Враг Хюррем номер один

Вечером, в главные покои на хальвет отправилась Хюррем-хатун, как мы с ней и договаривались, но не прошло и двадцати минут, как девушка вернулась обратно в скверном настроении. — Что такое? Почему вернулась, ваша светлость? Надеюсь, Сулейман не прогнал тебя? — Нет. Махидевран Султан рожает. Я вскочила с кровати и начала в спешке одеваться. Накинула лёгкое платье, слегка причесала волосы, на остальное времени просто нет, сейчас не до этого. — Ты так спокойно это говоришь?! — заканчивая с приготовлениями, бросила я в сторону кровати Александры. — Я, по-твоему, должна плясать от радости?! — искренне удивлялась Хюррем-хатун. — Нет. Не бери в голову. — Вот ещё… — Я пойду, проверю как она. Ты останешься спать? — спросила я, заранее зная ответ на этот вопрос. Чтобы Хюррем проявила заботу к Махидевран? Где-то в параллельной вселенной… — Да. Пошли весть, когда узнаешь, кто родился. Пусть Аллах пошлёт ей дочь! — в сердцах бросила моя подопечная. — Хорошо, я сообщу тебе, как будут новости, — сказала я и закрыла за собой дверь. У комнат Махидевран уже стояла целая делегация. Сулейман, его мать, сестра, бывшая жена. Дайе, Нигяр и Гюльшах были внутри и помогали лекарке принимать роды. Я поклонилась повелителю и подошла ближе к двери. — Как она? — спросила я у Гюльфем, что выглядела более-менее адекватной и спокойной. — Новости не очень хорошие. Махидевран Султан очень кричала, говорят, уже совсем силы потеряла, бедняжка. — Что-то не так с ребёнком? — искренне забеспокоилась я. За эти месяцы я сильно сблизилась с султаншей, Махидевран видела во мне свою единственную подругу, только мне она доверяла свои тайны и мечты. Её доверие и искренность тронули моё сердце, раньше я вела с ней себя настороженно, но месяцы шли и моя душа искренне привязалась к султанше. Да, она бывает грубой, жестокой, злой, не умеет жить своим умом, ревнивая в край. Но при всех её недостатках, Махидевран очень любит своего сына Мустафу, своего мужа султана Сулеймана, она весёлая, когда никто не посягает на её семью, ведь именно семья для этой женщины на первом месте. Муж и сын. С некоторых пор ещё и я, её подруга и советница, занимаю место в её ревнивом сердечке. Я действительно переживаю за Махидевран и желаю ей только добра, несмотря на то мнение, что сложилось у меня во время просмотра сериала, сейчас всё это ушло на десятый план. В этой реальности Маха моя подруга, она мне как младшая сестра, о которой я забочусь и пекусь, оберегаю от поспешных решений и ошибок. Сейчас она мучается и я вместе с ней… Дверь открылась и выбежала Гюльшах-хатун. Её руки были по локоть в крови, а глаза отдавали лёгким безумием. Сулейман нахмурился, но вопросов задавать не стал, итак было видно, что ситуация критическая. — Госпожа просила, чтобы Михримах-хатун вошла! — сглотнув, выдала служанка роженицы. Я ворвалась в покои и подбежала к кровати султанши на первой космической. — Как ты? — я схватила её за руку и с нежностью погладила. — Ребёнок не хочет выходить. Я больше не могу, Михримах! — заплакала навзрыд женщина и с силой схватила меня за руку. В это время лекарка пыталась вытащить плод, но ничего не выходило. — Ты должна взять себя в руки, слышишь меня, Махидевран! Держись и не падай духом! Мы все с тобой, мы рядом, и готовы помочь! — послышался сзади заботливый голос Дайе-хатун, которая несмотря на всю свою строгость, являлась чуть ли не матерью для всех здешних девушек. — Султанша, прошу вас, вы должны тужиться! — нервничала повитуха. — Плод выходит вперёд ногами, прошу вас, не останавливайтесь! Иначе ребёнок может не выжить! — Слышала, Махидевран! Давай же! Ещё немного! — подбадривала я, как могла свою подругу. — Я не могу! Мне больно, Михримах! Больно! Никогда я не испытывала подобного! Я не могу больше! — билась в истерике молодая женщина из последних сил. — Не смей! Не смей сдаваться! Мустафа тебя ждёт! Он ждёт своего брата! Как ты можешь сдаться? Ты же сильная женщина, ты сможешь родить и выжить. Смотри на меня, Махидевран Султан! Смотри! — я кричала, так как боялась, что Маха потеряет сознание в самый ответственный момент. Султанша сжала мою руку до хруста и закричала. — Кричи-кричи! Ругайся, если тебе станет легче! Только не останавливайся. — Ненавижу! Ненавижу быть слабой! Ненавижу! — надрывалась мать Мустафы, рожая нового члена османской семьи. — Ещё немного, госпожа, — обрадовала нас повитуха. — Ещё совсем чуть-чуть. — Аааааааааааааааа! — оглушила меня женщина и откинулась на подушку. — Поздравляю вас, госпожа. У вас родилась прекрасная султанша! — сообщила нам Гюльшах, когда я вытирала пот своим платком со лба новоиспечённой мамочки. — Девочка? Ты уверена? Не мальчик? — переспрашивала султанша, тяжело дыша. — Что за постная мина, Махидевран! — разозлилась я. — У тебя прекрасная дочка! Только посмотри на её милое личико. Твоя улучшенная копия! Ребёнка поднесли к груди матери, малышка начала сосать грудь, забавно причмокивая. — Моя дочь… — улыбнулась Махидевран, нежно обняв свою кроху. В считанные минуты всю кровь и тряпки унесли из покоев, и внутрь вошла семья Султана Сулеймана. Повелитель не спеша прочитал молитву и нарёк султаншу именем Салиха, он был счастлив, ведь это его первая дочь, рождённая после победы над неверными и тяжёлого похода. Разочарование от того, что родилась девочка, испытывала только Валиде Султан, женщина ждала внука, хотела, чтобы род османов полнился и приумножался, но судьба решила иначе. Остальные были рады, что в османской семье стало на одну султаншу больше. Особенно радовалась Хатидже Султан, ей вообще нравилось возиться с маленькими детьми, играть с ними и учить, но в глазах султанши было что-то ещё, возможно сожаление о том, что сама госпожа так и не стала матерью в свои неполные двадцать пять лет, хотя она уже дважды была замужем. Роды закончились и все пошли на выход, чтобы дать роженице и ребёнку отдохнуть и восстановить силы. — Михримах-хатун! — окликнул меня Сюмбюль-ага, когда османская семья разошлась по своим комнатам. — Да, ага, что ты хотел? — Идём со мной… — Куда? — Повелитель за тобой послал, вот куда, — улыбался евнух, прищурив глаза, словно это его позвали к султану на хальвет, а не меня… Эту длинную ночь я провела в главных покоях в объятьях своего мужчины. — Ты хорошо постаралась, Михримах, — хвалил меня Сулейман, нежно гладя оставленный Махидевран синяк. — Я тобой очень доволен. Махидевран и Хюррем здоровы и я не слышу их ссор, в гареме порядок, не без твоей помощи. Скажи, что ты хочешь больше всего на свете? — Я хочу всегда быть рядом с тобой, Сулейман. Не каждый день и каждую минуту, ну ты меня понял… Мир за стенами этого дворца без тебя для меня не существует, обещай, что не выбросишь меня словно надоевшую игрушку, Сулейман. Я не выживу без твоей милости, без твоей защиты и поддержки у меня не хватит сил противостоять буре жизненных испытаний. Тебе ли не знать, как опасен этот мир, ты своим глазами видел, на что способны люди без морали и совести. Прошу тебя, не допусти, чтобы мне пришлось испытать на себе жестокость и несправедливость этого мира. — Я готов положить целый мир к твоим ногам, моя луноликая госпожа. Солнце украду и поднесу тебе на золотом блюдце, омытом моими слезами радости. Гармония и счастье из сердца твоего идут в мой дом, согревая теплом даже самые мрачные его уголки. Любовь моя к тебе подобна вечному ясному дню в весеннюю пору. Не раз не усомнился в верности твоей, отрада моей жизни, мир несущая, душа моего сердца. Непоколебима вера в то, что Аллах послал мне тебя для улыбки и умиротворения моего. Душа, сердце, время, любовь, надежда и тепло — ты в каждой частичке меня, ангелу подобна небесному спустившемуся мне в помощь. Лёд тает под твоими ногами, солнце перестаёт слепить и жечь, цветы распускаются, стоит тебе пройти рядом. Нет и не было женщины лучше в этом мире. Ева безгрешная, непорочная, чьи мысли чисты, словно первый снег. Не видел мир столь непогрешимое и искреннее в своих намерениях создание. Мой свет, моя тьма, мой дом. С тобой я чувствую себя счастливым… — Ты меня переоцениваешь, Сулейман. — Ну вот, испортила всю романтику, — пожурил меня султан. — Придётся тебя наказать. После пары часов «наказания», Сулейман снова завёл разговор. — Разве может падишах быть не прав в таких вопросах? — Дело не в этом. Боюсь, что когда-нибудь ты во мне разочаруешься и оставишь навсегда… — Не думай об этом, моя прекрасная госпожа, лишь Аллаху ведомо, что уготовано нам в будущем. — Ты прав. Нам стоит ценить подобные мгновения, жизнь слишком коротка. Ой… — Что такое? — Я обещала сообщить Хюррем-хатун новости о рождении ребёнка Махидевран Султан и сейчас лежать с тобой должна не я… — Не стоит беспокоить хатун, она в положении, но если тебе так важно, я пошлю кого-нибудь её проинформировать. — Было бы неплохо. — Ибрагим! — Да, повелитель, — хранитель покоев вошёл и, не поднимая головы поклонился. Я набросила на себя одеяло, чтобы даже случайно посторонний мужчина не увидел моего открытого тела. Я стала проникаться религией моего мужчины, и то, что казалось в той жизни для меня нормой, здесь я позволить себе не могу, и не только из-за традиций гарема и Османской империи, но и из-за того, что я стала сама этого хотеть. Хотеть, чтобы только мой мужчина наслаждался мной, моим вниманием и моим телом. — Пошли кого-нибудь в гарем, пусть сообщат Хюррем-хатун, если она ещё не спит, о том, что у меня родилась дочь Салиха Султан. — Да, повелитель, — мужчина вышел и закрыл за собой дверь. — Ты довольна? — Да. Теперь смогу спать спокойно. — Спать? Неужели, ты совсем не соскучилась по мне? — мужчина начал снова покрывать меня поцелуями. — Сулейман… Да сколько можно, ты как будто год женского тела не видел. — Если я не вижу тебя даже один день, время растягивается на год, моя госпожа. — Так я тебе и поверила, — я уклонилась от поцелуя и принесла в постель вазу с виноградом. — Моя луноликая фея умеет ревновать? — поддержал игру Сулейман, но в то же мгновение стал серьёзным. — Тебя беспокоит Виктория и другие наложницы? Только не ври. Я села ему на колени и нежно поцеловала в губы. — Если проводя с ними время, ты счастлив и спокоен, Сулейман, и я счастлива и спокойна вместе с тобой. Ты сам решаешь, на что тратить свободное время. Я, например, танцую и читаю, это мне приносит радость и умиротворение. Если тебе нравятся женщины, это твоё дело. Я никогда не стану указывать тебе, как ты должен поступать, Сулейман. Жизнь коротка, каждое мгновение бесценно, следует наслаждаться тем, что тебе доступно, пока ангел смерти не появился на пороге. А что касается Виктории… Это не ревность, я действительно беспокоюсь. Хатун из побеждённого города и вражеской страны может нести опасность для тебя. Я не говорю, что тебе не следует с ней общаться и что ты зря привёз девушку в гарем, нет, не в этом дело. Просто, я не хочу, чтобы тебе что-то угрожало, если ты позаботишься о том, чтобы за Викторией тайно присматривали, моё сердце будет спокойно. — Рад, что ты мыслишь так здраво, моя Михримах. Хоть я и доверяю Виктории, но ты права, я скажу Ибрагиму, чтобы с неё не спускали глаз, безопасность моей семьи на первом месте…