Лиона

— В том-то всё и дело, — Петра вздохнула, отставляя кружку. — Она совершенно нормальна.

Рука Лионы судорожно то сжимала рукоять меча, то отпускала её. Она вся дрожала от гнева, прикусывала нижнюю губу, смотрела прямо перед собой, не мигая, прозрачными своими ярко-зелёными глазами, и только чудо удерживало её от каких-либо активных действий. Вроде разрубания только что найденного брата от плеча до пояса одним взмахом. Хорус нервно облизнул губы, прикидывая, что может выкинуть его сестра. Условно Лиона могла считаться старшей, но обычно никто не заморачивался подобными мелочами. Лев, судя по его лицу, так и не понял, что же такого он сказал. Впрочем, с Лионой легко сказать что-нибудь не то, а потом расплачиваться за свои слова. Но пока она держала себя в руках. Хорус даже рискнул незаметно выдохнуть с облегчением, как Лиона рывком стащила с руки тяжёлую рыцарскую перчатку, швырнула Льву в лицо и, круто развернувшись, удалилась — гордо вскинув голову и чеканя шаг. — Ну что же, — проводив Лиону взглядом, произнёс Луперкаль, — мне понадобится твой секундант, Лев, чтобы обсудить с ним детали предстоящей дуэли. А ты, — обернувшись к Хорусите, сказал он, — вообще молчи. Хорусита возмутилась, но молча. Прищурилась, руки на груди сложила, голову чуть склонила — как раз чтобы смоляные пряди упали на лицо — и промолчала. Хорус не исключал, что сестра просто выжидает, чтобы сказать что-нибудь как можно более едкое и колючее, раз уж Лиона удалилась. — Секунданта?.. — Да, секунданта. Формальный вызов, — Хорус поднял перчатку и задумчиво отряхнул, — сделан, так что отказаться невозможно. А детали дуэли между собой утрясают именно секунданты. — Ой, больно много чести, с… — достаточно громко пробурчала Хорусита. — Локена заберу, — процедил как можно тише Хорус. Сестра фыркнула и тоже ушла. Едва ли перепрятывать своего любимчика, конечно, хотя с неё сталось бы. Но без неё стало как-то легче. — Ты не торопись, — говорил Хорус, скучающе оглядывая огромный зал, невозмутимых офицеров Первого Легиона, которые внутри явно умирали от мыслей о том, что может учинить возлюбленная леди Лиона, прикидывая, сколько могло уже калибанцев встать в ряды легиона, кому из них Лев доверяет в достаточной мере, поскольку параноика Луперкаль узнавал, едва видел перед собой, — секунданты всё же как особо доверенные лица, для них это честь и величайшее доверие. Хорус не всматривался в лицо найденного брата, поскольку примерно представлял, каким путём движутся его мысли. Рыцари думают лекалами, что наглядно демонстрировал Отец, когда преподавал им историю развития воинского дела. А отступающие могли в равной степени покрыть себя неувядаемой славой, с позором сложить голову или получить клеймо бесчестного труса на оставшуюся жизнь. Могли ещё в монастырь уйти, конечно. Нищенствующий монашеский военный орден, каких было немало… — А есть ли способ избежать дуэли? Хорус моргнул. Посмотрел на говорящего, перебрал быстро в памяти несколько портретов и опознал сара Лютера, который вырастил и воспитал Льва. Благоразумен, раз задаёт такие вопросы. Хорус практически не знал брата, а вот сестру… сестру он знал излишне хорошо. И про себя одобрял все способы увернуться от поединка. — Есть, но… Астелян, что может сделать леди при отказе? — Много всякого, милорд, — уклончиво ответил легионер. «Всякое» требовало разъяснения, которое Хорус с непонятным удовольствием дал: — Сочтёт обесчещенным и недостойным, а потому не будет вести никаких дел с таким человеком. Ещё не договорив, Хорус признал про себя, что вообще-то был бы рад посмотреть и на дуэль, и на бесчестье, поскольку разбираться в родственных дрязгах ему порядком надоело. Но Отец велел проследить, чтобы братья воссоединялись с сёстрами и легионами без особых проблем; и Петра тоже не могла разорваться на множество маленьких Петр, чтобы помогать — да и саму её раздражала роль семейного психолога. — Собственно, я не собирался отказываться, — холодно произнёс Лев. — Захариил будет моим секундантом. — Отлично, тогда мы пойдём и обговорим с ним все детали… Тщательно заперев дверь и на всякий случай бегло осмотрев помещение на предмет «жучков» и прочего, Хорус вежливо пригласил секунданта присесть и сам с удовольствием опустился в кресло. — Как я понимаю, вы не слишком представляете, какой у нас действует дуэльный кодекс, —начал Хорус. — У вас на Калибане дуэли разрешены? Или это такое дело, которое официально запрещено, но обществом порицается уклонение от поединка? Я не имел возможности погрузиться в вашу культуру, потому и спрашиваю об этом. Просто если это неприемлемо, то я мог бы попробовать уговорить Лиону отказаться; к тому же, у нас секунданты должны приложить все усилия для мирного разрешения конфликта, примирения сторон и вообще не доводить до сражения. Захариил покачал головой и объяснил, что дуэли в определённом смысле существуют, равно как и неписаные правила подобных поединков чести, которые нарушать не рекомендуется. — К тому же, лорд Лев не станет уклоняться от поединка, — закончил Захариил. — Это дело чести. — Значит, мы исчерпали все мирные средства, — пожал плечами Хорус. — Место, думаю, отыскать будет легко, раз мы всё равно на орбите; просто спустимся в безлюдное безопасное место — мне рассказали про ваше зверьё, Великое и не очень, спасибо, не нужно предупреждать меня о них — и спокойно всё проведём. Или придумаем ещё что-нибудь, это не самая большая проблема, как и время — все дуэли проводятся рано утром, чтобы обойтись минимумом возможных свидетелей. Про себя Хорус добавил, изучая задумавшегося калибанца, что такое раннее время относится скорее к традиции, чем к собственно желанию избежать гласности; с другой стороны, папа определённо не одобрит выходку первой дочери и приложит все усилия — или не приложит, потому что не одобрит молча, поскольку дети уже выросли и имеют право наступать на все грабли в округе самостоятельно, да и далеко сейчас папа, не успеет вернуться и вправить сёстрам мозги; и Петра далеко, а её Лиона слушается беспрекословно, любое слово Четвёртой — закон. Сложна и опасна жизнь дипломата. Особенно если приходится применять свои знания не в той области, на которую они рассчитаны. — О месте, получается, мы условимся позже, а время можно считать выбранным, — задумчиво произнёс Захариил. — Что насчёт оружия? Холодное? — Я предложу. Но если она откажется, то придётся искать две пары непристрелянных пистолетов с гладким стволом. Хотя оружие выбирает оскорблённый… — А вы можете сказать, кто из них на самом деле оскорблён? — с интересом поинтересовался Захариил. Хорус подумал и признал, что не может. Лиона оскорблялась по сотне раз на дню, на дуэль могла вызвать и того чаще, вступаясь за оскорбление чьей-то чести (которое могло существовать только в её разуме), однако обычно до поединка не доводила, и, таким образом, единственное, что можно было утверждать — её оскорбило нечто крайне личное, за что спуска не было никому. Захариил согласился, что пытаться искать логику в поступках женщины — занятие бесперспективное, но на это Луперкаль возразил, что за такое заявление миледи убьёт на месте, поскольку считает себя рыцарем со всеми вытекающими проблемами; собеседник поразмышлял и кивнул, добавив, что лорд Лев тоже иногда ведёт себя более чем необычно, так что пытаться понять, что его оскорбило, тоже смысла не имеет. Проникнувшись некоторым уважением друг к другу, оба секунданта сошлись на том, что следует уступить первенство даме, так что пока лорд Хорус попробует утрясти вопрос с оружием и попытается отыскать достаточно благородные способы разрешить неприятную ситуацию, а Захариил пусть поищет нужное количество новеньких пистолетов на случай, если переговоры зайдут в тупик и выхода не останется. На том они хотели было распрощаться, как вдруг Луперкаль спохватился и спросил, каким образом будет решаться исход дуэли, поскольку и об этом им следует договориться. —Ну, вопрос о поединке до смерти ведь не стоит? — уточнил Захариил. — До первой крови… — Да мы успеем бороды до колен отрастить, если будем вот так дожидаться первой крови, — фыркнул Хорус. — Надо как-то будет по-другому определить условия. Если придётся стреляться, то шагов на десять от черты минимум. Про «поубивают же иначе друг друга» Луперкаль говорить не стал. Собеседник умный, наверняка догадается. — Давайте сначала как-то определимся с оружием, лорд Хорус, — решил Захариил. — Потом снова встретимся и обсудим условия восстановления чести. Хорусита караулила брата прямо у двери покоев и явно извелась вся, раз без лишних слов схватила и поволокла внутрь. Захлопнув дверь, она терпеливо подождала, пока брат разуется, раскидает повсюду доспех и залезет в неимоверной ширины майку, сама сбросила обувь и с удовольствием плюхнулась на кровать. — Ну так что? — с жадностью спросила она. — Не договорились? — Почему? Вполне договорились, а большего тебе знать не положено, — вытягиваясь на диване примаршьего размера, отмахнулся Хорус. — Папа дуэли не одобряет. И Отцом тебя прошу, прикуси ты свой неуправляемый язык и не трогай Лиону. Она же тебе глаза выцарапает. — Руки коротки, — фыркнула несносная сестра-двойняшка. — Тебе же её и держать! — А я не буду. Может, если ты хоть раз огребёшь за свои слова, ты думать начнёшь раньше, чем рот разевать. И вообще, опять же наябедничаешь… Хорусита немедленно надула губы, насупилась и посмотрела исподлобья жгучими тёмными очами; фенотипические различия между двойняшками в виде таких мелочей, как цвет глаз и волос, Хоруса поражать давно уже перестали, хотя продолжали удивлять всех вокруг. Возможно, это было связано с укоренившимся тысячелетия назад неверным мнением, что все двойняшки – близнецы, а потому должны быть абсолютно идентичны. — А вот и нет, — пробурчала она. — Меня уже сар Лютер достал вопросами о Лионе! Я улыбаюсь, выворачиваюсь всеми силами, а он всё спрашивает и спрашивает! И отказать не могу, невежливо. А про брата он ничего не рассказал. Вот. — Ну отправила бы к Лионе, пусть сама о себе рассказывает. — Да ты что! Да она его пришибёт и не заметит! — По себе мерить-то не надо, Хора. — Лорелин так уже попала раз. И Морра. Даже Сан, хотя все её любят. Твой Морниваль тоже туда же… «Отведите к леди Лионе, раз вам так неудобно», — передразнила она, судя по интонациям, Сеянуса. — Сами пусть ведут. Или из Первого, их примарх же. А вообще, как тебе наш новый брат? Он… ну, нормальный? Как Робаут? — Вредный он, ещё и параноик, — пробормотал под нос Хорус. — Слушай, я сам не знаю. Мне эта дипломатия уже вот где, — провёл он ребром ладони себе по горлу, — сидит. И зачем я ляпнул, как Лиона относится к отказам от дуэли… — Потому что тебе нужен хороший мордобой, — подхватила Хорусита, заулыбавшись, — чтобы наладить отношения с местными и дожить до возвращения Отца с Петрой, заодно не померев со скуки, а когда они прибудут, можно будет с чистой совестью свалить брата на папу, а Лиону на Петру. Пиво будешь? Хорус с подозрением посмотрел на сестру. — Местное, что ли? — Вроде того. Должно было охладиться, но это неточно. — А чипсы? — И чипсы, и рыба сушёная, и скрамболл по головизору, и я даже ругаться не буду за мусор и вонищу. Хорус махнул рукой и расхохотался. Лиона судорожно сжимала платок и перебирала на нём кружева. Лютер помимо воли смотрел на её сильные пальцы и сравнивал с пальцами Льва. — Я не понимаю сути проблемы, — холодно произнесла она. Но Лютер видел, что внутри её снедает беспокойство. Только причину определял неверную. Лютер считал, что её пугает перспектива сражаться с рыцарем. С умелым воином, оттачивавшим мастерство многие годы. — Вы не можете сражаться на равных, — уже прямым текстом сказал он. — Вы всё же… Руки леди вцепились в подлокотники. Дерево затрещало. — Да вы бы за воспитанника своего лучше переживали! Уходите, сар Лютер. Уходите, иначе вас вынесут. Захариил старательно не обращал внимания на тысячу и одно остроумное замечание Немиила. Дражайший брат цинично проехался по дуэльным традициям, не упустив ни одного аспекта, начиная с самого понятия оскорбления чести и достоинства и закончив всеми возможными последствиями — от смерти до изгнания; получалось, на взгляд Захариила, достаточно остроумно, но это не отменяло бесполезности всего сказанного, поскольку Немиил сам успел подраться на дуэли, которую устроили сразу после рассвета на конюшне четыре оболтуса-идеалиста — на память Захариилу остались воспоминания о сломанном носе и холоде стали, скользящей по лицу, Немиил отделался трещинами в рёбрах и серьёзной раной ведущей руки… если не учитывать наказания за сам поединок. А теперь ставки могли быть гораздо выше и ниже чести, говорить о дуэли Захариил не желал, а изнывающий от любопытства и неразделённых тайн кузен становился всё более и более невыносимым. — Я тебе в какой раз повторяю, на каком оружии они будут драться, значения не имеет, — тараторил скороговоркой неугомонный Немиил, обращаясь вроде бы к стене, а на деле к возившемуся с замком сундука Захариилу, — поскольку мы прекрасно знаем, как искусен лорд Лев и с холодным, и с огнестрельным; вопрос скорее следует ставить, почему ты, секундант, не пошёл к нему и не попытался поискать путей примирения, это же твоя почётная обязанность, между прочим, освящённая традициями и временем, а ты вместо этого сразу пошёл на переговоры о триаде времени, места и оружия, чтобы потом бессовестно определить условия поражения и победы, сатисфакции рыцарской чести… тебе хоть сказали, в чём был для неё ущерб? Оскорбления бывают разной степени тяжести, хотя если уж его нанесли при свидетелях, обратной дороги нет; да, про мирный путь я всё-таки глупость сказал, это вы уже перед самим поединком решать будете, но мне что-то подсказывает, что ни один из примархов не уступит и даже рассматривать решение проблемы не поединком откажется. Брат, я к тебе обращаюсь! Ты там что, решил замок заново собрать, а старый переплавить и пустить на отливку новых деталей, потому и возишься так долго? — Да нет же, — раздражённо ответил Захариил и хлопнул крышкой сундука. — Мне где-то нужно достать две пары непристрелянных пистолетов, и я над этим думаю. А ты трещишь. И мешаешь. — А, так оружие, значит, уже определили? А поединок до смерти будет или до ранения? — Не определили. Просто лучше подготовить всё заранее. Немиил, может, ты вместо рассуждений о чести и её связи с дуэлями лучше прикинешь с пистолетами? Немиил поперхнулся на полуслове и умолк. Задумался. А Захариил спокойно наконец обдумал свою идею обратиться к технодесантникам. В конце концов, они занимались с оружием, значит, они могли что-нибудь подсказать. В крайнем случае, они до сих пор были на орбите Калибана, можно было рискнуть и поискать там. — Думаю, что ничего посоветовать не могу, — наконец ожил Немиил. — Дельного, во всяком случае. А у тебя самого идеи есть? — Есть. Альдурук был залит закатным светом. Зал, в котором сидели высокие гости, окнами выходил на закат, так что в нём тоже было светло. — Повлиять на неё невозможно, — осторожно ставя слишком маленькую для себя чашку на блюдце, сказал Хорус. — Просто… просто это нужно принять. Сар Лютер кивнул. Хорусита тихо фыркнула в чашку, но сдержалась и вежливо взяла печенье. Лев молчал. Хорус надеялся, что брат проявит благоразумие и не станет доставать секундантов вопросами, будет ли поединок между примархами Первого до смерти и если нет, то почему, но что-то ему подсказывало, что это глупо; имея перед глазами уже несколько примеров, как именно похожи сёстры с братьями, разлучённые долгие годы, Луперкаль склонялся к мысли, что упрямство и готовность идти до конца во имя чести у Эль’Джонсона могут быть даже посильнее, чем у Лионы. Та хоть внимала доводам рассудка. Иногда даже благосклонно. — И всё же… — Лютер покачал головой. — Рыцарственные дамы, конечно, описаны в нашей истории, но едва ли они могли… Хорус немедленно закрыл рукой Хорусите рот, скрутил, насильно уложил на колени и, игнорируя её, спокойно ответил: — Лиона не имеет равных в поединках на мечах. Ни одна сестра не выстояла больше нескольких минут. А группу она просто укладывает аккуратно рядочком. Тихое фырканье со стороны Льва Хорус проигнорировал. Ему пытались заехать локтём побольнее, а это куда как ближе чьего-то самолюбия. — Какая она? — Чс-с-с… — выдавила из хватки брата Хорусита. — Ммпфм! — В основном рассудительна, — немного покривив душой, ответил Хорус, отпуская сестру. — Ага, только за… как эта её любимая железка называется, брат? С волнистым лезвием, — на всякий случай уточнила Хорусита, ни на кого не обращая внимания. — Фламберг же? Так вот, я не рекомендую сталкиваться с ней, когда она со своим любимым мечом. И вообще с оружием ближнего боя. К удивлению Захариила, у технодесантников оказалось совсем не жарко, а наоборот — прохладно и свежо. На вопрос о пистолетах двое братьев оторвались от своих дел, пригласили их разделить небольшой перерыв и отправили сервиторов за, собственно, двумя парами непристрелянных пистолетов. — Не зря же говорят, что стрельба из боевого оружия — это убийство, — отпивая воды из кубка, поведал брат Йоргу. — А уж стрелять миледи любит. Каждый раз при заказе несколько ящиков подбиваем новеньких пистолетов как раз для этой цели. Камиль, с кем последним леди выходила стреляться? — С леди Рейвен. Остальные не любят стрелкового оружия, насколько я помню… Вот, держите, — обратился к Захариилу брат Камиль, забрав у сервитора два ящика. — Неужели леди Лиона так страшна в битве, что более никто не сражается с ней один на один? — спросил Немиил. — Никто из тех, кто ей равен? — Так она дракона один на один зарубила. — Что такое дракон? — поинтересовался до сих пор молчавший Захариил, удерживая тяжеленные ящики на коленях. Технодесантники объяснили. Захариил вежливо промолчал и не стал говорить, что крылатые ящерицы не кажутся грозным противником, пусть даже они могут поливать врага огнём с небес; Немиил же немедленно засыпал их множеством вопросов: а каких размеров это чешуйчатое, сколько у него лап и какие на них когти, сочится ли шкура ядом, зловонно ли дыхание само по себе, а не чихают ли драконы огнём, достаточен ли размах крыльев, ну и самое главное — где они такое откопали, чтобы миледи могла сразить подобную тварь в поединке, нет, Немиил совершенно не согласен, он очень даже верит, что сей подвиг леди-примарх совершила, однако ему, юному космодесантнику, всё же хочется услышать подробности. И чем больше, тем лучше, поскольку это ведь деяние, приумножающее славу их легиона, а оттого почему бы не рассказывать о нём всем и каждому. — Ну, мы как раз приводили к Согласию одну планету… не слишком далеко отсюда, — начал брат Йоргу. — Вместе с Тысячей Сынов, да, Камиль? Там было чудовищно жарко, так что они обычно держали свои псайкерские щиты над нами да разбирались с огнём, которым нас щедро поливал противник. И чем ближе мы были к ключевой цитадели, тем жарче становилось. И тут эта ящерица-переросток как выползет! Собственно, такие твари и устроили нам огненный ад, который не прекращался даже ночью. А эта была самой огромной, самой древней и самой… Короче, она точно собиралась проломить нашу защиту. — А у неё были шансы? — немедленно вставил свои пять медяков Немиил. — Не думаю. Примархи Тысячи Сынов разделали бы эту тварь под орех, было бы у них желание. Но они были заняты со щитами, а миледи как-то пробралась за них. Едва огонь опять начал спадать, мы чуть не рехнулись от такого зрелища — разевает это драконище свою пасть, а миледи спокойно так стоит, с тлеющим уже на плечах плащом, и словно примеряется. Кто там спорил, сколько дракон укусит за раз – половину или три четверти? — Что, и по этому поводу спорили? — Ровно до того момента, как миледи сошла с линии огня. А потом просто раз, — брат изобразил ножницы рукой, — и дракон ревёт, миледи сосредоточенно своим фламбергом рубит его шею, голова падает, кровища хлещет, туша в конвульсиях. Потом миледи вытерла клинок и потащила голову к нам. Теперь где-то у неё в покоях висит. Захариил почувствовал уважение к бесстрашной сестре Льва. Выйти один на один с таким чудовищем… Возможно, это почти как Великий Зверь. А может, и страшнее. — А ты не помнишь, кто Третьему растрепал это в таких красках, что у них лорд Фулгрим и леди Фулви единогласно решили увековечить этот поединок в эпическом полотне? — задумчиво поинтересовался Камиль. — Кто к Двенадцатому мотается? Думаю, из них кто-то. Миледи!.. Обернувшись и встав вместе с остальными, Захариил смотрел на леди Лиону: на золото волос, едва достигавших плеч, на прикрытые глаза, в которых могло тлеть пламя, на её определённо женские доспехи — у мужчин иной нагрудник, без подчёркивания определённо женских форм — и чёрный плащ, на пустые ножны — и отчего-то представлял, как за ней стоит знаменосец с полощущимся на ветру стягом, как за ней течёт река из воинов Первого легиона… и как вокруг её головы неярко сияет нимб. И как солнце озаряет часовню через такой витраж. — Брат не здесь? — спросила она ровным голосом. — Нет, миледи. — Хорошо. Она словно задумалась. — Мне нужно поговорить с секундантом, — глядя поверх головы Захариила, сказал она. — Пока ещё есть возможность. — Значит, мой брат выбрал вас, — задумчиво произнесла Лиона. Захариил кивнул. Задвинутые в его каюте под койку ящики несколько беспокоили, поскольку миледи их видела и определённо знала, что именно там находится — но ни словом, ни жестом не дала понять, что уже осведомлена о сделанном выборе. — Значит, вам он верит, — заключила она, переводя взгляд на портьеры своего кабинета. — Вы уже обговорили условия? Впрочем, это не имеет значения. Я всё равно узнаю в день поединка. — А вы правда победили дракона? Миледи приподняла бровь. — Разумеется. Это один из классических подвигов, которые должен совершить рыцарь. Победить дракона. Или иное чудовище, терроризирующее феод. Спасти дочь правителя, что мне никогда не сделать по объективным причинам. Найти Священный Грааль… ах, вот он, — она указала на серебряную чашу на столе. — Нужно будет вернуть. — Вам… вас не испугала смерть? — Нет. Он всё равно бы ничего мне не сделал. Захариил вздрогнул: на него вдруг накатила волна странных запахов — резина со смрадным дымом, полная железа кровь, иссохшая земля и песок, нагретый солнцем. Но глубоко вздохнув, он обнаружил, что впечатление исчезло; осталась лишь леди, расправляющая складки на домашнем платье цвета переспелой вишни, и отчего-то Захариилу казалось важным сказать, что этот цвет миледи не идёт, а потому следует выбрать нечто иное; однако он хранил молчание. — А беспокоиться, — рассматривая свои аккуратные ногти, произнесла леди Лиона, — следует вовсе не за меня. Хорус с интересом рассмотрел добытое огнестрельное оружие, попробовал на вес и убрал обратно в ящики. Захариил молчал и размышлял, что стреляться, наверное, тоже не лучший вариант, а вот придумать другое оружие уже нет времени, поскольку оттягивать дуэль есть дело позорное и даже бесчестное. — Значит, огнестрельное. Десять шагов от барьера, спиной друг к другу. Стрелять только после команды, развернувшись и… — И до каких пор? — вежливо перебил Луперкаля Захариил. — Пока не подойдут друг к другу на расстояние вытянутой руки, — неохотно закончил Хорус. — Патроны не боевые, я надеюсь. Или доведём до сведения дуэлянтов, что стрелять следует не на поражение. На рассвете в тренировочной часовне? — Как вы определяете рассвет здесь?.. Хорус развёл руками и объяснил, что хронометры на всех флотах настроены по времени Терры, а примерное время рассвета на ней он знает. На личном опыте. Если же ему не верят, то всегда можно спросить любого из терран в легионе, их определённо не затруднит ответить. Захариил заверил собеседника, что верит, и немедленно спросил про дракона и Грааль, на что Хорус ответил: — Дракон настоящий, эту тушу рассматривала орда специалистов, а потом на опыты отдали. Чтобы не нервировать ни одну из леди. А Грааль… ну, вообще по древнетерранской легенде, это некая сакральная чаша, в которую что-то наливают, после чего что-то получают из непреходящих ценностей. Значит, на этом рассвете. С пистолетами. — Да, милорд. Хорус поглядывал на хронометр и нервничал. Барьер уже был нарисован на полу и перерисован из-за лёгкой кривизны, пистолеты в ящике спокойно ждали своего часа, в частном порядке Лев согласился с несколько необычными условиями дуэли и теперь тоже ждал, нервно прохаживаясь у стола, Захариил скучающе смотрел в потолок, сар Лютер тоже то и дело поглядывал на хронометр, однако Лиона всё ещё не пришла. Возможно, это могло быть как-то связано с приходом Лютера; как Хорус предполагал, тот искренне хотел опекать, как привык опекать Льва, ещё и Лиону, чему гордая леди решительно противилась, а не менее гордый воспитанник не желал терпеть ущемления во внимании, заботе и прочем; определённую роль могли играть предрассудки, но Хорусита, в кои-то веки ловко ввернувшая пару историй о межсестринских поединках на мечах, определённо поправила ситуацию. И всё же, всё же, всё же… Хорус не мог не нервничать. Ведь одной из обязанностей секунданта в некоторых редакциях дуэльных кодексов считалось сопровождение к месту встречи. Но Лиона пришла строго за две минуты до рассвета, бросила перчатки на пол и застыла — воин, готовый к битве, с холодными глазами и пустым лицом. Хорус теперь уже официально объявил порядок дуэли и условия прекращения поединка, ловко увернувшись от собственно повода удовлетворения ущерба, и поинтересовался, не желают ли высокие противники, находящиеся в кровном родстве, поиметь совесть и как-то примириться, не говоря уже о некоторых деталях самого порядка проведения их маленькой встречи, о которых он счёл недопустимым упомянуть раньше, поскольку не был уверен полностью. Брат и сестра одинаково резко вскинули головы. — Всё ясно, — вздохнул Хорус. — Берите своё оружие и встаньте у барьера спина к спине. Лев не чувствовал страха. Его переполняли обида, гнев, ревность — но не страх. Другая сестра была достаточно мила и рассказала о множестве поединков чести, проведённых сестрой-двойняшкой с остальными сёстрами — и с теми из найденных братьев, кто не отказался. И все противники проиграли. Вспомнив о братьях, Лев ощутил злость и стиснул зубы. Он должен был быть первым! Даже его легион — Первый легион; а примарх найден совершенно не первым. Или хотя бы не одним из первых. — На счёт «десять» вы разворачиваетесь и стреляете, делая шаг на каждую пару выстрелов из своего оружия. Я не стану предлагать вам примирение, поскольку вы от него откажетесь. Лев хотел уже повернуться и выстрелить в брата, тянущего время, но тот предусмотрительно начал считать. Едва дождавшись усталого «десять», Лев стремительно развернулся — и зафиксировал медленно отлетающий крохотный кусок наплечника. Лиона ухмылялась, уже стоя к нему лицом и взяв на прицел обоих пистолетов. Один из них ещё дымился. Они стреляли и делали по шагу каждые два выстрела. Они сбили друг с друга всё, что выступало хоть на долю дюйма. Некоторые выстрелы снимали слои краски с доспехов. Некоторые проходили опасно близко, буквально на грани запрета на поражение. Когда пистолеты буквально уткнулись в противников, затворы тихо клацнули. Пусто. Лиона очень внимательно посмотрела на обретённого брата и произнесла: — Я удовлетворена. После чего убрала пистолеты и, резко развернувшись, покинула место дуэли, мимоходом подхватив сброшенные перчатки. У двери она ненадолго остановилась. — А пистолеты теперь твои… брат.