Враг Хюррем номер один

Дверь в мои покои резко открылась и внутрь уверенно ворвалась Хатидже Султан, следом влетела её разъярённая мать Айше Хафса Султан. Была глубокая ночь, вероятно, случилось что-то чрезвычайно важное, раз две женщины нынешней династии решили меня «навестить»… — Вернись в свою комнату, Хатидже! — в бешенстве кричала Айше Султан. — Это дело закрыто! Ты должна забыть обо всём! — Нет, Валиде! Почти два месяца прошло с того момента, как это случилось! Столько людей из-за меня пострадало! Я больше не могу держать это в себе! Как вы не можете этого понять??? Месяц прошёл с того момента, как я вышла из темницы, я совсем не выходила из своих покоев за эти дни и ни с кем не контактировала. Я лечилась и не впускала никого, чтобы ненароком не заразить, даже Султан Сулейман внял моим просьбам и не приходил тридцать дней. Однако, моё самозаточение подходило к концу, и я уже завтра собиралась выйти и развеять слухи ходившие по гарему о том, что я безнадёжно больна. Бронхит — явление неприятное, но всё же не смертельное… — Валиде Султан, Хатидже Султан, — я встала с кровати и поклонилась. — Что заставило вас прийти ко мне такой поздней ночью? — Не смей, Хатидже! Держи рот на замке! Прошу тебя… — молила свою дочь главная госпожа. — Прости, мама, но я не могу… — девушка подошла ко мне и с сожалением посмотрела на моё изнурённое тело. — Той ночью, когда ты ходила на хальвет к повелителю, но тебя отослали обратно, ты хорошо помнишь, Михримах-хатун? — Да, госпожа, в эту же ночь ранили Садыку… — Я была на террасе и увидела, как ты о чём-то беседовала с Ибрагимом-агой, вы стояли очень близко… — султанша сжала кулаки. — Тебе были известны мои чувства к нему на тот момент… — Не позорься, Хатидже! — крикнула главная султанша своей дочери и, тяжело вздохнув, села на кровать, прикрыв лицо руками. — Я в тот момент подумала, что ты разговариваешь с ним о моей свадьбе, — грустно улыбнулась османская принцесса. — Я отправилась к тебе в комнату, чтобы всё выяснить, но застала там Садыку-хатун. Садыка «случайно» обронила, что ты, Михримах, всё ей рассказала о наших тайных встречах с хранителем покоев, она поведала много подробностей, о которых не могла знать даже ты. Хатун начала обещать мне, что поможет устроить наш с Ибрагимом брак. Я заподозрила неладное и не согласилась, хотела уйти, но эта неверная начала мне угрожать тем, что расскажет всё моему брату-повелителю и опозорит меня на всю империю, если я не перейду на сторону этой неверной венгерской наложницы… В тот момент я очень сильно разозлилась и когда хатун отвернулась… Я пырнула её кинжалом, что лежал на столике с фруктами… Девушка немного отдышалась и уверенно продолжила: — Я не знаю, как так получилось, я не хотела этого, но ярость и страх закрыли мне глаза, Михримах. Я убежала в свою комнату и заперлась, сказалась больной и никого не принимала… — Как глупо! — вмешалась в разговор Валиде. — Утром Дайе-хатун прибежала ко мне и сказала, что Садыка еле жива, а последняя кто заходил к ней — это моя дочь! Я не хотела тебя подставлять и подбрасывать кинжал в твою одежду, Михримах-хатун! Но Садыка начала нас шантажировать, она обещала всё рассказать моему сыну повелителю! Рассказать о том, что Хатидже пыталась её убить из-за того, что Садыка якобы случайно узнала о тайных отношениях между османской принцессой и хранителем султанских покоев! Она заставила меня всю вину скинуть на тебя, Михримах, прости, я не могла в тот момент допустить, чтобы правда вышла наружу… — Поэтому вы так яростно пытались обвинить меня во всём, — грустно прошептала я. — Вы боялись, что Садыка откроет свой рот и из-за неё пострадают близкие повелителя… — Да, я боялась, что Сулейман не простит Хатидже и поверит Виктории, ведь на тот момент Садыка была беременна… — Валиде Султан смотрела в одну точку и даже не мигала. — Эта негодяйка также заставила меня запереть тебя в темницу, Михримах-хатун, чтобы ты медленно там зачахла, пока она держит всё внимание моего сына на себе и на своём, не рождённом ребёнке. Но я отправила тайный приказ, чтобы о тебе позаботились, однако венгерская рабыня и это предусмотрела! Каким-то чудом она выкрала мою печать и заменила приказ! Если бы Хатидже Султан случайно не услышала разговор между Ибрагимом и Махидевран и не доложила Дайе, боюсь, что Виктория тогда бы одержала победу… — Эта неверная женщина шантажировала Ибрагима, чтобы он молчал и ничего не говорил повелителю, — продолжала Хатидже. — Поэтому мой брат ничего не знал о твоём тяжёлом положении и ни разу не навестил… — Подумать только, она даже Сюмбюля-агу шантажировала! — не сдержала эмоций мать повелителя. — А его-то чем? Пригрозила лишить лукума и бакшиша? — грустно улыбнулась я. — Нет. Главный евнух не ровно дышит к Гюльнихаль, вот на этом Садыка Сюмбюля и подловила, — пояснила османская принцесса, в смущении поджимая губы и пряча улыбку. Какой-то бразильский сериал, а не гарем! — Но после того как Сулейман увидел истинное лицо этой женщины, он отвернулся от неё! Теперь, чтобы Садыка ни говорила, мой сын не поверит ни единому её слову! — с улыбкой на лице сказала Валиде Султан. — Я надеюсь, что и ты, Михримах, будешь держать всё в секрете… — султанша выразительно на меня посмотрела. — Я перестала сомневаться в тебе с того момента, как прочла то кровавое письмо, в котором ты просила моего сына о том, чтобы он позволил моей принцессе Хатидже самой решать свою судьбу, — женщина встала и говорила уверенно и в своём обычном стиле. — То что произошло той ночью, навсегда должно быть забыто. Правда лишь ещё больше ранит моего сына-повелителя… — Я ничего не скажу Султану Сулейману, — озвучила я свои истинные мысли. — Но, правда известна не только мне, Валиде Султан. Тайна перестаёт быть тайной, когда она становится известна более чем одному человеку. Вы полагаете, что Садыка-хатун будет молча сидеть взаперти? Верите в то, что эта женщина сдастся и прекратит вас шантажировать? — У неё не останется другого выхода! — сжала кулаки мать Сулеймана. — Её репутация уничтожена, мой сын не станет её слушать, чтобы та не говорила. А если и попытается что-нибудь выкинуть, я уничтожу её в ту же минуту! Пусть только родит, и тогда я избавлюсь от этой нечисти из своего дворца! — Мама! Но если Садыке всё же удастся убедить брата в своих словах! Тогда что будет со мной? Что будет с Ибрагимом и вами, Валиде? — бросилась на колени Хатидже Султан и зарыдала. — Встань и прекрати лить слёзы! Ты султанша, а ведёшь себя хуже грязной наложницы! — сердилась женщина. — Ты уже натворила дел! Больше не смей поступать так опрометчиво! Я не позволю Садыке навредить тебе и моей семье. Поднимись с колен… Османская принцесса встала и вытерла слёзы. — Я, правда, не хотела никому вредить, Валиде… — хрипло прошептала девушка. — Знаю, что я согрешила, и мне нет прощения. Аллах накажет меня за всё… Я буду делать то, что вы мне скажете, только не позволяйте Садыке навредить хранителю покоев! Ибрагим ни в чём не виноват… — Больше не будем поднимать эту тему! Я не хочу, чтобы ты вообще упоминала этого наглого раба, осмелившегося посмотреть в сторону султанши! — злилась Валиде Султан. — Я должна ещё кое-что вам сказать, Валиде… — девушка немного отошла от своей матери, оглядела нас и всю комнату, тяжело вздохнула и, набравшись смелости, продолжила. — Ты только не ругайся, мама. Я в тот момент была в отчаянии и не знала, что мне было делать, когда я ранила Садыку. — Что ты ещё натворила?! — главная госпожа уже не старалась держать лицо, всё, что она хотела, это узнать что ещё скрывает её принцесса. — Говори, Хатидже!!! — После того как я ранила фаворитку повелителя, — девушка сглотнула. — Я хотела пойти к брату и всё ему рассказать, но у повелителя была Гюльфем-хатун, которую, кстати говоря, ты подкладывала под моего брата. — Это уже не важно! Гюльфем снова носит дитя нашей династии! Говори, что ты натворила! — Валиде сжала кулаки, стыдливо избегая моего взгляда. — Я встретила Ибрагима-агу и всё ему рассказала… Я была не в себе и кричала и истерила, хранитель покоев отвёл меня в свою комнату и налил воды. А после этого… — Что после этого? — выпучила глаза главная госпожа. — То, что случилось, уже не исправить, мама. Я ношу ребёнка Ибрагима уже два месяца… Мать Сулеймана в тот же миг упала в обморок, мы с Хатидже подхватили её и положили на мою кровать. — Вы бы хоть предохранялись, — прошептала я, после того, как немного пришла от услышанного… Хатидже сидела на полу у ног своей матери, я села рядом и налила нам по стакану воды. — Всё слишком быстро произошло, — тихо сказала Хатидже. — Слишком быстро? — Слишком. Секунд десять не больше. Мой первый муж продержался бы дольше… — делилась подробностями своей личной жизни султанша. Я подавилась и не знала, что на это ответить. Я ожидала услышать другие слова: «Мы были одурманены любовью и не соображали, что творим». Или. «Страсть накрыла нас с головой, и Аллах милостью своей послал ребёнка в моё чрево». — И что теперь вы собираетесь делать, Хатидже Султан? — Не знаю, Михримах. Я поэтому и пришла к тебе, чтобы всё рассказать и поделиться с тобой этой новостью. Когда Махидевран и Хюррем узнали о том, что я ношу ребёнка Ибрагима, начали наперебой уговаривать меня поскорее выйти замуж за хранителя покоев, обещали всё устроить… — А вы? — А я? Ха-х. Ха-ха-ха, — девушка отсмеялась и продолжила. — Я после той ночи поняла, что не хочу замуж за Ибрагима… — А как же любовь и все те встречи и признания? — не могла я поверить в то, что говорила девушка. — Я чуть не убила человека, Михримах. Моя жизнь разделилась на до, и после. То, что произошло между мной и Ибрагимом — ошибка. Мы с ним не пара. И дело даже не в том, что он не так хорош в постели, как мой первый муж. Просто я поняла, что мы с ним слишком разные. Я османская принцесса. А он хранитель покоев. Что он может дать мне и моему ребёнку? Чувства к нему у меня прошли после той ночи, я вдруг внезапно осознала, что не готова снова выходить замуж. Даже за Ибрагима, человека, к которому я искренне привязалась. Но это не любовь, Михримах… «А по мне — так одной лучше! Хочу халву ем, хочу пряники!» — Что же это тогда, если не любовь? — Это лишь влюблённость, Михримах, он первый человек, с которым я могла пережить всю юношескую романтику, которую мне не довелось испытать раньше. Я пережила это… И славно. Но новость о том, что я ношу ребёнка всё изменила. Я не хочу рожать и воспитывать с ним это дитя. Не хочу вступать в брак с этим человеком. Я не желаю ему смерти и поэтому просила, чтобы Валиде молчала обо всём, что касается той ночи. Я, Хатидже Султан, дочь правителя, сестра падишаха, османская принцесса. Я не хочу рушить свою жизнь браком с этим человеком. Чувства исчезли в тот день, когда я проснулась утром после той страшной ночи. Я хочу забыть прошлое, Михримах. Всё что связано с Ибрагимом и Садыкой. Хочу забыть всё и начать новую жизнь с чистого листа… — А как же ребёнок, Хатидже? Ты избавишься от него? — Я думала об этом. Это было бы лучшим вариантом, но боюсь, что уже поздно и аборт навредит моему телу. Я рожу этого ребёнка, но не буду ему матерью, потому что это моё прошлое, которое я хочу поскорее забыть. Все свои неудавшиеся браки, попытку убийства и прочие горести жизни. — Каким образом вы это сделаете? — Это я хочу спросить у тебя, Михримах. Прошу, — девушка схватила меня за руки. — Придумай что-нибудь! Если брат узнает, что я беременна от Ибрагима, он казнит нас обоих! — Или поженит! — Что для меня равнозначно! — Если ты оставишь этого ребёнка, Хатидже, кому ты его сплавишь? Кто заменит ему родителей? Кто о нём позаботится? — Я не знаю! Я ничего не знаю! — Ибрагим знает, что ты в положении? — Да. Я ему первому рассказала… — И что же он? — Он говорит, что попросит у повелителя моей руки. Но я отказалась и пригрозила ему, что если он это сделает, я избавлюсь от ребёнка! — А он? — Просит не убивать его дитя… — Тогда есть только один выход. Если Ибрагиму нужен этот ребёнок, а вам нет. То стоит хранителю покоев скорее жениться на какой-нибудь девушке из гарема и «выносить» ребёнка от паши. Вы родите и отдадите его Ибрагиму в его новую семью и навсегда забудете своё прошлое. — Но какая женщина на такое согласится, Михримах?! Я бы точно не согласилась… — Это спросите у самого Ибрагима, султанша. Его жена — это его личное дело. Тут я бессильна. — Хороший план, — раздался голос Валиде Султан с кровати. — Я бы тоже не хотела, чтобы моя дочь вышла замуж за бывшего сокольничего. Мы с Хатидже Султан поднялись и помогли встать с кровати главной султанше. — Если ты так решила, дочь моя, я тебя поддержу. Я даже помогу Ибрагиму поскорее определиться с выбором невесты. Пусть только это поскорее закончится…