Враг Хюррем номер один

Повелитель удивительно быстро одобрил брак Нигяр-калфы и Ибрагима. Он был действительно счастлив за своего лучшего друга, а так как Нигяр всего лишь персонал его большого гарема, то Сулейман легко попрощался с ней и позволил заключить никях. Мы находились в главных покоях втроём. Я пришла сюда, чтобы позвать Сулеймана на праздник и застала падишаха и хранителя покоев за разговором. — Рад, очень рад за тебя, Ибрагим! — хлопал повелитель по плечам хранителя покоев. — Кто бы мог представить, что тебе приглянулась Нигяр-калфа?! Почему же ты раньше не сказал, друг мой? Я бы устроил твоё счастье, ещё год назад и тебе не пришлось бы ждать так долго, чтобы вступить в брак с любимой женщиной! — улыбался Сулейман. — Я хотел, чтобы невеста добровольно согласилась заключить никях, мой повелитель, — оправдывался ага. — Хотел дать ей время понять, что она действительно чувствует ко мне… Конечно, несколько минут на раздумья и сразу под венец… — Раз сегодня мы ещё и свадьбу твою играем, Ибрагим, должно быть, невеста согласна? — рассмеялся повелитель. Не думаю, что у неё был выбор. — Да, государь. Нигяр-хатун согласна стать моей женой… — Рад, что и ты, наконец, остепенился, друг мой. Михримах-хатун! — позвал меня Сулейман. — Да, повелитель, — поклонилась я. — Идём в главный зал! И ты, Ибрагим, идём с нами! — Но, государь, как я могу?! — смутился хранитель покоев. — Сегодня не просто день празднования беременностей моих наложниц, Ибрагим! Сегодня свадьба моего лучшего друга, который уже давно стал мне семьёй. Идём, Ибрагим, Валиде приготовила чудесный праздник! И твоя невеста должно быть уже заждалась тебя… — Да, государь. В главном зале нас всех уже действительно заждались. Валиде Султан сидела в окружении своих невесток и дочери Хатидже, также рядом восседала невеста Ибрагима. Повелитель сел в самом центре помещения на свой мини трон. Ибрагим сел чуть ниже слева на предоставленное ему место. Я примостилась рядом с Хюррем и Махидевран. Также, рядом с нами сидела Гюльфем-хатун, с которой у меня состоялся непростой разговор накануне торжества… Я вышла из своих покоев, чтобы найти портниху, которая должна была немного переделать свадебное платье Нигяр и наткнулась на беременную наложницу повелителя. — Гюльфем-хатун, — я поклонилась, как и положено в моём положении. — Михримах-хатун, — слегка склонила голову в знак приветствия женщина. — Давно не виделись. — Да. Уже два месяца как… — я хотела поскорее закончить этот разговор, мне было неприятно вести с ней беседу по понятным причинам… — Ты избегаешь меня? — хатун подошла ко мне вплотную и посмотрела в глаза. — Как вы проницательны… — Должно быть, винишь меня в своих бедах? — Нет. Но узнать ответы на некоторые вопросы бы не отказалась. — Хорошо. Спрашивай, мне нечего скрывать, Михримах-хатун. — Зачем было скрывать ваши с повелителем встречи от женщин в гареме? Вы, Гюльфем-хатун — женщина повелителя, у вас был общий ребёнок. Так зачем был нужен этот маскарад? — Сложный вопрос, — смутилась фаворитка государя. — После того, как я потеряла возможность вновь забеременеть, Султан Сулейман отказался от меня. Несколько месяцев я думала, что вход в главные покои для меня отныне закрыт навсегда. Но внезапно у меня появилась надежда. Виктория привезла для меня из Европы доктора… Ты так удивлена… — Да. Виктория и здесь постаралась… — я сжала кулаки и зубы от невероятной злобы. — Венгерская наложница помогла мне с лекарем от моего бесплодия, также она помогла мне советом. Именно она посоветовала мне поговорить с Валиде Султан, чтобы та отправила меня на хальвет к государю. Честно говоря, мы с главной госпожой до конца не верили, что у меня получится зачать, но как видишь, я ношу ребёнка османской империи, — женщина обхватила свой пока неразличимый животик. — Также не без помощи Садыки я вновь завоевала сердце Сулеймана. Я многим ей обязана. Сейчас она в опале, говорят, ты напала на неё и ранила… — Вы этому верите? — Да. Я верю словам Садыки, — отвела взгляд женщина. — А как же поддельный приказ Валиде Султан, по которому меня чуть не сгубили? — А это, — девушка подошла ко мне поближе и прошептала на ухо. — Это моих рук дело. Удивлена? Не стоит. Я давно перешла на сторону Садыки, эта хатун мне многим помогла, немного навредить тебе — самое малое, что я могла сделать для неё, чтобы за всё расплатиться. — Вы так спокойно об этом говорите, Гюльфем-хатун… — Ты никогда меня не поймёшь, — молодая женщина грустно улыбнулась. — Я имела всё: внимание султана, заботу Валиде Султан, Шехзаде Османского Государства, славу, богатство, почёт, обеспеченное будущее! У меня было всё, пока не пришла оспа и не забрала моего ребёнка, — женщина с силой сжала кулаки. — В тот момент всё изменилось. Я стала обузой для всех в этом дворце! Меня словно побитую жизнью собачонку взяла в услужение Валиде, а после сплавила к своей дочери Хатидже Султан! А ведь я тоже женщина, не хуже тебя, Махидевран и Хюррем!!! Садыка предложила мне руку помощи, когда уже все плюнули на меня, считая никчёмной приживалкой! Она дала мне шанс начать сначала! Шанс снова почувствовать себя женщиной, матерью, госпожой! Ты осуждаешь меня? — Нет. Ваши желания и стремления вполне понятны, Гюльфем-хатун. У вас была непростая жизнь, вот только методы ваши… — Либо ты, либо я. В гареме всегда было так, Михримах. До тебя… С твоим приходом кошки начали дружить с собаками. Но надолго ли? — Только Аллаху это ведомо. — Именно, — согласилась будущая мать. — Я привыкла платить по счетам, хатун. Садыка мне помогла, и я верю ей. Буду её поддерживать, чтобы не случилось. Да, я поступила подло, подменив тайный приказ, но того просила Садыка, я не могла ей отказать. За всё своя плата… — Разумеется… — Так ты не держишь на меня зла? — Нет. Но мне немного обидно. Я не ожидала от вас подобного поступка. Думала, что вы эталон для подражания, пример для всех женщин в гареме: умная, красивая, добродетельная, сострадающая женщина, что даже после смерти своего единственного сына не утратила своего достоинства. Но человеческая натура взяла вверх. И это правильно. Я бы на вашем месте поступила бы точно также, за исключением некоторых моментов. Прожить жизнь приживалки, воспитывая чужих детей, когда все вокруг смотрят на тебя свысока — ужасная доля. В вас взыграл здоровый человеческий эгоизм. И это правильно. Мы сами выбираем свою судьбу… — Ты действительно мудра не по годам, Михримах. Ты не стала меня обвинять и грозиться раскрыть правду. Это действительно достойно уважения. — Значит, мы не сможем дружить? — Вряд ли… Садыка не допустит, чтобы мы сблизились с тобой. — Я не трогала её. Не я ранила её той ночью. — Это уже не важно, хатун. Я дала клятву верности Садыке-хатун. С этого момента мы с тобой враги, я сделаю всё, чтобы помочь венгерской наложнице выбраться из опалы, но по старой «дружбе» скажу тебе, бойся Садыку! Эта женщина слишком много знает обо всех нас, она словно ведьма… Прощай… Женщина быстро ушла, оставив меня в смятении… Мать повелителя хлопнула в ладоши, и начались празднества. Сначала в центр вышла Махидевран Султан и удивила всех нас, станцевав прекрасный танец, раньше я не замечала за ней подобной резвости и грации, но должно быть после родов в нашей султанше проснулась прежняя весенняя роза… Мать Мустафы после вторых родов стала более округлая, появилась грудь и попа, щёчки стали пухлыми и придавали ей более молодой и здоровый вид. Было видно, что Сулейман остался доволен её выступлением, он будто вспомнил своё прошлое с этой женщиной, их первое знакомство, первый хальвет, рождение первого совместного ребёнка, беззаботную жизнь в Манисе. Да и сама Махидевран Султан сияла от переполняющей её радости, молодая женщина будто помолодела на несколько лет, от султанши веяло юностью и свежестью. И всё это — результат упорных тренировок и работы над своим телом и душой. Когда я попала в темницу, моя подруга отчаялась и впала в тоску, уныние охватило её душу. Она действительно боялась потерять меня. Тогда ей на помощь пришла Хюррем-хатун, та самая рабыня, которую султанша не любила и презирала, стала её спасательной лодкой! Каждый день, в течении месяца, наша Шура приходила в покои главной фаворитки и отвлекала ту от плохих мыслей: сначала разговорами о детях, а после начала выводить Маху из депрессии танцами. Махидевран втянулась и сегодня показала всем, что главная наложница падишаха вселенной ещё ого-го! После в центр комнаты вышла наша Хюррем-хатун. Молодая мама быстро привела себя в форму после родов и сейчас демонстрировала свои умения перед публикой. — Нигяр-хатун, иди, и ты станцуй! — сказала Валиде и жестом указала в центр комнаты. — Да, госпожа моя, — Нигяр поклонилась и вышла вперёд. — Какая красивая женщина скрывалась за униформой калфы! — восхищался повелитель танцем Нигяр. — Ибрагим-Ибрагим, хитрый лис! Как ты только разглядел эту жемчужину среди всего персонала этого огромного дворца? Красиво, очень красиво… Ибрагим! — Да, государь, — хранитель покоев встал и поклонился. — Я дарю вам на свадьбу особняк в центре Стамбула, он находится рядом с дворцом, можете прямо сейчас ехать в свой новый дом, там уже всё готово к приезду новобрачных, — подмигнул Сулейман и разрешил молодожёнам удалиться. — Можете продолжать, — отдал приказ повелитель, и вперёд вышла, непонятно откуда взявшаяся, Садыка-хатун. Повелитель нахмурил брови, как и все присутствующие, но не стал прогонять хатун из зала, ведь праздник и в честь её ребёнка тоже. Музыка заиграла, и Виктория начала танцевать и приковывать к себе взгляды всех присутствующих. Было видно, что Садыка очень старается понравиться падишаху, но взгляд Сулеймана словно бы проходил мимо и не задерживался на плавных движениях беременной фаворитки. Как только музыка закончилась, я вышла в центр и, смотря прямо на венгерскую наложницу, исполнила танец русалки, тонко намекая тем самым, что её место не среди женщин дворца Топкапы, а на дне Босфора, среди русалок… Мой намёк был понят правильно, Садыка крепко сжала губы и старалась даже не смотреть в мою сторону. В это же время Хюррем и Махидевран вышли вместе и стали синхронно исполнять необычный для этих мест танец. Гюльфем-хатун тоже не осталась в стороне и продемонстрировала свои танцевальные таланты. Валиде Султан была рада беременности этой женщины, ведь Гюльфем уже давно доказала свою преданность османской семье. Валиде помогла ей вновь войти в семью государя, должно быть сейчас мать повелителя видит в ней свою преданную «собачонку», которая и впредь будет защищать интересы османской семьи, и вряд ли она подозревает её в измене. Я думала, рассказать ли мне ей о том, что именно Гюльфем помогла выкрасть печать для Виктории, чтобы та избавилась от меня с помощью подложного документа. Поверит ли мне Валиде? Я просто боюсь это проверять… Боюсь, что мать повелителя подумает, что я пытаюсь уничтожить шаткий мир в гареме… Боюсь, что мы с ней снова станем чужими и больше не сможем понять друг друга… Я решила промолчать и дать Гюльфем самой раскрыть себя, если эта женщина решила хранить верность Садыке, пусть хранит. Но пусть отныне не винит меня в безжалостности… Зло должно быть наказано, я не могу больше быть слишком доброй и позволить Виктории разрушить мой дом и навредить моей семье…