Все думы о дальних краях

1. Сокрытый цвет. Саньжэнь Баошань так и сказала, спустишься с горы – больше не возвращайся. И, помолчав, добавила – мир под горой полон зла и опасностей, которые таит в себе сердце человеческое… Но саньжэнь Цансэ не дослушала последнюю фразу, она взяла свой меч, подвязала волосы алой лентой и положила в заплечный мешок несколько яблок, надкусив одно сразу же. Перед тем, как спуститься с горы, она слушала саньжэнь Баошань в пол-уха и отвечала своему Учителю размытыми фразами. Хорошо, Учитель. Не волнуйтесь, Учитель. Я не посрамлю вашего доброго имени, У-чи-тель. Саньжэнь Баошань тяжко вздохнула и ткнула пальцем в лицо девушки, от неземной красоты которой замирало сердце. «Ты хоть представляешь, сколько нечестивцев и подлецов позарятся на твою красоту? Сколько бед она может принести людям?» Но девушке было все равно. «Никому нет дела до меня, пока я прячусь на краю света, а ты делаешь из меня птицу в клетке, и ради чего?» «К тому же мое имя означает Сокрытый Цвет, этого должно быть достаточно, чтобы не привлекать внимания недобрых глаз». Баошань с болью в сердце покачала головой. «Какой прок в таком имени…» «И вообще, Учитель, проявите хоть каплю веры во все то, чему вы научили меня, ну пожалуйста!» Баошань махнула рукой, отпуская ее, у нее не осталось сил даже на ругань. Это ведь грешно… 2. Судьба Ночь была безлунной и ветреной, и как раз подходила для Ночной охоты. Это было недоброе место. Несмотря на близость Пристани Лотоса, в этих горах, покрытых густым лесом, то и дело появлялась разношерстная нечисть. Когда Цзян Фэнмянь и Вэй Чанцзэ увидели эту обезьяну-великана, бедное животное уже было обезглавлено, а Цансэ стояла рядом и вытирала лезвие меча о шкуру убитого зверя от еще свежей крови. Два Героя Юньмэна переглянулись. Вэй Чанцзэ вытаращил глаза и проговорил: «Отличный меч…» Черные одежды девушки скрывали ее в ночи, она выпрямилась, отправила меч обратно в ножны, расправила полы платья и ослепительно улыбнулась двоим глядящим на нее во все глаза дурням, обнажив клычки, от которых так и веяло небрежностью и легкомыслием. «Вы хотите что-то мне сказать?» Цзян Фэнмянь недоверчиво сощурился и заговорил с ней первым: «Ты… убила зверя в одиночку?» «Ага, это было непросто, и мне даже никто не пришел на помощь! Он выскочил прямо над моей головой, заревел так, что я чуть не оглохла, да еще вонял как смертный грех, страшно подумать, сколько лет он не мылся…» Девушка для вида прочистила уши, картинно закатила глаза и посмотрела на бездыханного зверя, легко отскочив от него на пару шагов. Потом она все же решила обратить внимание на двоих незнакомцев. «А вы что делаете здесь в три часа ночи?» Цзян Фэнмянь вспомнил о церемониях и торопливо назвал себя: «Цзян Фэнмянь из Ордена Юньмэн Цзян, по приказу отца я прибыл сюда на Ночную охоту, но… к нашей большой неожиданности, меч юной девы оказался быстрее и… острее». Девушка, казалось, пропустила похвалу мимо ушей, она лишь закатила глаза и пробормотала: «А я то думала, что это снова какие-нибудь сластолюбивые мерзавцы… Орден Юньмэн Цзян, как же, слышала! Пристань Лотоса, верно? У вас там, наверное, все утопает в лотосах? Должно быть, красивое зрелище! И какие же деликатесы там можно попробовать?» «Да…» Но даже когда целая стая вопросов угодила ему в лоб, Цзян Фэнмянь не попался на удочку и не забыл спросить имя и клановую принадлежность собеседницы. «Осмелюсь спросить… у кого обучалась мастерству фехтования юная дева?» «Учителя у меня нет». Молчаливый холод в глазах девушки мелькнул и исчез, вновь сменившись сиянием более ярким, чем свет луны. «Учитель отказался от меня. Вы можете называть меня просто Цансэ». Два дурня напротив нее снова остолбенели, а Цзян Фэнмянь, как громом пораженный, переспросил: «Цансэ? Цансэ Саньжэнь?» «Ага». Легендарный и самый одаренный ученик саньжэнь Баошань, спустившийся с гор – вот эта девчонка не старше пятнадцати лет? 3. Братья. Одержимая любопытством, Цансэ все-таки решила наведаться в Пристань Лотоса и отправилась туда вместе с новыми знакомыми. Кажется, ее занимало все, что встречалось ей на пути. Горы и реки, деревья и травы, цветы и птицы, рыбы и даже мошкара, на что ни укажи, все тут же привлекало ее внимание. Но ни одна мелочь из рассказа Цзян Фэнмяня о своем Ордене не задержалась в ее голове слишком надолго. Она вдруг обернулась и помахала рукой парню, который тихо шел позади них. «Эй, братец, я уже давно за тобой наблюдаю, почему ты все время молчишь?» Юноша замер, слово завороженный пролетевшей мимо него по ветру алой лентой в волосах девушки. Вопрос застал его врасплох, и возможно, именно поэтому он не заметил выступающего бугорка под ногами, запнулся об него и едва не полетел носом в землю. «Пффф… Хахаха!» Она беззастенчиво рассмеялась над его неуклюжестью. Цансэ достала из мешка яблоко и наклонила голову, глядя на него. «Ты до сих пор не сказал мне, как твое имя». Обстановку разрядил Цзян Фэнмянь: «Он с детства молчалив и замкнут, не сочти за грубость». Молчаливый парень, с опаской глядя на Цансэ, взволнованно выговорил свое имя, как будто боясь ошибиться: «Вэй Чанцзэ». «Так… твоя фамилия Вэй, значит ты подданный молодого господина Цзян? Но вы носите одинаковые одеяния, и я чуть было не решила, что вы братья». Вэй Чанцзэ робко улыбнулся, и только хотел что-то сказать, как Цзян Фэнмянь навалился на его плечо и с гордостью произнес: «Так и есть, мы братья». 4. Росток чувств. С тех пор, как Цансэ Саньжэнь спустилась с гор, слава ее меча шла далеко впереди нее, и даже в Пристань Лотоса она добралась чуть быстрее, чем эти трое. «Конечно, не только из-за этой обезьяны», Цансэ тряхнула хвостом, откусила внушительный кусок мяса со свиного ребра и продолжила болтать обо всем, что приходило в голову. «Проходя мимо озера, я поймала несколько старых речных гулей», «А еще я как-то охотилась на фазанов, а поймала парочку ложных фениксов». Цзян Фэнмянь: «…» Вэй Чанцзэ: «…» «Чего вы так на меня уставились, разве я похожа на какую-то слабачку? Эх-ма, я вам скажу, эти фениксы были такими вкусными…» Если бы Цзян Фэнмянь что-то решал в прославленном Ордене Юньмэн Цзян, он бы и впрямь осмелился принять в свой орден этого обладающего уникальными магическими талантами и недюжинным аппетитом… девушку. Кроме того, ее изогнутые брови и искренняя улыбка были такими красивыми… А Цансэ, с удовольствием допивая последний глоток супа, украдкой бросила взгляд из-за края чашки на Вэй Чанцзэ, размышляя, как бы заставить его произнести еще хоть пару слов. 5. Рассчет. В последствии Вэй Чанцзэ не раз задумывался о том, что на него сразу положили глаз. Но потом из спальни раздавался голос Цансэ, кричащий, что ребенок опять свалился на пол и куда-то уполз, и чтобы отец присмотрел за ним, так что Вэй Чанцзэ бежал на выручку и больше не задумывался о пустом. *** А сейчас Цансэ, кажется, собиралась задержаться в Пристани Лотоса надолго, она каталась на лодке, плавала, собирала лотосы, охотилась на фазанов, носилась туда-сюда, так что парням за ней было не угнаться. Но поскольку она была гостем молодого господина, будущего Главы Ордена, никто не решался спорить с ней. И все же иногда, несмотря на ее живой и от природы непоседливый характер, девушка могла целыми днями сидеть на тренировочном поле, наблюдая за тем, как Вэй Чанцзэ тренируется в стрельбе из лука. А потом, когда он заканчивал тренировку, она медленно, не торопясь, подходила к нему, поигрывая колокольчиком с резьбой в виде лотоса о девяти лепестках. Куда бы он ни направился, она шла следом. Вдвоем они прогуливались от тренировочного поля до поселка, и Вэй Чанцзэ ничего другого не оставалось, как сказать ей еще что-то, кроме «Доброе утро», «Спокойной ночи» и «Мгм». Хоть это и давалось ему нелегко. «Так где ты… раньше жила?» Цансэ, глядя на небо, ответила: «Учитель запретила говорить». Вэй Чанцзэ от волнения сжал в руках края рукавов, «А… Прости… Ну, значит… тебе нравится здесь? В Пристани Лотоса?» Чувства в пятнадцать лет – это едва сформировавшийся бутон лотоса, который вздрагивает даже от прикосновения стрекозы. Вэй Чанцзэ никогда не умел складно говорить, и все вопросы, которые он с таким трудом выудил из закромов своего красноречия, очень быстро закончились, так что теперь он покраснел весь до кончиков ушей и, едва не заикаясь, пытался сказать еще хоть что-то. Конечно, ничего не получалось. Но Цансэ, кажется, не винила его за это. Она лишь хихикнула, странно посмотрев на него, а потом ее внимание привлекли отцветшие лотосы на прилавке лоточника. Вэй Чанцзэ уцепился за лотосы как за спасительную веревку: «Эм… Я, я взял деньги, если хочешь, я куплю…» Но Цансэ схватила его за руку, с видом заговорщика подошла совсем близко и сказала ему на ухо: «Зачем покупать, когда… в пруду… растут… свежие!» Вэй Чанцзэ ощутил лишь легкое дыхание девушки и аромат ее волос, а больше ничего не услышал, поэтому даже не задумался, что будет, если их заметят – ведь у лотосового пруда есть хозяин… Не задумался он об этом даже тогда, когда уже под вечер шел с этой девушкой домой, сжимая в руках охапку свежих лотосов, на которых еще блестели прозрачными жемчужинами капли воды из пруда. А на спине его под тренировочной формой красовались такие же свежие следы бамбуковой палки, горящие, как язык от острого перца. Огромное солнце погружалось в озеро, вытягивая и бросая на дорогу впереди длинные тени этих двоих. 6. Влюбиться. Цзян Фэнмянь полюбил Цансэ. С первого взгляда полюбил. Точно так же, как Цансэ полюбила Вэй Чанцзэ. С тех пор, как эта девчонка появилась в Пристани Лотоса, все ее мысли занимал только его непутевый лучший друг. Цзян Фэнмянь долго не мог с этим смириться, но в итоге признался сам себе, что ничего не может с этим поделать, и что любовь невозможно объяснить с точки зрения логики. Также он стал замечать, что и Вэй Чанцзэ, кажется, полюбил Цансэ, вот только будучи абсолютным профаном в выражении чувств, он прятал от нее свои эмоции, едва завидев возлюбленную на горизонте. А он сам был продолжателем рода Ордена Юньмэн Цзян, и даже если бы ему удалось разлучить двоих влюбленных, избежать участи брака по расчету было невозможно. Что ни говори, а у Цзян Фэнмяня от рождения не было права выбора. В тот единственный раз, когда он собрал всю свою смелость в кулак и собрался признаться Цансэ в чувствах, он нашел ее на холме за цветочным садом. Вместе с Вэй Чанцзэ. Цансэ играла с цветами и кузнечиками, а Вэй Чанцзэ с нежностью смотрел на нее и тепло улыбался. И Цзян Фэнмянь подумал – так тому и быть. Он ненавидел сожаления. Это невысказанное юношеское чувство было похоже на воздушного змея, который дети запустили в небо, но, обезоруженные его красотой, так и не решились выстрелить в змея из лука и позволили ему улететь далеко-далеко. И ощущение тоски по этой красоте оставалось с ними еще надолго. Но когда Цзян Фэнмяню исполнилось семнадцать, матушка позвала его в Большой Зал и представила девушку с гордым взглядом. Про таких еще говорили – брови дракона, глаза феникса. Перед тем, как оставить их наедине, матушка приказала ему быть учтивым с гостьей. Девушка была прекрасна, без единого изъяна, словно богиня с небес, только взгляд немного выдавал заносчивый и властный характер. Не моргнув глазом, девушка бросила на Цзян Фэнмяня оценивающий взгляд, но все же не забыла о приличиях. «Клан Мэйшань Юй, Юй Цзыюань» Цзян Фэнмянь, склонив голову, ответил на приветствие: «Орден Юньмэн Цзян, Цзян Фэнмянь» Следующие слова девушки оказались острым лезвием, которое больно поранило его. «Ты влюблен в нее, так ведь?» Он резко вскинул голову. Вэй Чанцзэ стоял на пороге Большого Зала, Цансэ потянула его за рукав, сделала знак взглядом и побежала прочь. Красная лента в ее волосах превратилась в языки пламени, которые насквозь прожгли его сердце. Цзян Фэнмянь понял, что ничего не выйдет. 7. С первого взгляда. Глава Ордена Цзян притащил Цзян Фэнмяня в Храм Предков за шиворот. Он не стал дожидаться, когда наследник встанет на колени ровно, и первый удар плети пришелся прямо по его ногам. «На колени!» Чтобы не закричать, Цзян Фэнмянь закусил губу так сильно, что она побелела. В дверном проеме показалась матушка, которая торопилась со всех ног, но до ее появления отец успел занести плеть еще раз и обрушить ее на спину Цзян Фэнмяня. «Что случилось? Почему ты бьешь сына?» Матушка торопливо подбежала и повисла на руке отца, которую он уже занес для следующего удара. «Неужели нельзя решить проблему словами?» «Словами? Ты разве не видела, как он повел себя с А-Юань? Она такая серьезная девушка, с чего ты вдруг решил, что можешь грубить ей?» Отец отбросил руку жены и ударил еще сильнее, но ему удалось выбить из Цзян Фэнмяня лишь едва слышный вздох. Он только что узнал, что когда боль становится невыносимой, слезы никак не желают катиться из глаз. Сквозь сжатые зубы он выдавил только одно: «Я… не хочу жениться…» Отец кивнул и холодно усмехнулся. «Ты хоть понимаешь, что ты говоришь?» Плеть поднялась вместе с гневом в словах отца и безжалостно опустилась еще пару-тройку раз на спину Цзян Фэнмяня. Голос отца стал угрожающим и отрывистым. «Поднимайся на колени! Я спрашиваю тебя, ты понимаешь, что ты такое говоришь?» Рукоять плети отца уткнулась в плечо Цзян Фэнмяня. «Если хочешь знать, Цзян Фэнмянь, я вовсе не желаю тебя наказывать. Но ты не оставляешь мне выбора». Цзян Фэнмянь, держась руками за пол, пытался выпрямиться. От боли его ноги тряслись, но отец даже не собирался давать ему время отдышаться, он заносил плеть снова и снова, приговаривая: «Не понимаю, где ты набрался смелости, чтобы так легкомысленно относиться к правилам Ордена». От боли даже мысли Цзян Фэнмяня стали прерывистыми, и ему все-таки пришлось признать, что откуда-то из самой глубины души на поверхность поднялось сожаление. Сквозь свист плети он услышал голос отца: «Должен признать, твоя стойкость заслуживает похвалы. Но и она не может встать на пути будущего нашего Ордена». В конце концов, когда мать бросилась защищать сына, отец все-таки отбросил плеть в сторону. «Послушай меня внимательно, Цзян Фэнмянь. Брачный союз между Орденом Юньмэн Цзян и кланом Мэйшань Юй должен быть заключен, его нельзя расторгнуть. И на Юй Цзыюань ты женишься, даже если небо рухнет на землю». Цзян Фэнмянь в полной мере ощутил себя будущим хозяином Пристани Лотоса, но понял, что никогда не будет хозяином самому себе, как водоросли, которое несет течением по дну реки. Он вспомнил, как два года назад они с Вэй Чанцзэ и Цансэ побывали в Ордене Гусу Лань на Совете Кланов, а через некоторое время после возвращения оттуда он узнал, что новоиспеченный Глава Ордена Лань внезапно женился, но вскоре после этого тяжело заболел и ушел в затвор. Цзян Фэнмянь виделся с Цинхэн-цзюнем всего пару раз, но у него сложилось впечатление о нем как о честном и мягком человеке, который никогда бы не посмел нарушить правила своего Ордена. И все же эта свадьба была настолько неожиданной, что хотя Цзян Фэнмянь не знал ничего конкретного, все же его догадка была близка к истине. Он подумал, что хотел бы на всю жизнь остаться холостяком. 8. Перепалка. Изначально Ночная охота задумывалась как состязание между всеми кланами заклинателей, но на самом деле в итоге она превратилась в перетягивание каната между пятью Великими Орденами. Так что встретить на Ночной охоте знакомое лицо считалось обычным делом. Цансэ взмахнула клинком, и лютый мертвец буквально потерял голову, только после этого она увидела в дюжине шагов от себя Лань Цижэня. И его руку, которая так и застыла на струнах гуциня. Девушка радостно помахала ему и закричала: «Второй Молодой господин Лань!» «….Хмф!» Лань Цижэнь каждый раз при встрече с Цансэ начинал ее игнорировать, скорее всего, считал ее слишком шумной. Вообще-то, когда Цансэ только прибыла в Пристань Лотоса, вместе с Цзян Фэнмянем и Вэй Чанцзэ она отправилась в Облачные Глубины. Цинхэн-цзюнь показался ей мягким и нежным, словно он был святым не от мира сего, его слова и манеры были доброжелательными и открытыми, белоснежные одеяния сияли в лучах солнца, а голос звучал, словно чистый горный родник. Но когда появился Лань Цижэнь, его лицо, так сильно похожее на старшего брата, было совсем не приветливым, он без особого энтузиазма пригласил их пройти в Облачные Глубины, да еще, кажется, закатил глаза, посмотрев на Цансэ. Она догадывалась, что причина была в кролике, которого она только что изловила, и Лань Цижэнь заметил это. Цансэ поджала губы, незаметно подкралась к Вэй Чанцзэ и запихнула кролика ему за пазуху. Потом указала ему на Лань Цижэня и с прищуром прошептала: «Ох, Чанцзэ гэгэ, этот человек такой страшный». Но вот сегодня ей показалось, что Лань Цижэнь смотрит на нее еще более недружелюбным взглядом. Она тихонько пробормотала сама себе, но так, чтобы он услышал: «И зачем он отрастил эту дурацкую бороду, я чуть было не приняла его за старикана…» Когда к месту происшествия подоспели Цзян Фэнмянь и Вэй Чанцзэ, эти двое уже беззастенчиво ругались. «Как ты можешь убивать их, не разбираясь в чем дело!» у Лань Цижэня от злости тряслась борода. Терпение Цансэ тоже лопнуло. «Это – лютый мертвец! Я что, должна пригласить его пойти со мной на празднование Нового года?» «Упокоение во главе всего! А потом усмирение! И лишь потом – уничтожение! Нужно исполнить его последнюю волю и предать останки земле, это и есть Правильный путь!» «Он чуть мне голову не откусил, как я должна была его упокоить? Ждать, пока ты применишь «Расспрос»? Ты мою душу собрался расспрашивать? Это же просто бред!» «Ты такая мелкая, и уже такая злая!» «Я злая? Не злее лютого мертвеца! И вообще, ты не намного старше меня!» «Ах ты!» У Цзян Фэнмяня от их криков заложило уши, пришлось кричать самому: «Прошу вас… Может быть, вы немного успокоитесь?» 9. Опасность. Они бы так и не смогли разрешить спор об упокоении и уничтожении, если бы не одно жуткое происшествие. Это была мертвая девушка. Судя по наряду, она умерла в брачную ночь, из ее груди все еще торчал короткий кинжал, а на красном наряде невесты засохли темные пятна крови. Сначала она просто стояла на месте, не издавала никаких звуков и не собиралась нападать, но едва прозвучала первая нота «Расспроса» Лань Цижэня, ее как подменили. В гневе мертвая девушка вскинула руки, покрытые трупными пятнами, и напала на Лань Цижэня, явно собираясь отнять его жизнь. На помощь ему пришел Цзян Фэнмянь, он был рядом и услышал, как прервалась мелодия гуциня. К счастью, он успел как раз вовремя, чтобы оттолкнуть труп невесты от Лань Цижэня. Но в следующий миг она переключилась на него, и вот уже Цзян Фэнмянь отлетел в сторону и ударился о скалу так сильно, что потерял сознание. Подоспевший Вэй Чанцзэ пронзил девушку мечом, но клинок как будто застрял между ее ребер, и ему никак не удавалось вытащить меч обратно. Когда окровавленная пасть была уже совсем близко, он подумал, что сейчас лишится куска своей плоти, но все же развернулся лицом к опасности и закрыл собой Цзян Фэнмяня. Как вдруг сверкнуло яркое лезвие, которое обрушилось прямо на голову лютого мертвеца. Перед ними стояла Цансэ, ее дыхание было тяжелым и прерывистым, глаза покраснели, а меч в руке дрожал, как будто больше ей не подчинялся. Обычно она всегда была улыбчивой и беззаботной, Вэй Чанцзэ никогда раньше ее такой не видел. Когда она сжала кулаки и собралась излить на Лань Цижэня все мыслимые и немыслимые проклятия, Вэй Чанцзэ быстро подбежал к ней и сказал: «Цансэ! Нам… нам лучше уйти, Фэнмянь еще не пришел в себя». «…Пусть сначала он извинится!» «Это не моя вина, с какой стати я должен извиняться?» «Нужно было сразу отрубить этой твари голову! Но тебе непременно нужно было сыграть для нее, чтобы она вспомнила обо всех ужасах, которые постигли ее перед смертью?» «Я…» Вэй Чанцзэ закинул одну руку Цзян Фэнмяня себе на плечо и сказал: «Цансэ, идем». Лань Цижэнь удрученно пробормотал: «Я отведу вас в Облачные Глубины… это ближе всего отсюда». 10. Месть. Цзян Фэнмянь все еще восстанавливался, но выглядел уже не так плачевно. Они пробыли в Облачных Глубинах уже много дней, и хотя Цинхэн-цзюнь все еще не вышел из заточения, узнав о случившемся, он приказал одарить внезапных гостей лучшими лечебными снадобьями в качестве извинений. Но Цансэ никак не могла успокоиться, только злилась все сильнее. «В ту ночь я так торопилась спасти вас, дурней, что потеряла свой колокольчик!» Вэй Чанцзэ беспомощно улыбнулся. «Я подарю тебе другой». Но она не уступала: «…А мне нужен именно тот! Который у меня был!» Тогда Вэй Чанцзэ почесал затылок и тяжело вздохнул. «Мне… придется идти искать его?» Цзян Фэнмянь усмехнулся, «Вот ведь твердолобый», потом положил корень женьшеня обратно в коробочку, сложил руки на груди и вскинул брови, обращаясь к Цансэ: «Так что ты собираешься делать?» «Буду стремиться… достичь невозможного». По хитрому взгляду Цансэ они поняли – кое-кому уготована незавидная участь. И уже на следующий день им посчастливилось стать свидетелями чуда, а именно узреть одухотворенное и прекрасное лицо Второго Молодого господина Лань, который внезапно за одну ночь помолодел на десяток лет! Только вот сейчас он совсем не одухотворенно гонялся за молодой девушкой по двору. «Цансэ, а ну стой!» Но девушка даже на бегу успевала оборачиваться и огрызаться, а пробегая мимо небольшого строения, украшенного цветами горечавки, она даже на миг остановилась, привлеченная буйным цветом этих прекрасных цветов, чтобы полюбоваться ими, как будто просто прогуливалась перед сном. «Еще чего! Лань Цижэнь, зачем так надрываться, я ведь отрезала тебе бороду, а не голову!» В последствии Лань Цижэнь размышлял о том, что его болезнь сердца началась именно с того дня.