Невозможность поговорить и слепые ошибки

      

Дни длились все очень мучительно. Лелуш не позволял Сузаку видеть себя. Все приказы он передавал через своих рабов. Сузаку уже ничего не чувствовал. Да, тогда он ощутил облегчение, но дальше все стало только запутанней. Это не вернуло им прежних отношений, а только усугубило то, что было. И вот император дал Сузаку выходной. Целый выходной, который в такой напряженной обстановке было очень тяжело выкроить. Для этого Лелуш работал днями и ночами, чтобы оставить один единственный день так, чтобы его защитнику выпал хоть один выходной. С момента того «изнасилования» прошла ровно неделя. Сузаку решил отправиться к храму Куруруги, ныне заброшенному, а потому и безопасному, находящемуся в чаще леса. На возвышенности. Сузаку решил использовать этот выходной на полную катушку и как следует отдохнуть в родном месте. Все равно с их отношениями уже ничего не поделаешь. Да и врядли когда-нибудь еще он сможет это сделать. Он оделся максимально безопасно, закрыл лицо длинным шарфом и марлевой маской а ля «больной», голову кепкой, а тело длинной невзрачной одеждой и отправился в путь. На своем ночном кошмаре пролетел Большую часть пути по подземным переходам, а наземную часть на транспорте и своих двоих. Дабы не засекли. Дабы не узнали. И вот он взбирается на самый верх лестницы. Проходит пару шагов в сторону храма. Наконец, цель достигнута, но вдруг сзади слышит шорох. Он резко оборачивается, готовясь к худшему, но видит такого же невзрачного, в закрытой темной одежде человека. И даже не смотря на одежду чувствуется его горделивый стан. Сомнений нет. Но что он задумал на этот раз? Сузаку не хотел подпускать или отталкивать его, но, все же, теперь было немного не по себе. Немного страшновато. После произошедшего ожидать о старого друга можно всё что угодно и это немного пугало. Ведь Лелуш не мог быть таким... Сузаку попытался отогнать эти мысли, ведь это все еще шанс.. Начать разговаривать?.. Еще мгновение, казалось, будто стрекот цикад разорвет уши. И вдруг человек в темном неожиданно падает на колени и молвит. - Прости, прости, Сузаку. Этого японец точно не ожидал. Как тогда на том же месте он передавал свою гордость из-за младшей сестры, так и сейчас. Но это все равно было неожиданно. Куруруги мог ожидать, что Лелуш что-то скажет ему или, в конце концов, выстрелит в него. Ну хоть в ногу. Ну хоть из пневматики. Но такого «выстрела» - точно не ожидал. Лелуш продолжал молча стиснув зубы сидеть. За длинным козырьком сверху было видно только часть горечно оскаленного рта и подбородок. Он смиренно просто сидел, ожидания «приговора» от друга. Рыцарь первый начал разговор. Все-таки, за эту неделю Сузаку так и не смог подойти к нему и поговорить. И вот. Он подступил первым. Британец ожидал быть снова втоптанным в грязь, как и тогда, быть избитым или просто спущенным с древней лестницы, находящейся за спиной. И тут же прикидывал, сколько понадобится на восстановление времени, чтобы также совершить реквием… Но тут он услышал шорох щебня под ногами японца. И приготовился к худшему, сжав сильнее кулаки, а затем расслабив. Еще немного шороха и увидел перед собой лицо Сузаку. Тот опустился на одно колено перед британцем и медленно положил руки на голову Лулу. Взял его за лицо и посмотрел ему в глаза. Мгновение, искра, прощение. Большего и не надо. А после повалил его и начал обнимать. Из глаз обоих лились слезы. Вековая стена льда была разбита горячими сердцами, жаль, что их счастью скоро наступит конец. Они просто лежали рядом и наслаждались той недолгой приятной близостью в объятьях друг друга, в том самом месте. И вот лежат они, Лелуш вдруг отстраняется, его лицо становится чуть более серьезным, он держит Сузаку на расстоянии вытянутой руки. - Сузаку, ты говорил, я могу попросить… -негромко произнес Ламперг. Сузаку промолчал. Он ожидал нечто подобное, но ответить просто не было слов. Лелуш привстал и навис над Сузаку. - Сузаку, позволь мне… снова взять тебя. - Лелуш стал медленно наклоняться к губам Сузаку, не услышав ответа, а лишь увидев его в глазах. И тут же оказался на полу сам. Теперь уже Сузаку нависал над Лулу: - я сделаю все сам. Теперь очередь удивляться была у британца. Между тем Сузаку сам наклонился к Лелушу и медленно его поцеловал. Лелуш аккуратно положил руки на лицо Сузаку и крепко держал его вблизи. Губы британца начали посасывать губы японца, чего тот явно не ожидал. А затем и язык. Вот они уже сплелись в страстном поцелуе. Рыцарь стал потихоньку снимать с Лелуша одежду: расстегивал замок длинного балахона, помогал снять его. Затем пошли пуговицы рубашки, обычной белой рубашки. Как давно он не видел Лелуша в таких простых одеждах. Лелуш тоже помог Сузаку сбрасывать сбрую. Но в отличие от Лелуша, плащ японца был на пуговицах, что не могло не нервировать британца. Он нервно дрожащими руками расстегивал последние пуговицы уже оторвавшись от поцелуя. Сузаку же нашел это беспокойное и полное желания выражение друга очень милым. Разделавшись с последними коварными пуговицами, пока Куруруги освобождал руки от рукавов, Лулу успел увидеть его лицо. Давно он не видел даже легкой, но такой искренней улыбки. А ведь со школьных времён ему этого так не хватало. Такой теплой, как весеннее солнце безграничной улыбки Сузаку, которая так и говорит: «как бы мрачно и холодно ни было, все равно взойдет солнце и наступит весна.» Куруруги тем временем снимал через верх невзрачную кофту. У нее не было застёжек, так что его партнеру не выпала честь до конца насладиться сим жестом, расстегиванием его пуговиц. Куруруги вновь навис над британцем и уже чуть более страстно поцеловал его, обняв голову того сзади. А правая его рука спускалась вниз и освобождала тело от уже таких ненужных штанов. Ширинки не было, штаны были на резинке. Лелуш, не отрывая губ от японца сам потянулся руками стянуть их . Но Сузаку сам разорвал поцелуй и нетерпеливо освободил ноги Лелуша от такой стремной невзрачной темной ткани. И увидеа снова те же самые трусы. Вернее, одни из похожих. Лелуш носил белье одной и той же модели, черные, тонкие. Кажется, он носил их всегда. По крайней мере за годы в академии и дальше. В раздевалке на физическую культуру жалованный британец кидал пару раз взгляды на сию деталь гардероба принца и нервно сглатывал, ощущая нечто горячее внизу живота. А после сразу выбегал охладиться в душ. Вот Сузаку стянул штаны и посмотрел на Лелуша. Тот был явно немного недоволен прерванным поцелуем. Ему было слишком мало Сузаку, слишком мало. Слишком долго он терпел свои чувства и носил маски и казалось, что сегодняшний бесценный момент вот-вот утечет сквозь пальцы, хотелось больше Сузаку, больше, насколько это только возможно. Сузаку привстал и расстегнул ремень, медленно расстегнул ширинку, как бы дразня ви Британнию своей небольшой скоростью и с упоением наблюдая за его рассерженным и нетерпеливым выражением лица. И вот штаны были сняты. Лелуш уже было потянулся к белью рыцаря, дабы начать свое грязное дело, но рыцарь не дал ему этого сделать и лихо впился поцелуями в шею британца. После он мягко поцеловал губы Лулу и пошел обкладывать поцелуями шею, ключицы и грудь друга, оставляя за собой мокрую дорожку. Левой рукой он взял один сосок императора и мягко докоснулся языком до его кончика. Правую руку он поднес к губам и слегка обмочил пальцы в слюне. Затем стал играть языком с одним соском Лелуша, играя второй рукой с другим. Сузаку нравилось ощущать легкий отклик от тела Ламперга, что не могло не вызвать легкой улыбки. Британец стойко сдерживал все ласки, и хотя его член уже явно был на пределе, Лелуш не хотел чтобы это заканчивалось. Он держал руками голову Сузаку. Мягкие волнистые волосы так и струились сквозь пальцы. Так и хотелось взять и потянуть за них. Но император не хотел снова причинять Сузаку боль, поэтому просто мягко спустился руками к кончикам его ушей и провел тонкими длинными пальцами сзади них, что вдруг вызвало бурную реакцию японца. Кое-кто нащупал его чувствительную зону и ласки быстро раззадорили японца. Он стал спускаться ниже, к паху. Приснял трусы и провел языком по возбужденной плоти, придерживая у основания. Он сделал так еще несколько раз, ловя возбужденные вздохи британца, перед тем как снова взять в рот. У Сузаку это был далеко не первый опыт подобных действий, рвотный рефлекс был давно приглушен, а потому он смог взять полностью, до самого основания и начать движение. Лелуш выгнулся от удовольствия. Этот вид был ни с чем не сравним, он уже не мог держать руки на голове Куруруги, нужно было самому удержаться на земле. Японец слишком умело орудовал языком, доставляя ранее не доступное наслаждение принцу. Лелуш закусил губу и готовился к «худшему». Но Сузаку не стал издеваться над гордостью британца и вместо того чтоб подготовить британца стал подготавливать себя. Куруруги догадывался, что опыт его друга детства был явно очень мал и ограничивался лишь их двумя недавними актами близости, если их можно было так назвать. Лелуш старался не показывать беспокойства, но нежелание оказаться «снизу», в том самом смысле явно читалось в его движениях. -«не беспокойся, Лелуш, я сказал что сделаю все сам, но это не означало, что я сделаю что-то, чего ты не хотел бы.» - с заботой подумал Сузаку и снял последнюю одежду с себя, оголив свою наготу. Британец было потянулся доставить удовольствие другу, но тот жестом показал отсутствие необходимости этого. Лелуш с удивлением обнаружил, что Сузаку-таки подготавливает себя. Увидев это, британец робко протянул пузырек с маслом Сузаку. Лелуш не мог сдержать своего некого стыда и спрятал лицо. -«да, Сузаку, в отличие от меня, не чудовище. Он мог бы уже давно «взять меня». Тогда когда он поймал меня, нет, даже раньше. Захоти он этого хоть в академии я бы не стал сопротивляться. Но он не сделал ничего подобного.» - осознание ситуации вдруг стало сжимать в груди и британец ощутил проступающие слезы. – «лучше бы он сделал это со мной, а не наоборот.» Но Сузаку уже был «готов». Направляя руками, он медленно насаживался на орган друга. Сидячее положение было явно неудобным, но для спортсмена это было небольшой проблемой. Рыцарь откинулся назад и уперся руками о землю. Немного погодя он начал медленное движение. Лелуш наконец очухавшись от своих тяжких дум узрел сию невообразимую картину: Сузаку изогнулся, по его рефлёному телу скатывались капельки пота, он тяжело дышал и получал явное удовольствие, при этом доставляя оное и самому Лулу. Британец не мог не наслаждаться сим видом, и не хотел, чтобы все закончилось так быстро. Хотелось, чтобы этот момент длился вечно. Они тяжело дышали, Сузаку ощутил боль в онемевших руках и остановился. Он привстал и встал на колени, упираясь руками в землю, оглянулся и пригласил Лелуша продолжить начатое. Император с трудом встал, обвел накачанные ягодицы ладонями, и слегка пальцами надавил на сфинктер японца. Услышав приглушенное мычание он вновь вошел плотью в задний проход друга и медленно продолжил двигаться, положив и свою руку на его орган и двигая ею. Становилось все жарче, День был на самом своем пике. Цикады, казалось, сходили с ума, или это был лишь шум в ушах. Вокруг никого не было, но легкое беспокойство быть пойманными с поличным все же тревожило душу Сузаку. Лелуш же позаботился о том, чтобы к поместью никто не сувался. И все же, некий азарт он ощущал. Движения стали резче и быстрее. Дыхание у обоих тоже стало более сбивчивым. Лелуш сильнее сжимал кулак с плотью друга, а его самого все крепче сжимал анус друга. Оба были на грани и продолжили движения. Сладкие вздохи Сузаку сводили Лелуша с ума, он не мог поверить, что однажды сможет заняться этим с Сузаку, что однажды тот сможет получать от этого удовольствие. Но Сузаку отвечал всем телом и явно хотел еще. Оба начали уставать, а жар стал невыносим. И они оба излились. Император рухнул без сил рядом с рыцарем, все еще стоявшим отчего-то на руках. Но Сузаку медленно опустился рядом с Лелушем. Мелкие камушки импровизированной дороги впивались в кожу, но у рыцаря уже не было сил сделать что-либо. Он смог лишь протянуть руку к Лелушу и положить лань на его оголенную грудь. Лелуш же, положил сверху свои руки. И повернул голову к Сузаку. Оба смотрели друг на друга, а голубое небо отдавало эхом их торопливые дыхания. Сузаку не смог долго лежать с открытыми глазами и отключился. Он был слишком измотан. Лелуш же не мог оторвать взгляд от своего теперь уже любовника, но и сам не мог особо двигаться из-за плохой физической формы. В последнее время график был исключительно сидячий, а на здоровье времени и вовсе не было. Но даже так, император собрал остатки сил и сел рядом с защитником. Положив руку на его теперь уже мокрые от пота, но все такие же волнистые волосы он начал слегка их гладить. В глазах Лулу читалась грусть – все нельзя было оставлять так, иначе их плану пришёл бы конец. Горькое осознание их болезненной ситуации вот-вот могло свести к истерике, но всё же ощущение тепла в груди не давали вырваться ничему подобному. - Спасибо, Сузаку. Спасибо за этот последний раз. – Сузаку сквозь сон услышал обрывок фразы оброненной Лелушем, но так и не смог ничем на нее ответить, не смог прервать свой сон. Британец поднял голову к небу и просидел так еще минут пятнадцать. Но все, это точно был конец, мгновение нельзя заставить остановиться, а реквием не ждет. И лучше сразу закончить с этим, иначе будет только больнее прощаться. Лелуш достал из кармана лежавшей рядом одежды свой коммуникатор и отдал приказ. <…> Сузаку очнулся в темной комнате. На руках были железные браслеты и он не мог двигаться. Не понимая, что же все-таки происходит он увидел 2-х людей, входящих в комнату. То был, все в той же темной одежде Лелуш и Джеремия. К Сузаку быстро вернулась память о произошедшем у храма, и, видимо, времени прошло не так много. Он ощутил сдавливание на шее. На нем был ошейник, явно прикрученный намертво к стене. Головой было повернуть трудно. По грустному лицу своего бывшего друга он понял, что за этим последует. И все же верить не хотелось. Джеремия учтиво встал в сторонке. Лелуш, мешкая грустно посмотрел на распятого Куруруги. И тут он смог все-таки срывающимся голосом прокричать: - нет! Не лишай меня хотя бы этого! Оставь хотя бы эти воспоминания со мной. Умоляю, Лелуш!- из глаз пленника потекли большие горькие слезы. Всхлипывая он продолжил умолять не стирать ему память. - умоляю, Лелуш, не надо. Я смогу выполнить задуманное, только не стирай, прошу, не стирай мне память! Умоляю, Лелуш! Оставь со мной эти воспоминания, умоляю!...- Куруруги зажмурился. Ком в горле буквально не давал ему вздохнуть. И осознание того что надо было раньше отказаться от старого плана, что надо было придумать новый, без реквиема, Лелуш ведь мог что-то другое придумать. Но Сузаку тогда был слишком настойчив в своем наивном желании мести. Он слишком долго отрицал свои чувства, слишком сильно следовал каким-то там при нципам, что в итоге сыграло с ним очень злую пьесу. И теперь от этого было слишком больно. Теперь, когда они вновь смогли говорить, нет, даже больше, смогли быть вместе. Это слишком больно. Сузаку ощутил мягкий поцелуй на своих губах и приоткрыл зарёванные глаза. Он увидел грустное лицо Лелуша и услышал тихое: Прости и прощай. Сузаку остановил свой взгляд за Лелушем, не будь он обездвижен и слабо, потянулся бы за ним. Но Лелуш вставая и кивнул Джеремии. Сузаку только и успел отчаянно вскрикнуть. В комнату зашли 2 солдата и схватили голову Куруруги, широко открывая глаза. Тот все пытался кричать и освободиться. Потому что это последнее человеческое, что осталось у японца. И эти драгоценные воспоминани, жэти моменты хотели у него отнять. Джеремия подошел вблизь к Сузаку и наклонил голову так близко, насколько это возможно, чтобы отключатель гиаса не достал полем действия их загиасенных солдатов. Синий глаз с перевернутой гиассовой птичкой выпустил поле, отменяющее прошлый приказ жить и освобождающий место для нового, наиболее жестокого и непоправимого. Стоявший до этого в скорбной позе император резко развернулся и своим повелевающим жестом вскинул руку и твердым голосом произнес: - Я, Лелуш Британский, повелеваю, Сузаку, любимый мой, слушай и повинуйся моим приказам! забудь все, что произошло недавно. Забудь нашу близости и нашу любовь! И.. Живи, Сузаку, живи! Сузаку не смог высвободиться. ну не может все так закончиться. Не должно, нет, это ужасно. Но гиас был неумолим. Некоторое время японец скручивался от крика: -нет, я не выполню этот приказ! Нет! Ни за что! Не забуду! Не могу забыть! Нет!! Но вскоре гиас взял верх, стенания рыцаря прекратились. - да, ваше величество. Взглояд остекленел, тело расслабилось. После этого рыцарь отключился. Его отвязали и доставили в его покои. Обмыли, переодели и уложили в кровать. Лелуш же еще некоторое время просидел в той комнате и просто, по-людски попросил Джеремию выйти. Джеремия все понимал и учтиво покинул комнату. Зеро же, оставшись в одиночестве опустился на пол и схватил голову руками, сквозь слезы все произнося: прости, Сузаку, прости! . . . Дни на вилле шли медленно. Куруруги заметил отметины на руках и нечто похожее на следы от укусов, но не придал этому значения. Точнее не хотел придавать. Пусть император делает что хочет, пусть даже использует свой гиас, все неважно. Главное чтоб их план претворился в жизнь. Рыцарь и император продолжили общаться только по поводу реквиема, но не более. Все вернулось на круги своя. И только слезы по ночам душили Лелуша и не давали ему столь необходимого сна, все ослабляя и ослабляя итак уже находившееся на грани измотанности тело. Лелуш стал по-настоящему мечтать о смерти. А головные боли превратили повседневность в нестерпимый ад. Но еще хуже было снова видеть холодную маску ненависти рыцаря. Это было невыносимо и очень горько.