Controlled

Рей бежит. Стремительно, отчаянно, не разбирая дороги. Думаешь, я любил тебя? От боли в районе сердца дыхание заходится, будто и нет там больше этого самого сердца, будто вырвали с мясом и выбросили в один момент. Ты всего лишь жалкая мусорщица. Ты никто. Нет, нет, нет! Я тебя просто жалел! Бежать, только бежать. Все равно куда. Подальше от него, от слов жестоких, хлещущих больнее любой плети. Ты мне больше не нужна. Ты никогда не была мне нужна. Это неправда. Это не ее Питер. Ее Питер ни за что не сказал бы такого. У ее Питера глаза не горели кроваво-алым, не искажалось колючей злобой лицо. Но отчего так мучительно все сжимается внутри? Отчего рыдания горло стискивают, пробивая путь наружу? Отчего эти слова страшные из головы не выходят, окружают стальной клеткой — не выбраться? Отчего она убегает? Неужели сама не настолько сильно и любит, раз так легко поверила? Перед глазами картинки начинают мелькать: его смех, его лицо, то серьезно-нежное, то почти детским восторгом сияющее, их танцы, одни на двоих наушники, поцелуи при любой удобной возможности. Никаких сомнений. — Рей, постой! Его голос? Нет, нет, этого не может быть. Наверное, просто показалось. Надо выбираться отсюда. Она осознает себя посреди какой-то равнины. Уже успели сгуститься сумерки, неподалеку темнеют очертания одиноких деревьев. — Рей! Кто-то зовет ее, и это явно не галлюцинация и не фокусы Силы. Она останавливается, оборачивается. Он выходит из полутьмы, и сердце пропускает удар. Как он ее нашел? Как смог догнать? — Рей, что случилось? Почему ты убежала? Его обычный голос с явными нотками тревоги. Ни следа того холодного безразличия, той безжалостной ярости, с которой он произносил ужасные слова. Ни следа алого пламени в глазах. Она сглатывает. Это и правда был не ее Питер. Ее Питер сейчас снова с ней. Она обваливается на колени и наконец-то плачет в полный голос, сотрясаясь всем телом, ничего не видя от слез. Знакомые теплые руки обнимают ее, и она не сопротивляется — просто нет сил. Он гладит ее по спине, зацеловывает волосы и шепчет что-то вроде «ш-ш-ш, все хорошо», и может, все действительно не так уж и плохо, ведь он здесь, он вернулся, и в его глазах больше нет того хищного алого блеска. — В чем дело? Я наговорил каких-то глупостей? Рей подавляет странное желание усмехнуться сквозь всхлипы. Да уж, наговорил так наговорил. И теперь, похоже, ничего не помнит. — Ты сказал… — сдавленным, охрипшим голосом бормочет она. — Ты сказал, что был со мной только из жалости… Что я… просто никчемная мусорщица… Что я не нужна тебе… — Серьезно? Вот же гад! — он отстраняет ее от себя, заглядывая в глаза, и она окончательно убеждается, что алого блеска не осталось и в помине. — Рей, это все полная чушь. Ты нужна мне. Очень нужна. Я люблю тебя так, как не любил еще никого во всей этой чертовой Галактике. И ты самая потрясающая девчонка из всех, что я когда-либо встречал. Если ты считаешь, что я должен понести наказание за весь этот бред, то я не против. Только скажи. Рей не выдерживает и улыбается, да что там, ей смеяться хочется. Сердце вновь бьется сильно, живо, горячо. — Это был не ты, — шепчет она, гладя его лицо. — Это все Высший интеллект. — Да, точно, — он наклоняет голову, чтобы мягко потереться о ее нос своим.- Так как насчет того, чтобы вернуться и вместе уничтожить этого ублюдка? — Согласна.