Гибискус: откровение.

      Как правило, утро добрым не бывает. Но сегодня Сарада проснулась без помощи будильника, утолив «голод» внутренних часов. И уже из-за этого она чувствовала себя прекрасно. Саске еще спал, он лежал на боку, лицом зарылся в несчастную подушку, а руками обнимал дочь за талию.       Сарада аккуратно выбралась из крепких объятий, тихонько встала с постели и надев домашние хлопковые брюки, которые отец вчера заботливо сложил на стуле, покинула комнату. Ничего страшного не случиться, если Саске чуть дольше поспит, пока куноичи приготовит завтрак.       Утренняя рутина всегда начиналась с ванной комнаты. Юная Учиха чистила зубы и умывалась. Девочка не красилась в повседневной жизни, но базовым уходом за кожей лица не пренебрегала, чтобы хоть как-то справиться с припухлостью после сна, а также не покрыться подростковыми прыщиками.       Сарада собрала, заметно отросшие за последний год, волосы в пучок, а челку заколола невидимкой. Главный акт самолюбования — это патчи под глазки, которые каким-то волшебным образом уменьшают количество отека и делают «кратеры» под глазками менее выраженными. Иногда Сараде кажется, что она способна в них призыв спрятать и пару кунаев на сладенькое. Нежно-розовые сатиновые подушечки приятно охлаждают, гидрогель плотно прилегает к коже, не скатываясь. Теперь можно заняться завтраком.       Сараду встречает чистая просторная кухня. Небольшая и немаленькая, обычная, как и в любом другом доме, расположенном на территории клана Учиха. Девочка закатывает широкие рукава отцовской рубашки. Она решает начать с омлета с овощами и ветчиной, параллельно ставит разогреваться готовые оладьи, оставшиеся со вчера.       В дверь звонят. Сарада от неожиданности дергается, чуть ли не подскакивает. И кого в такую рань принесло, шаннароо? Неприятная уху трель повторяется, и девочка нехотя идет открывать.       — Доброе утро, — куноичи сладко зевает, устремив собственным взгляд в одетого при всем параде Боруто. Даже подсумок с протектором не забыл.       — А где Саске-сан? Он обещал сегодня обучить меня новому крутому дзюцу. Но так и не пришел на полигон, даттэбасса! — Блондин был, явно, возмущен. Привыкший получать всегда все, что ему хотелось, он был крайне недоволен тем, что учитель не пришел.       — Папа спит, — коротко ответила Сарада и впустила этого усуратонкачи в дом. — Ты завтракал? — Не оборачиваясь, девочка двинулась обратно на кухню, зная, что Узумаки-младший последует за ней.       — В смысле? — Голубые глаза Боруто округлились. Видимо, юноша не ожидал, что между обучением строптивого ученика и сном, Саске выберет второе.       — В прямом, — юная Учиха полностью посвятила себя готовки. Она получала удовольствие не только от самого процесса. Девочке было также приятно знать, что пища, приготовленная ею, была вкусной и нравилась другим.       Из глубины дома послышались копошения. Похоже, отец проснулся. Сарада накрывала на стол на троих и параллельно варила кофе в большой бронзовой турке.       Саске и правда проснулся. Он чувствовал себя более менее хорошо. Головной боли не было, да и сон был здоровый, а не как обычно по два-три часа. Старший Учиха всегда после сна находился в состоянии «ну, такое»: лицо было опухшее, будто мужчина не просыхал как минимум неделю; под глазами образовывались особо выраженные синяки и тени; а на щеке виднелся смачный отпечаток подушки. Полную картину «утреннего Учихи» добавляли торчащие во все стороны волосы, которые очень плохо поддавались укладке. И Саске не гнушался умыкнуть у дочери немного специального масла для волос, название которого было чересчур мудреным, а запах был похож на охапку зрелых персиков, приправленных щедрой дозой химии.       Мужчина приводил себя в порядок очень медленно, лениво. Он надел банный махровый халат, нацепил на голову какой-то старый ободок, чтобы убрать отросшую челку назад, и отправился в ванную комнату.       Утренняя рутина. Саске тщательно чистит зубы, умывается чуть тёплой водой, чтобы смыть следы усталости и уменьшить отек. Мужчина массирует пальцами лицо, потирает слегонца щеки, легко похлопывает подушечками пальцев по скулам. Он разносит охлаждающий гель по лице, пальцы движутся от центра до периферии. Травяной аромат выветривается почти сразу, а Учиха-старший чувствует себя чуть лучше и выглядит более похожим на человека.       Саске так и не запахнул приятный телу халат, лишь подвязал пояс на талии в несуразный бант. Да и кого ему стесняться? Сараду, которая прошлой ночью видела все и даже больше?       Мужчина все еще немного ленивый и размеренный, чуточку сонный. — Доброе утро, принцесса, — он наклоняется и целует дочь в щеку, мажет сухими губами по острой скуле. Саске даже не замечает нерадивого ученика, находящегося в одном с ним помещении.       — Доброе, — Сарада смущенно кивает и обхватив отца рукой за шею, заставляет его замереть. — Тут Боруто пришел, ты разве не заметил? Сказал, что ты обещал ему тренировку сегодня утром, — вкрадчиво и очень тихо шепчет малышка на ухо мужчине.       Саске тихонько «ойкает». — Я совсем забыл, если честно, — мужчина выпрямляется и помогает дочери с завтраком: разливает кофе по чашкам, добавляет специи, сахар. — Тебе с молоком? — Обращается бывший отступник к насупившемуся мальчишке, который разве что щеки не надувает и ножкой не топает от обиды.       — С молоком и сахара побольше, пожалуйста, — Боруто более чем смущен. Он ведь искренне не понимал, как Сарада могла выбрать этого хоть и чертовски сильного, но угрюмого и строгого человека. Сарада — она ведь Учиха, она же умная, она должна была остаться с мамой. Потому что мама всегда добрая, ласковая и мудрая. Объятия матери самые нежные, самые заботливые.       Так думал Узумаки-младший раньше. А сейчас, увидев Саске в домашней обстановке, его шаблоны дали здоровенную трещину. Оказывается, дома сенсей был совсем другим. Он был улыбчив и обходителен с Сарадой. Даже самому Боруто Саске улыбался уголками губ и смотрел более добродушно, чем обычно.       — Долго ждал? — Старший Учиха по-отечески треплет мальчишку по голове, путает слегонца пшеничные жесткие пряди. Бывший отступник знает, что сыну Хокаге нравится Сарада. Саске даже не будет против, если Боруто чуть-чуть поумнеет, расширив собственный кругозор, и начнет потихоньку ухаживать за малышкой. Это вполне хороший вариант, если учитывать, что Итачи более десяти лет нет в живых. Брат больше не воскреснет, а юной принцессе проклятого клана нужно двигаться дальше, не зацикливаясь на чужом прошлом и собственном невозможном будущем.       — С восьми утра, — Боруто поджимает губы, да так сильно, что они белеют. Прикосновение широкой теплой ладони приятно, мальчишка еле сдерживает себя, чтобы не зажмуриться, не подставить затылок под мозолистые пальцы.       — Извини, — Саске действительно жаль. Он никогда ранее не относился так легкомысленно к тренировкам. Ни к своим, ни к чужим. Боруто чувствует себя как-то странно. Он представить не мог, что завтрак в семье Учиха проходит именно так: по-доброму и чертовски уютно.       — Приятного аппетита, — Сарада уже причесанная и посвежевшая, она садится рядом с отцом и приступает к трапезе.       — Приятного, — согласно кивает Учиха-старший и делает большой глоток кофе, пытаясь окончательно проснуться.       — Угу, — с набитым ртом соглашается Боруто. — Очень вкусно, даттэбасса, — мальчишка сияет так, будто его дома голодом морят и не кормят совсем-совсем.       — Ты хоть жуй, а не глотай, как гусак, шаннарооо, — возмущается куноичи и макает пышный оладушек во фруктовый конфитюр.       Саске сдерживает смешок. Он даже и не думает говорить о том, что добрые пару часов возился с этими оладьями прошлым утром.       — А тренировка все-таки будет, Саске-сан? — Робко спрашивает юный шиноби. Он заискивающе смотрит на Сараду, словно ищет заранее поддержки, если вдруг учитель откажет.       — Сарада ты с нами? — Бывший отступник переводит взгляд на куноичи, вопросительно изгибая угольную бровь.       — А я вам не буду мешать? — Юная Учиха знает, что сынуля Хокаге до сих пор обижен на нее за прошлую миссию. Мальчишка хотел было выпендриться и ринуться к змею один на один, но Сарада его опередила. Девочка не могла позволить, чтобы этот усуратонкачи вышел один на один с самым опасным и ядовитым змеем призыва.       Если благодаря отцу Сараду жители Пещеры Рьючи знали и относились к ней более менее лояльно, то Узумаки-младший был для змей непросто чужаком, так еще и сыном ученика Жабьего Отшельника. Из-за этого своеобразного к-к-комбо мальчишку могли накачать ядом и сожрать за просто так. Только за то, что он пришел.       У юной Учихи дела обстояли чуточку лучше. Шаринган позволял девочке предвидеть движения противника, уклоняться и маневрировать. Но это еще не все. Дело в том, что когда Саске находился у Орочимару, его не только учили разным техникам и печатям, а также в добровольно-принудительном порядке пичкали разными препаратами, большая часть которых содержала змеиный яд или частички концентрированной природной чакры из Пещеры Рьючи. И конечно же, данные наркотические средства, по своему уровню опасности не уступали Гехин Сангейзан, оставляя в ДНК употребляющего их неизгладимый след.       Конечно, Сарада не была уверена, что у нее имеется хотя бы частичный иммунитет к ядам и прямая расположенность к змеиной природной чакре. Но девочка точно знала, что Боруто бы не выдержал, не сумел бы справиться по объективным причинам.       — Да, ты всегда мешаешь, даттэбасса, — язвительно ответил Боруто. Обида, наравне с детской, плескалась в мальчишеской груди.       Сарада поджала губы, смолчав. Она не желала ничего объяснять глупому сыночку Хокаге. Если отец хотел бы, он бы давно рассказал несносному юнцу о «приятных бонусах», приобретенных в логове Змеиного Санина. Также малышка совсем не хотела выяснять отношения за столом, во время завтрака. И тем более при папе.       — Сарада, Боруто, значит, выясните все свои взаимоотношения на полигоне, на кухне вы этого делать не будете. Все ясно? — Всю доброжелательность, как рукой сняло. Саске за секунду вернулся к образу сурового сенсея, пропитанного строгостью. Конечно, это высказывание по большому счету было адресовано Узумаки-младшему, но выделять дочь при нем мужчина не хотел. К тому же Сарада не глупенькая, все понимает.       — Но, Саске-сан, вы должны тренировать меня, — начал было Боруто, но его грубо оборвали.       — Боруто, — правый глаз Саске налился алым, три томоэ закрутились, предупреждая об угрозе. Голос мужчины стал льдистым и колючим, не терпящим возражений. — Еще слово, и никакая сила в этом мире не сможет заставить меня быть твоим наставником. — Учиха-старший начинал закипать. Сыночек Наруто был куда более несносным и невозможным, чем его отец. Если Седьмой искренне старался и пер напролом, то мальчишка вел себя так, будто ему все обязаны. Но не тут-то было, с бывшим отступником подобный номер не возымел нужного эффекта.       — Да, Саске-сан, — как только ситуация касалась полигона или совместной миссии, «папочка» превращался в «Саске-сана» или «сенсея». Сарада четко для себя разделяла личное и рабочее. Если в стенах родного дома или во время тренировки один на один старший Учиха был «папой», «папулей» или «отцом», то на самой даже простецкой миссии становился «капитаном».       Бывший отступник смерил детей строгим взглядом. Боруто нервно сглотнул, согласно кивнул, даже помог Сараде прибраться на кухне: собрал со стола грязную посуду, сложив ее в раковине, протер влажной тряпочкой столешницы. Мальчишка был готов сделать все что угодно, лишь бы Саске не отвернулся от него. Второго такого сенсея днем с огнем не сыскал бы Узумаки, и он хорошо это знал, а также понимал, что мужчина не блефовал, и обучение могло в любой момент сойти на нет.       Когда с уборкой было покончено, отец и дочь покинули Боруто. Им нужно было переодеться. Если Саске практически не изменял черным брюкам и рубашкам, то Сарада меняла наряды по своему настроению. И сейчас девочка была настроена надрать негоднику Узумаки зад. Поэтому ее выбор пал на удобные брюки, которые не только скрывали метку, но и не стесняли движения, облегали стройные девичьи ноги. Удлиненная со спины, угольно-черная под цвет брюкам, рубашка плотно сидела на хрупком стане, нигде не свисала, не собиралась в гармошку. Митенки из плотной и эластичной ткани плотно прилегали к коже, скрывая руки по самое предплечье. Осталось собрать волосы в высокий хвост, и Сарада готова.