oh, what a life ; season 1: awakening

После разговора с Алекс прошло несколько дней. Кара вновь была погружена в размышления, но на этот раз они выглядели куда лучше прежнего. Ей надо было поговорить с Леной. По-настоящему поговорить. Она понимала это. Недосказанность, оставшаяся между ними после того инцидента, продолжает рушить все мосты, способные вернуть их взаимоотношения на прежний уровень. Кара так же понимала, что ей банально не хватит смелости, чтобы поговорить с Леной лицом к лицу. Она наверняка наговорит глупостей, то есть облажается исключительно во всём. Что я должна делать? Как мне сказать ей о том, что я чувствую? Несмотря на кучу работы, оставленной в ДЭО на агентов, и на ждущую написания статью, Кара целый вечер металась по своей квартире, ища решение проблемы. – В благодарность Лена завалила мой кабинет цветами… может, я… может, устроить звездопад в её честь? Передвинуть местами планеты? Принести ей какой-нибудь бесполезный камень с далёкого астероида? Подарить котёнка? Мм… вариант с камнем кажется самым удачным. Кара продолжала измерять небольшую квартиру размашистыми шагами, перебирая сотни идей. В конце концов она упала на диван, издав громкий стон вопящей безнадёжности. – Половину из этого могла бы подарить Кара, но не Супергёрл. Супергёрл не может знать о Лене всё то, что знает Кара. Почему я просто не могу побить какого-нибудь злодея, чтобы осчастливить её? Светловолосая девушка то закрывала руками лицо, то озиралась по сторонам, то снова закрывала лицо. В обострённые моменты она перекатывалась с одной стороны на другую, пока не упала на пол, грациозно задев близ стоящий столик. Блокнот свалился прямо ей на голову, вызвав удивлённое «ай». И сравнить это можно было разве что с яблоком, упавшим на голову Ньютона, так как озарение, настигшее её столь внезапно, выразилось в кратком: – Эврика! Блондинка, схватив блокнот и ручку, положила их обратно на столик, и, стоя прямо на коленях, принялась что-то быстро строчить. – Ты же, чтоб тебя, писатель, Кара! Журналист! Ниа в восторге от тебя! Так возьми и напиши всё, что хочешь! Она не особо задумывалась о том, что писать всё же собирается от лица Супергёрл. Воодушевление, посетившее её в тот момент, перекрывало все остальные эмоции и здравый рассудок. Где-то десять попыток были абсолютно провальными, и вырванные, скомканные листы валялись вокруг неё. Кара потратила несколько часов на то, чтобы написать одно письмо. Любое слово, казавшееся ей неподходящим, было заменено на «правильное». Откровенно говоря, предложения на бумаге напоминали бессвязные попытки Кары что-либо промямлить. И всё-таки она перечитывала его множество раз, будто каждую букву проверяя. В итоге – главной причиной, по которой она прекратила гипнотизировать написанный своей рукой текст, оказалось время. Когда взгляд её упал на часы, Кара ошарашенно ахнула. – Мне пора! Лена, не уходи никуда! Несколько секунд оказались потрачены для того, чтобы сменить повседневную одежду на костюм Супергёрл. И, не забыв захватить аккуратно сложенный лист бумаги, блондинка взлетела ввысь, намереваясь отыскать Лену как можно скорее. В КэтКо Лютор не было, значит, оставалось лишь одно место, в котором она могла с головой погрузиться в работу – Л-Корп. Кара преодолела расстояние быстрее обычного, и, увлечённая разыгравшейся фантазией их с Леной примирения, она, к сожалению, не обратила внимания на звуки, доносящиеся из кабинета брюнетки. Когда ноги Кары коснулись балкона, когда она подняла голову, собираясь войти в помещение и посмотреть в зелёные, ужасающе пленительные глаза, она стала свидетелем сцены, к которой не была готова. Нет, она не в первый раз видела Джеймса и Лену вместе. Кара думала, что привыкла к факту того, что они были вместе. Тогда почему сейчас меня настолько раздражает их близость? Супергёрл словно вросла в то место, в котором приземлилась секундами ранее. Её уголки губ, готовые растянуться в улыбке, сейчас опустились, возвращая лицу равнодушное выражение. Будто перед её глазами вновь предстала сцена целующихся Имры и Мон-Эла. Тогда… почему я чувствую себя настолько разбитой? Кара отвела взгляд, когда Джеймс потянулся к Лене за поцелуем, и что-то в ней надломилось в этот момент. Вряд ли осознавая свои действия, она сделала несколько шагов по направлению к двери, но резко остановилась, когда ладонь уже легла на рукоять. Стёкла не смогли бы скрывать её вечно, а искать оправдания, если её заметят, хотелось меньше всего. Супергёрл расслабила обе ладони, не обратив внимания на выпавшее письмо, которое она писала с такой надеждой; не заметила она и удивлённый взгляд Лены, смотревшей на неё в самый последний момент – когда Кара уже скрылась среди растаявших красок ночного неба. От взгляда Лютор не ускользнул упавший, бережно сложенный лист бумаги. CEO непроизвольно попыталась вывернуться из объятий Джеймса. – Что-то не так, Лена? – Прости, Джеймс, я внезапно вспомнила, что мне необходимо подготовиться к завтрашнему совещанию и разобрать несколько отчётностей. Мы можем продолжить в другой раз? Отшивать мужчину, в котором, как она думала, нашла каплю спокойствия, – оказалось на удивление просто. Олсен не был глупым человеком, но он не мог позволить себе усомниться в Лене, потому лишь согласно кивнул. Улыбнувшись, Джеймс невесомо обнял женское тело и поспешил покинуть офис. Как только дверь за ним закрылась, Лена выбежала на балкон, надеясь, что бумажный лист не унесло ветром. – Не может же это быть какой-нибудь уловкой? Подняв найденный предмет, Лютор вернулась в помещение, присев за рабочий стол. Развернув письмо, её взгляду предстал ровный почерк. Лена заинтересованно всмотрелась в первую строку, и принялась за неспешное чтение. «Эй, Лена. Привет. Знаешь, это моя десятая попытка что-то написать. Нет, не подумай, что я настолько безграмотна, просто… это сложно, понимаешь? Ну, я даже не уверена, что ты будешь это читать. Это Супергёрл, если что. Так что глупое построение моей речи – последнее, о чём стоит переживать. Если честно, я хотела лично поговорить с тобой, но мне не хватило смелости. Я и не думала, что видеть такое недружелюбие в твоих глазах станет настоящей пыткой для меня. Да, знаю, ты уже говорила, что наша дружба – это что-то, что я выдумала себе, и что у тебя есть настоящие друзья. Но всё-таки я не могу оставить всё вот так. Дело не в том, что я хочу, чтобы ты смотрела на меня как на героя. Я знаю, что плохой из меня герой – ты права. Я вообще затеяла весь этот ужас с письмом, чтобы сказать кое-что другое. И если ты читаешь это, пожалуйста, дочитай до конца. Я согласна, что ты имеешь полное право считать меня виновной из-за того, что я пыталась действовать за твоей спиной. Это было огромной моей ошибкой – даже на одну секунду усомниться в чистоте твоих намерений. Мне так жаль, Лена, если бы ты только знала. Но я не хочу жаловаться. Жалость – последнее, что я хотела бы видеть в твоих глазах. Даже предшествующее недружелюбие куда лучше. Моя единственная цель – рассказать тебе, как сильно я раскаиваюсь и желаю тебе самых верных друзей, не таких, как я. Может быть, мы общались не так много, как мне хотелось бы. Да и большинство случаев такого общения были дополнены выстрелами, бомбами и вторжениями преступников. Не очень уютная атмосфера для беседы, правда? У меня не было времени на слова, но я могла выразить свои чувства в действиях: я так радовалась, когда мне удавалось защитить тебя, и я понимала, что готова прикрывать тебя в любой момент, когда бы ты не позвала меня. Я просто хочу, чтобы ты знала… несмотря на то, как сильно ты будешь ненавидеть меня, несмотря на то, как низко я паду в твоих глазах, несмотря на всё презрение, что ты можешь испытывать ко мне… я всегда буду защищать тебя любой ценой. Если тебе понадобится помощь – я всегда буду рядом. Ведь дружба бескорыстна, правда? Ты всегда была моей подругой, Лена, и поэтому я не позволю чему-нибудь плохому случиться с тобой. Поверь в меня хотя бы сейчас, пожалуйста. В общем… чувствую себя немного глупо, думаю, письмо выйдет исключительно нелепым. Мне кажется, я практически могу предсказать твой смех, когда ты закончишь читать это. Хотя… если ты улыбнёшься из-за этого – я уже буду рада. Знаешь, Лена… я вряд ли могу сделать что-то, кроме как попросить у тебя прощения. Мне очень жаль. Мне жаль, что я разрушила твоё доверие и заставила вновь разочаровываться в людях. Вот только вряд ли меня можно назвать обычным человеком… Так что… ну… прости, что я не сказала тебе всё это сама. Мне правда не хватило смелости, какой из меня после этого герой? Но видеть в твоих глазах… да, я не смогла бы. Ух, кажется, стоит заканчивать, иначе я точно утомлю тебя кучей этих разбросанных букв. Сладких снов, Лена, и не забывай, что ты всегда можешь положиться на меня – я готова зашвырнуть в космос любого, кто станет надоедать тебе». Когда Лютор приближалась к концу, она совершенно не обращала внимания на то, что почти не дышит, она даже не придавала никакого значения тому, что её пухлые губы, покрытые ярко-красной помадой, сокрушённо дрогнули, растягиваясь в улыбке. Она не понимала и не замечала реакции своего тела, пока не отложила письмо в сторону, а затем – пока не спрятала его в один из ящиков рабочего стола. Брюнетка ничего не могла сделать с сердцем, быстро бьющимся под блузкой; все её попытки вернуть самообладание были крайне жалкими. Лена не нашла ничего лучше, кроме как отправиться домой и провалиться в глубокий сон после тяжёлого дня. Размышлять о письме Супергёрл в таком нестабильном состоянии она совсем не хотела. Может быть, ей стоит попросить совета у Кары? – Я всё ещё не понимаю, что происходит в твоей инопланетной голове, но… спокойной ночи, Супергёрл.