключи — на столе. С этими словами она всучила листок Шеми, стоявшей к ней ближе всех, и, что-то тихонько напевая, направилась к своей комнате. Девушка взглянула на крошечный список. «… Харо Шеми — к.15 …» Передав список двум соседкам, она подошла к столу, взяла карту с нужным номером и нашла свою комнату. Электронный замок тихо пискнул, когда карта мягко скользнула по нему. Комната встретила новую хозяйку затхлым запахом застоявшегося воздуха. Чуть поморщившись, девушка прошла внутрь и, скинув рюкзак на пол, направилась к большому, почти панорамному окну. Едва она открыла форточку, ветер ворвался внутрь, неся в себе свежесть вместе с городским шумом. Комната была небольшой, поэтому проветривание не заняло много времени. Шеми присела на край кровати и, с наслаждением вдыхая прохладный воздух приближающегося вечера, осмотрелась. По левую стену от входа находились зеркало, дверь в ванную комнату и кровать, по правую — шкаф с двумя раздвижными дверцами и стеклянный рабочий стол с несколькими полочками над ним. Рядом с окном, со стороны кровати, разместилось маленькое кресло, своей формой напоминающее яйцо. Над окном висели плотные оранжевые рулонные шторы. Вообще по цветовой гамме комната не отличалась от коридора: все те же серые, белые и оранжевые оттенки. Девушка откинулась на спину и вытянула перед собой руку, скорее по привычке, нежели специально осматривая ее. Несколько минут она невидящим взглядом смотрела, как аккуратно браслет сидит на руке и как мягко падает на его поверхность голубой свет его же маленьких лампочек. Прищурилась. Что-то слегка изменилось в ней. Какое-то время Шеми разглядывала предплечье, пока не поняла: оно непривычно чистое.