Империя Кёсем. Другой поворот

Солнце ярко освещало дворцовый сад, его тёплые весенние лучи обогревали зелёную траву. Султан Искендер упражнялся на саблях вместе с Ханом Гиреем уже третий час кряду. Звон оружия доносился до кустов, в которых я тихо сидела и наблюдала за мужчинами. Они вспотели, устали, но продолжали вести поединок. Я же тайно следила и ждала подходящего момента, чтобы выйти к ним. Мне было необходимо поговорить с повелителем. — Мерием вчера сильно расстроилась, Искендер… — неожиданно бросил Мехмед Гирей, отбивая атаку повелителя. За все три часа боя мужчины и слова не проронили. И это было довольно странно. — Я не мог поступить иначе, мой друг, — султан слегка переменился в лице, очевидно, он не был предрасположен к разговору. — Мне показалось, — Крымский хан упал на землю, но быстро поднялся и продолжил бой. — Мне вчера показалось, Искендер, что Мерием вспомнила. Какой внимательный. А ведь я могла бы быть его женой… — Ты ошибаешься, Мехмед! — султан сделал резкий выпад, но хан успел увернуться. — Если бы она вспомнила, то уже пришла бы ко мне! Так я же тут! Здесь же я! Я чуть ли не чесалась от нетерпения. Хотелось выйти немедленно и вступить в диалог, но любопытство… — Я видел её глаза, Искендер. Такой боли и отчаяния мне ещё встречать не приходилось. — Ты слишком много думаешь о Мерием, хан Гирей! — султан резко закончил поединок своей победой, после чего подал руку Мехмеду. — Со своей женщиной я сам разберусь. Я покраснела. Ох уж мне эти средневековые мужчины! И почему это совсем меня не злит? Куда пропали все мои феминистские замашки? Да, я всё ещё своя собственная, но, чёрт возьми, приятно, слышать слова султана! — Ты же знаешь, Искендер, я не могу видеть её страданий. И когда Крымский хан успел так сильно ко мне привязаться? Не к добру это. — Как и я… — повелитель устало опустился на землю, он присел и облокотился спиной об дерево. — Тогда зачем позвал на хальвет Констанцию?! — Мехмед продолжал стоять и прожигать султана красноречивым взглядом. — Я думал, ты хотел вернуть Мерием лучшие воспоминания, но своим поступком ты её расстроил до глубины души! Это правильно! Расстроил! Ещё как… — Если тебе так интересна моя личная жизнь, знай — у нас с Констанцией ничего не было. — Но, она вышла из твоих покоев в одном покрывале! — Не буду спрашивать, откуда тебе это известно, Мехмед. Гирей покраснел, а султан между тем продолжил: — Мы просто ужинали с Констанцией, я вышел на террасу, а когда вернулся… — мужчина отвёл взгляд. — Хатун не то себе надумала, мы на этой почве немного поспорили, а после девушка упала в обморок. Я подумал, что притворяется — хочет привлечь моё внимание. Я вызвал лекаря, и тут неожиданно выяснилось, что Констанция носит ребёнка. Её срок, как и у Мерием — три месяца. — Должно быть, поэтому хатун такая радостная вернулась в гарем, — почёсывая затылок, высказал свои мысли Мехмед. Я словно к земле приросла. Информация была шокирующая. Констанция носит ребёнка Искендера! Рада ли я, что повелитель не провёл с ней вчерашний вечер? Я попыталась сдержать улыбку, но она таки лезла на лицо. Я словно бы скинула груз с души, неожиданная лёгкость заполнила всё моё тело. Ребёнок у Констанции? Это же прекрасно! Семья султана, наконец, переключит своё внимание с меня на другую девушку. У меня же появится время, чтобы наладить отношения с Искендером. — Сафие Султан уже в курсе? — хан Гирей прервал мои мысли. — Да, — повелитель смутился. — Констанция Хатун первым делом сообщила эту новость моей Валиде. — А Мерием? Она знает? Султан Искендер поднялся с земли и отряхнулся: — Думаю, Мерием сейчас нет никакого дела до гарема и его обитателей. Хатун давно ушла в свои мысли. Я не хочу тревожить её по таким пустякам, Мехмед. Я решила, что лучшего момента для моего появления и представить нельзя, я вышла из кустов и направилась в сторону хана и султана. — Повелитель, — я улыбнулась и поклонилась. — Хан Гирей, — я склонила голову. — Я украду у вас султана? Крымский хан заторможено кивнул. Я взяла за руку ничего непонимающего Искендера и повела того в глубь сада. Несколько минут мужчина молча шёл за мной. — Мерием. Я остановилась, отпустила руку Искендера и сделала несколько шагов вперёд. Не поворачиваясь, я начала разговор: — Я помню, Искендер. Я помню всё. И… я знаю про Констанцию, — я сосредоточено смотрела на два растущих у края тропинки красных тюльпана. — Прости, что последние две недели вела себя так… странно и глупо. Ты все эти месяцы пытался меня выходить, а в благодарность получил неуравновешенную, ничего и никого не помнящую истеричку. Холодную, чужую женщину, не желающую идти на контакт. Мне стыдно за своё поведение! — я теребила край платья и чувствовала, как краска заливает моё лицо. Почему же он молчит? Почему я не слышу даже дыхание Искендера? — Мерием, — мужчина порывисто обнял меня сзади. Его губы коснулись моей шеи, руки же крепко держали меня за талию. Я чувствовала себя очень странно, в груди было так легко, казалось, что подуй ветер, и я взлечу в небеса! Приятная дрожь прошлась по моему телу. Адреналин бурлил в моей крови. Казалось, что в это мгновение я могу всё! — Искендер, — я медленно повернулась и порывисто поцеловала султана. Это и есть любовь? Та самая, о которой слагают легенды? Та самая, за которую и умереть не жалко? — Мы больше никогда не расстанемся, Мерием! — прошептал султан мне на ушко. Я почувствовала на своих щеках влагу. Он плакал. — Теперь ты никуда от меня не денешься! — я крепко обняла Искендера. — Даже если захочешь, я не отпущу тебя, Искендер! Никогда! Яркое солнце грело мою кожу, но поцелуи и дыхание повелителя были куда как жарче и необходимы мне в эту минуту. Они давали тепло и чувство защищённости. Я наконец-то почувствовала себя на своём месте, почувствовала себя дома, почувствовала себя нужной. И я бы не променяла это состояние ни на какие богатства мира. Моя вселенная словно бы вырвалась из сдерживающих её оков, она полилась в бескрайние дали, охватывая своими бессмертными водами человека, который стал необходим мне настолько сильно, что жизнь без него для меня перестала существовать. Это одержимость, ради которой сворачивают горы и поворачивают реки. Это неземное чувство, бессмертное и бесконечное в своём многообразии, которое мне посчастливилось испытать. Чудо, ворвавшееся в мою неординарную жизнь.