На границе штатов Калифорния и Невада.
Миниатюрная азиатка посмотрела на мемориальную плиту. На чёрном мраморе выгравировано: Благодарим за этот неоценимый вклад в развитии нашего города. Мы всегда будем тебя помнить, Ёши Иширо. Жители города Спрингроуд. Молодая японка подошла к ограждению моста и посмотрела на зеркальную гладь озера Мидлейк, которое каскадом раскинулось через всю равнину и терялось где-то в синей дымке гор. Строительство этого моста завершили совсем недавно, и её, Айко Иширо, пригласили открыть мемориальный комплекс, посвящённый отцу, который и спроектировал это величественное сооружение. Девушка вот уж более двадцати лет не ступала на американскую землю, за эти годы в её планах значилось два пункта: «найти» и «уничтожить». Она уже давно планировала поездку в Лос Анджелес, и вот, совсем недавно, ей позвонил мэр городка и пригласил в Спрингроуд на открытие мемориала. Жители решили отдать дань знаменитому архитектору, который справился со столь нелёгкой задачей. Дело в том, что уютный городишко расположился в живописной долине, на границе штатов Калифорния и Невада. Он был окружён тремя озёрами — Уиспич, Мидлейк и Глослейк, а к востоку могучие горы Сьерра-Невада подпирали его неприступной стеной. Старая дорога, построенная отцами-основателями ещё в середине девятнадцатого века, пришла в негодность, и местные власти решили построить новую, но, увы, город расположен в опасной сейсмозоне и с поставленной задачей справиться совсем непросто. Инженеры разводили руками, разъясняя, что дорогу невозможно построить на новом месте, а старая не была рассчитана на обслуживание населения, которое разрослось до нескольких сотен тысяч. Вот тогда и пришла помощь в лице скромного японца, который доказал, что нет ничего невозможного. Со временем жители ощутили, какой бесценный вклад принесло строительство моста. Начала развиваться инфраструктура города, появились новые рабочие места, а жители могли легко и быстро добраться до близлежащих городов. Муниципалитетом Спрингроуд единогласно было принято решение: назвать мост в честь архитектора и на открытие мемориала пригласить его дочь. Айко с тоской провела по холодному металлу перил и взглянула на гряду гор, что простиралась до самого горизонта и тонула в белоснежной дымке облаков. Увы, отец не сможет взглянуть на всю эту красоту окружающей природы и своё величественное творение. Неожиданно завибрировал телефон, возвращая девушку к реальности. Взглянув на монитор, японка удивилась, звонил неизвестный абонент, она уж было хотела отклонить вызов, но что-то подсказало взять трубу. Брюнетка лаконично безжизненным голосом обронила: — Я вас слушаю, — азиатка посмотрела на своего помощника, в тёмно-карих глазах Изаму отразилось удивление. Молодая сделала жест пареньку, чтобы он отошел в сторону. Она не хотела, чтобы её разговор услышали. В трубке раздался вздох и глухой мужской голос начал: — Мисс Иширо, примите мои глубокие соболезнования в связи с годовщиной гибели ваших родителей, — казалось абонент плакал. — Откуда вы знаете моих родителей и кто вы? — набросилась с расспросами Айко. — Не всё ли равно, кто я, — незнакомец часто всхлипывал, складывалось впечатление, что у него проблемы с дыханием, — я хочу поговорить об одной занятной вещице, её скоро доставят к вам, — расплывчато изъяснялся голос в трубке. — Что за вещица и кто мне доставит? — повышая голос, обронила девушка, эти расплывчатые фразы стали раздражать её. Изаму Сасаки забеспокоился и принялся подходить поближе к хозяйке, но она остановила его резким взглядом своих мозаичных глаз. У Айко была выраженная гетерохромия, и юноша всегда боялся этого взгляда, такого разного и ужасного, хотя ему, прирождённому убийце, не раз приходилось смотреть смерти в глаза, но взгляд начальницы пугал его, точно сопливого мальчишку, сковывая вечной мерзлотой и ввергая в геенну огненную одновременно. — Я говорю о часах, вы же ищите хронометр вашего отца, — скорее утверждал, чем спрашивал незнакомец. Часы! В голове Айко завёлся механизм, и стрелки отщелкивая тик-так-тик-так пошли вспять, возвращая её назад, в детство, когда она была счастливой…Середина девяностых. Город Сакаи. Префектура Осака. Регион Кинки.
Городской парк им. Кантаро Судзуки.
Под цветущим деревом на деревянной скамье сидела молодая симпатичная женщина, облачённая в красочное кимоно, расшитое журавлями на фоне алой зари, и пыталась читать книгу, но тревожные мысли не давали ей сосредоточиться на любимом занятии. Женщина взглянула вниз на Осакский залив, и сквозь мерцающую дымку на высотные строения, где-то там, на другом берегу, в одной из этих бездушных коробок, находится её милый Ёши-Доно, на глаза навернулись слёзы. Комико скучала по любимому мужу, даже весеннее цветение слив, на которое она пришла посмотреть вместе с дочкой, не радовало женщину. Смахнув нежно-розовые лепестки со страниц вместе с остатками грустных мыслей, она улыбнулась маленькой девчурке, которая сидела на краю небольшого искусственного пруда и глядела в прозрачную воду. Среди голубых лотосов прятались парчовые карпы. Юная Айко Иширо стянула алую ленточку с иссиня-чёрных волос и медленно водила ей по гладкой поверхности водоёма, пытаясь привлечь внимание рыжих КОИ. Иногда ради любопытства на поверхности появлялась яркая голова рыбки, помахивая жабрами и пуская пузыри, плутовка дразнилась с малышкой и резко скрывалась среди широких листьев кувшинки, эта забава приводила девочку в дикий восторг. — Химе! — раздался родной голос. Девчушка замерла и от неожиданности обронила ленточку, та опустилась на дно водоёма, привлекая своей пестротой карпов. Айко подняла головку, копна иссиня-чёрных волос разметалась по худеньким плечикам, а на румяном личике расплылась невольная улыбка, открывающая взору ряд зубов с кривыми клыками, которые не портили ребёнка, а наоборот, придавали её образу инфантильности. В тёмно-карем и сером глазе загорелись озорные искорки, и малышка от восторга завизжала: — Ота-сан! — подорвалась с места и побежала к мужчине, который стоял на небольшом кованом мостике, раскинувшемся по берегам шумного ручейка, который бежал через весь парк. Ёши Иширо посмотрел на дочку, «камень» растаял при виде этой родной улыбки. Малышка семенила по аккуратной дорожке, а мать едва поспевала за ней. Айко подбежала к отцу и, повиснув у того на шее, растворилась в крепких объятиях. Девочка зажмурилась и услышала ритмичный шум хронометра. Тик-так-тик-так зажужжало в ушах, крошка распахнула глазёнки и посмотрела на необычный предмет в руках отца. В тёмно-вишнёвой лаковой шкатулке на белом атласе лежали золотые часы и мерно постукивали. Циферблат в лучах весеннего солнца поблёскивал позолотой, а секундная стрелка, как ни в чём не бывало, вновь и вновь продолжала свой круговой забег. — Папочка, что это за часы? — с детской непосредственностью спросила девочка. — Айко, солнышко, твоего папу повысили, — делился радостной новостью с любимой дочерью, — эти часы принадлежали Сёгоро Ёсида, а его внучатый племянник, мой начальник, подарил их мне, — архитектор достал хронометр и показал девчушке ремешок, на котором виднелись полустёртые иероглифы, — это большая честь для меня, дочка, — принялся застёгивать кожаный ремешок на тоненьком запястье Айко. Ребёнок начал любоваться новой забавой то поднося к уху циферблат, то удаляя, и с замиранием сердца слушать монотонные звуки. Комико взглянула на мужа и, поклонившись, спросила: — Дорогой, за что такая честь? — в бархатистых глазах застыл немой вопрос, — ты всего лишь простой служащий, почему Осаму-сан подарил тебе семейную реликвию? — удивлялась молодая. — Фудзин, меня назначили ведущим архитектором и доверили серьёзный проект, и это благодарность от господина Ёсида, — объяснил муж, показывая на девочку с часами. — Поздравляю, ты это заслужил, я всегда знала, что твой талант в скором времени оценят, — на бледном лице загорелся румянец, и красавица опустила свой кроткий взор, густые ресницы затрепетали, весь вид выдавал, как она взволнована от такой новости. — Только есть одно «но»… — мужчина взял жену за изящные руки, они задрожали, и волнение передалось ему. — Какое ещё «но»? — делая акцент на последнем слове, произнесла Комико. — Мы едем в Америку, — выпалил архитектор, — меня назначили директором филиала в Калифорнии. — Значит, от судьбы не убежишь, — смиренно прошептала молодая.***
Комико тосковала по родине, шумный и пыльный Лос Анджелес пугал кроткую японку. Прошло более года, как они переехали в Калифорнию, а женщина так и не смогла привыкнуть к местному укладу. Муж дни и ночи проводил в бюро, полностью растворяясь в любимой работе. Малышка Айко пропадала в школе, где было много интересных знакомств и увлечений. Комико Иширо томилась в одиночестве неуютной квартиры, с соседями она не общалась, те косо поглядывали на статную красавицу в национальных одеждах и обходили её стороной. Нежный цветок востока медленно увядал в каменных джунглях мегаполиса. Ёши догадывался, что жене очень сложно адаптироваться к местным реалиям, и чувствовал себя виноватым в сложившейся ситуации. Архитектор прекрасно понимал, что мало времени уделяет семье, но он, прежде всего, человек чести, ведь пообещал боссу справиться с доверенной ему работой. И вот проектирование на завершающей стадии. Разрываемый двоякими чувствами японец поглядывал в окно, на залив, где красовался огромный мост, раскинувшийся на два берега, он мечтал, что также будет любоваться своим детищем. Мысли мужчины прервало лёгкое постукивание в дверь, на пороге замерла миловидная девушка, и извинившись, спросила: — Мистер Иширо, разрешите войти, — секретарша замялась в двери. — Да-да, конечно, Айвери, входи, — лицо босса расплылось в широкой улыбке, и он подошёл к столу — ему нравилась эта скромная умница-студентка, которая пылилась в архиве, цепкий взгляд азиата рассмотрел в девчонке талант, и он перевёл её в личные секретари, где та стала его незаменимой палочкой-выручалочкой во всех сферах жизни, но в первую очередь она была хорошим проектировщиком, чем несомненно и подкупила архитектора. Молодка вошла, присела за стол и принялась объяснять: — Простите, сэр, за мою напористость, я же вижу, как вы дни и ночи напролёт просиживаете в проекторской, — студентка-стажёрка покраснела и опустила взгляд, — извините за мою инициативу, — трясущимися руками положила на гладкую поверхность стола три цветных буклета, и резко взглянув в глаза босса, с заботой в голосе, обронила, — вам нужно отдохнуть, и миссис Иширо не помешало бы развеяться. Ёши взял красочные брошюрки и принялся изучать. В связи с юбилеем Токийского драматического театра начинается мировое турне, и через три дня будет открытие сезона в Лос Анджелесе, где артисты дадут единственное представление митиюки «Ёсиямо». На буклетах изображены мужчины в золотых кимоно и с загримированными лицами в лучших традициях театра кабуки. Японец посмотрел на взволнованную девушку и с отцовской заботой погладил по голове, отвесив поклон скромно проронил: — Спасибо, Айвери, — дрожащим голосом произнёс мужчина, ностальгия разбередила его душу, но он старался сдерживать себя. Комико обрадовалась, на щеках появился свежий румянец, и она не могла дождаться того дня, когда настанет представление. — Дорогая, надо купить обновки тебе и Айко, в такой праздничный день мои принцессы должны сиять, — на радостях промолвил японец, доставая бумажник, — пройдись по магазинам и выбери всё, что понравится, мой личный водитель отвезёт тебя, — давал распоряжения хозяин. — Ура! Ура! Мы поедем за покупками, — горланила малышка, подпрыгивая и носясь по дому, сломя голову. Женщина прижалась к мужу и, расплакавшись, тихонько произнесла: — Спасибо, любимый, за подарок, — японец принялся вытирать слёзы, хлынувшие на его рубашку. — Ну же, Фудзин, не плачь, — целует волосы, которые пахнут ванилью и ещё чем-то знакомым, — я лишь чёрствый чурбан, благодарить надо Айвери — мою секретаршу, она хорошая девушка, я вас скоро познакомлю, она тебе обязательно понравится, — отправляясь в гардеробную сообщил азиат. Через три дня семейство Иширо при полном параде отправилось в театр. Маленькая Айко с любовью смотрела на сияющие радостью лица родителей, это был последний день, когда она видела их такими счастливыми. После представления семейная пара покинула театр и отправилась к машине, но, увы, их ждало разочарование, эвакуатор увёз авто на штрафстоянку. — Простите, мои милые, это всё моя вина, — извинялся мужчина, — надо было попросить водителя отвезти нас в театр, а то я за год так и не привык к местным правилам, что будем делать? — Не расстраивайся, — утешала жена, — ничего страшного, давай прогуляемся, — она была в приподнятом настроении, — здесь неподалёку я заприметила парк, мы уже целую вечность не были на природе, — попросилась молодая. — Да, пап, пойдём к аттракционам, — в разноцветных глазёнках загорелись искорки, и малышка умоляюще посмотрела снизу вверх на отца. — Ладно-ладно, уговорили, — подхватил дочь на руки и пошёл по аллейке в сторону парка. Айко понравилось кататься на американских горках, когда её сердце на мгновение замирало в груди, а затем, словно крылья бабочки, трепыхало в неистовстве. Наступил поздний вечер, и родители стали поторапливать малышку. Город только начинал свою ночную жизнь в привычном ритме и девочке не хотелось покидать луна-парк, где шум и веселье заставляли забыть о времени. Мама напомнила, что завтра она не проснётся в школу, тяжело вздохнув, брюнетка взяла родителей за руки, и они пошли по уютным аллейкам. Семейная пара в первый раз оказалась в этом парке и немного заплутала, отец повёл своих вперёд. — Мне кажется, мы пришли с той стороны, — не так уверенно произнёс Ёши. Архитектор решил свернуть с аллейки и пойти по тропке, так можно скоротать время и путь. Семейство Иширо оказалось в тёмной части парка, звуки едва доносились до слуха заплутавших. — Папочка, мне страшно, — поглядывая на мерцающие звёзды, проронила девчушка. — Не волнуйся, смотри, вон свет, — архитектор показал на свечение среди кустов. Японец вывел семью на небольшую полянку, где, вырываясь из динамиков магнитофона, жутко гремела музыка. В старой проржавевшей бочке мерцал огонь, а вокруг костра собралась стайка подростков и, непристойно выражаясь, распивала бутылку спиртного. Молодчики косо посмотрели на непрошеных гостей. Вперёд вышел долговязый парнишка, совсем ещё ребёнок, возможно на несколько лет старше Айко. — Узкоглазый, тебе чего надо, — с бравадой начал шкет, поправляя красную бандану, на которой красовалась надпись Blood`s. — Извините, мы заплутали, — ответил Ёши, — вы бы не подсказали, как выйти к остановке? Раздались смешки, и кто-то из толпы прокричал: — Дядя, ты совсем дикий, ты же не в лесу находишься. — Выйдешь вон на ту аллейку и пойдёшь всё время прямо, — вожак указал в сторону кустов. — Спасибо, молодые люди, — японец поклонился и повёл семью в указанном направлении. Молодая пара вместе с дочкой вышли к небольшому ручью с полуразрушенным мостом, брёвна местами прогнили и лежали в воде. Фонари проржавели и зияли кромешной пустотой, кто-то поразбивал лампы, в общем, весь вид показывал, что эта часть парка запущена. Комико поежилась и взглянула на бледнобокую луну, что таинственным светом освещала дорожку, покрытую вьющимися растениями, и кое-где, сквозь траву, проглядывали серые камушки гравия. — Дорогой, здесь что-то не так, — женщина принялась кутаться в полы пиджака, от страха её бил озноб, услышав треск сломанной ветки, она вздрогнула. С той стороны, откуда они пришли, показались две тени и вышли на свет. У молодых парней банданами были закрыты лица, а в руке одного из них сверкал нож. Второй бандит грубо проронил: — Слышь, китаёза, гони кошелёк, — крадущейся походкой стал приближаться к архитектору. Молодая от неожиданности вскрикнула, а девчушка принялась жалобно всхлипывать. — Вообще-то, я японец, — спокойным голосом ответил Ёши и протянул бумажник, манжета рубашки закатилась обнажив часы, соблазнительно поблёскивающие в тускловатом свете луны. В это время первый разбойник крикнул на женщину: — Сучка, успокой малявку! — парень задёргался, нервно поглядывая на дорожку, теряющуюся в зарослях кустов. — Подлый мерзавец! — с презрением выпалила Комико, и её бледные щеки залились ярким румянцем. Дёрганый зарядил оплеуху, японка полетела на обочину и упала в траву. — Ока-сан! — залепетала девчушка и в миг запрыгнула на спину обидчика матери. Парень от неожиданности попятился, малышка впилась кривыми клыками в запястье бандита, тот взвыл от боли и принялся ругаться, пытаясь скинуть ребёнка со спины. Нож со звоном полетел на землю и закатился под кусты. Подросток приноровился и кулаком заехал Айко в лицо. Мириады звёзд заблестели перед глазами, в голове зашумело, и, проваливаясь в забытье, она услышала отчётливый выстрел. Громкий панический вопль врезался в детскую память: «Туки, ты его убил!». Последнее, что она почувствовала, прежде чем потерять сознание, это хруст челюсти и солоновато-металлический привкус на губах… В голове шумело и сильно подташнивало, сквозь пелену она почувствовала, как на плечо опустилась чья-то рука… О, господи, она жива! Вызывайте 911! Рука в бархатной чёрной перчатке опустилась на плечо азиатки и принялась тормошить девушку. Голос доносился до слуха, словно говоривший находился глубоко под водой. — Айко-сан! Госпожа! — белоснежные волосы разметались по плечам Изаму, а он, не замечая этого, продолжал тормошить хозяйку. Молодая пришла в себя и взглянула в испуганные тёмные глаза телохранителя, которые контрастом выделялись на фоне его осветлённых волос до пояса. Айко Иширо убрала руку со своего плеча и уставшим голосом проговорила: — Изаму Сасаки, поехали в гостиницу, — миниатюрная барышня пошла в сторону чёрного внедорожника, возле которого стояла девочка-азиатка в красивом нежно-лиловом кимоно. Янмин Вэй засуетилась, открывая дверцу автомобиля перед хозяйкой. Айко с печалью в глазах взглянула на малышку и с трепетом провела рукой по лилово-пурпурным тугим косичкам, убрала густую чёлку с глаз ребёнка и заглянула в них, там была абсолютная пустота, такая же, как и в её взгляде. В китаянке она увидела саму себя, такую же потерянную душу. Вернулся Изаму, он успел собрать волосы в высокий конский хвост, выбритые виски открывали миловидное личико. Изаму являлся полукровкой, и за столь экзотические черты лица, делающие его похожим на подростка, он обязан генам своей матери-европейки. Высокий рост также был наследием европеоидных корней юноши. Из-за своей кукольной внешности он стал изгоем в семье криминального авторитета, ведь коллеги подшучивали над якудзой, что, мол, у него не сын растёт, а девчонка. Разгневанный мужчина выгнал сына из дома. В лице хозяйки парень нашёл поддержку и служил ей верой и правдой за то, что она не зацикливалась на его необычной внешности. Молодой подал знак Янмин, чтобы она забралась в салон. Девчушка кивнула головой и присела рядом с Айко, охранник занял место водителя и завёл мотор. Нутро внедорожника заурчало, и он помчал в сторону Лас-Вегаса, где в одной из гостиниц и остановилась азиатка. Молодые люди вошли в просторный холл и собрались идти в сторону лифтов, но неожиданный окрик девушки с ресепшена заставил их остановиться и подойти к стойке. — Мисс Иширо, вам оставили письмо, — бойким голоском протараторила молодка и расплылась в слащавой улыбке. — Кто это был? — удивлённо спросила брюнетка, вертя в руках неказистый конверт из крафтовой бумаги. — Приходил чернокожий мужчина в сутане и оставил для вас послание, — пожимая плечиками и поправляя форменную жилетку, сообщила служащая, — если хотите, я найду запись с камер видеонаблюдения, — с тошнотворной назойливостью подлизывалась та к богатой постоялице. Разорвав коричневатую бумагу с корявой надписью чёрными чернилами: «для госпожи Иширо», она извлекла на свет фотоснимок с улыбающимся молодым человеком на сцене. Айко приподняла брови и, изучая снимок незнакомца, произнесла вслух: — Странно, кто это? — развернула фото и принялась читать на обороте. В послании говорилось, что это и есть курьер, и что он доставит часы хозяйке. Любопытная девушка заглянула через плечо японки и обронила: — Да это же Брендон Ури. — Ты его знаешь? — спросила молодая, показывая на изображение. — Кто ж его не знает, — томно закатывая глазки, покрываясь пунцовым румянцем, пролепетала девушка, — он знаменитый певец, в молодости мы учились в одной школе. Он местный, но сейчас живёт в Лос-Анджелесе, богема, куда нам, — с сарказмом произнесла девица проведя рукой по снимку, — его родители до сих пор проживают в Лас-Вегасе, я даже однажды видела его мать в казино, она, кажется, там работает, — делилась информацией девушка, рассчитывая на хорошие чаевые. — Значит, он часто бывает в городе? — предположила Айко, продолжая расспрашивать барышню. — Да, он почти не вылазит из казино, — промолвила та и резко осеклась, — ну, конечно, если не выступает, — чувствуя что наговорила лишнего, поправилась служащая. «С первым пунктом своего плана она почти справилась, а вот со вторым — уничтожить, ей придётся сначала найти Его!, — засевшая в голове миниатюрной азиатки мысль вот уже на протяжении двадцати лет не давала покоя, — надо найти Туки!» Японка что-то зашептала на ухо помощнику и отправилась к лифтам. Парень с модельной внешностью дружелюбно улыбнулся девушке за стойкой и, протянув зелёную купюру, соблазнительно зашептал: — Если увидите этого артиста, сообщите мне, пожалуйста, мисс, — пленительно подмигнул, развернулся, и, взмахнув белоснежным хвостом, проследовал в том же направлении, в котором скрылась Айко. Янмин с презрением взглянула на молодую служащую и со злостью столкнула вазу с цветами на пол, что-то невнятно пробулькала, и грозно зарычав, засеменила за статным японцем. Ваза с грохотом покатилась по мраморному полу и разлетелась на мелкие осколки. Девица вышла из-за стойки и принялась собирать черепки. — Какие странные эти азиаты, — пожав плечами, вспоминает о парне со своеобразной причёской и девочке-подростке с не менее экзотической внешностью.