Враг Хюррем номер один

Сентябрь 1523 года. Я, наконец, набралась храбрости и, взяв свои записи об Америке, отправилась в главные покои. Повелитель как всегда оказался занят, в этот раз его ублажала Хандан-хатун. Чтоб ей икалось! Я уже месяц не могу попасть на аудиенцию к Султану Сулейману! У него запись на два месяца вперёд. И не важно, что я не на хальвет напрашиваюсь, а хочу поделиться важной, как для меня, информацией! У султана то Совет Дивана, то очередная наложница, то ребёнок, то янычары, то судоверфь и исследовательский институт, то охота в Эдирне, то к Ибрагиму с ночёвкой умотает. В общем, очень трудно поймать султана за хвост! И в прямом и в переносном смысле. Зачем я так настойчива? Есть причина для этого. Мои финансовые дела в городе требуют моего непосредственного вмешательства. Уже накопилась довольно большая сумма в пятьдесят тысяч акче и лежит она мёртвым грузом. Мой «менеджер», которого посоветовал брат мужа Разие-хатун, после моей опалы и ссылки в Старый Дворец, по-тихому слился в неизвестном направлении. Благо, что ничего не украл, но дела забросил. Сейчас мне нужно выяснить всё, касающееся моих вложений и свободных средств. Необходимо решить, во что вкладывать в этом году своё честно нажитое состояние. Мои дела с Сюмбюлем идут хорошо. Там общая сумма уже перекатила за тридцать тысяч. Я не собираюсь их трогать, пусть медленно, но верно капает на чёрный день. Так вот. Мне бы в город выйти. А без разрешения Султана Сулеймана я этого сделать не могу, но этот человек меня просто так из дворца Топкапы не выпустит. Во-первых, я слишком много знаю. А во-вторых, просто из вредности! Не переносит меня новый Сулейман. Считает меня своим Архи-Врагом. Есть ли у него для этого причины? Как посмотреть. Когда он прибыл из похода, я в гареме была самой любимой женщиной Султана Сулеймана (сама себя не похвалишь, никто не похвалит!). Все у меня буквально «с рук ели». Я стала уважаемой женщиной дворца Топкапы. Валиде Султан ко мне за советом обращается, Хатидже Султан чуть ли не сестрой зовёт, Хюррем и Маха стали союзницами и что случись, бегом ко мне. Ибрагим Паша и Нигяр-хатун ждут в гостях в любое время. Садыка, мой враг, сидит во Дворце Слёз, а я ещё и её шехзаде Мурада нагло отжала, и пикнуть никто из семьи Османов не посмел, никакие традиции моё своеволие не остановили. Изумрудное кольцо на моей руке завершало образ захватчицы Топкапы и сердца почившего султана. При том, что я родила султаншу, а не шехзаде. И, о ужас, до сих пор не приняла ислам! Очевидно, что попаданец не захотел продолжать «целовать мне руки», как это делал его предшественник. Он знал, что я воспользовалась своими знаниями канона, чтобы получить влияние и власть над Османами. Государь решил напомнить мне, что я «никто и звать меня никак», когда отправил в ссылку и лишил общения с детьми и своей семьёй. Он сразу поставил меня на место, показал, кто тут главный босс. Как бы я поступила на месте султана? Очевидно, так же, если не хуже. Запугать, указать на место человека сразу, чтобы даже мысли не было предать! Чтобы не появилось возможности действовать, запереть в четырёх стенах Старого Дворца. И, убедившись, что жертва нейтрализована и готова преклонить колени и молчать, дать небольшую поблажку и вернуть в Топкапы. Но не показывать своего расположения и заинтересованности. Давить морально и физически, ограничивать материально, не проявлять ни капли сочувствия. А когда загонишь жертву в угол, откроется много интересного. Вся гниль вылезет наружу, если таковая имеется. Тогда можно без зазрения совести удавить ненужного свидетеля. Султан искренне считает, что я во всей этой истории отрицательный персонаж. Что вот-вот, уже совсем скоро, и я покажу себя во всей красе, и он сможет избавить мир от присутствия очередной попаданки, которая нацелилась на Османский трон. Случай с Сафие-хатун почти дал ему эту возможность, меня могли бы навсегда запереть во Дворце Слёз или убить в дороге, но не вышло. Сейчас я хожу по тонкому льду, одно неверное движение и моя жизнь оборвётся. Султан не потерпит конкурентов, нахлебников, соперников, врагов, шантажистов, не потерпит тех, кто захочет указывать, что тому делать. Властью он делиться не станет. Это очевидно. В глазах государя я подлая интриганка, по определению глупая и наглая женщина, не способная на нормальные поступки. Мой удел гарем. Хотя, нет. Я и гарема его уже не достойна. Так, на птичьих правах живу в его доме, до первого замечания. Мне это естественно не нравится! Я не собираюсь прозябать в Старом Дворце или в принудительном порядке плавать в заливе Босфора, пока идёт вокруг такая движуха. Изменение реальности в мировом масштабе! Я хочу увидеть это своими глазами! Но вернёмся к нашим баранам. Точнее к одному конкретному барану. Сулеймана я снова не смогла застать, а значит, мой выход в город отменяется. Я тяжело вздохнула, сказала служанке остаться и ждать, (возможно, его величество передумает) и пошла обратно в гарем. Ничего. Я терпеливая. Подожду. — Михримах! Михримах! — шехзаде Мустафа окликнул меня и подошёл. — Ты от моего отца идёшь? — Да, шехзаде, — я широко улыбнулась. — Снова не принял? — сочувственно спросил заметно подросший принц. Я покачала головой и с улыбкой добавила: — Государственные дела… — Знаю я эти дела… — тихо проворчал шехзаде. — Опять, небось, с Сафие-хатун или с Хандан-хатун время проводит. — Это в некотором роде тоже дело государственной важности, — посмеиваясь над серьёзностью Мустафы, сказала я. — Наследники очень важны и очень нужны в этом дворце. — У меня уже полно братьев и сестёр! Зачем так много? Скоро времени у меня на всех не хватит! — злился мальчик, но быстро остыл и добавил. — Смотри! — он показал свою новую игрушку, для умерщвления себе подобных. — Настоящая? — восхитилась я. — Да! — с гордостью воскликнул Мустафа. — Отец сказал, что я уже взрослый и подарил мне эту саблю! С этого дня я буду причислен к полку янычар и буду тренироваться с ними! А потом пойду в поход вместе с отцом-повелителем! — Поздравляю, шехзаде Мустафа! — я поклонилась и широко улыбнулась. — Вы уже такой взрослый! Принц зарделся и убрал оружие на место в ножны. — Шехзаде Мустафа. Михримах-хатун, — Хандан подкралась незаметно и изрядно меня напугала. Я молча кивнула на её приветствие, шехзаде намеренно проигнорировал присутствие фаворитки государя, попрощался со мной и скрылся за поворотом. Вот только кафтан его остался торчать из-за угла, благо это видела только я, иначе бы вышло неловко. — Я шла от нашего повелителя, и Сюмбюль-ага сказал, что ты очень долго ждала встречи с государем, Михримах-хатун. Прости, что так вышло. Если бы я только знала, что ты придёшь, непременно бы попросила Султана Сулеймана принять тебя и выслушать… — девушка говорила вроде и доброжелательно, но этот снисходительный тон! Я улыбнулась, вплотную подошла к рабыне и произнесла: — Я в твоих услугах не нуждаюсь, хатун. — Я просто хотела помочь… — глаза девушки наполнились слезами, губы задрожали. — Я об этом не просила, — холодно сказала я. Мне совсем не было жалко эту актрису погорелого театра. Девушка зашмыгала носом. — Простите… — пролепетала рабыня, слёзы потекли из её глаз, но девушка не уходила и чего-то ждала. Я вопросительно посмотрела на рабыню и сказала: — Чего ты ждёшь? Иди в гарем и займись делом. Я на твои слёзы смотреть не нанималась. Девушка всхлипнула и убежала в сторону гарема вместе со своей служанкой. Шехзаде вышел из-за поворота: — И как отец только… — начал было Мустафа гневную отповедь, но я покачала головой, и мы направились в разные стороны. Я в гарем, а Мустафа к отцу. — Мустафа! — я окликнула принца и повернула назад. — Передай эти бумаги султану, пожалуйста. — Что там? Любовное послание? — таинственно спросил шехзаде. — Нет. Но тоже очень важно. Передашь? — Конечно! С радостью! — сказал мальчик и умчался в сторону главных покоев. — Хороший ребёнок! Весь в отца… Главная комната наложниц гудела. Девушки переговаривались, кто-то тихо всхлипывал на заднем фоне. — Что с тобой, Хандан? — спрашивала Сафие свою подругу. — Кто обидел тебя? Повелитель рассердился? Нет? Тогда кто так тебя расстроил? При моём появлении все замолчали. — Это Михримах-хатун? — тихо спросила Сафие рыдающую в три ручья рабыню. — Что она тебе сказала? Угрожала? Била? Скажи же, Хандан… Я смотрела на это шоу с интересом. Эти двое снова что-то затевали. В этот раз я готова. Тягостное молчание затянулось. Я подошла к ним и спросила: — Что здесь случилось? По какому поводу слёзы? — А-то ты не знаешь, Михримах-хатун! — обычно тихая Сафие стремительно встала и направилась ко мне, сверкая злыми глазами. — Ты разговаривала с Хандан! А теперь бедняжка своей тени боится! — А кто-то у нас совсем смелый стал, я погляжу, — с улыбкой сказала я, обходя по кругу наглую рабыню. — Недавно ты у меня в ногах валялась и просила не убивать. Обвинила меня в своём избиении, потом оправдала. Я ведь всё помню, хатун. И «подруга» твоя, что «вступилась» за меня. Я знаю, это была ловушка. Думаешь, что повелитель тебя защитит, когда узнает, что ты интриги плетёшь в его гареме? — я злорадно улыбнулась. — Нет. Никто тебя не спасёт. Ни султан. Ни Валиде. Ни семья бывшего Главного Визиря. — Не понимаю, о чём ты говоришь! — девушка покраснела и стала пятиться. — Вы обе всего лишь инструмент для мести мне. Можешь этого не признавать, но правда от этого не изменится, хатун. Я больше не позволю себя оклеветать. Нет. Не выйдет. Тем временем, Хандан вскрикнула и картинно упала в обморок. Девушки завизжали, я закатила глаза и подошла к рабыне. Прощупав пульс, я отскочила и сама чуть не выключилась от переизбытка чувств. — Твою же налево! Да как так-то!!! — Что за шум?! Кто опять гарем на уши поставил?! — грозная Дайе-хатун влетела в зал и всех растолкала. Увидев бессознательную фаворитку, послала за лекарем и набросилась на меня: — Михримах-хатун?! Что здесь случилось?! Почему Хандан-хатун без сознания?! — Я в этом не виновата! — Это всё Михримах! Это она запугала бедную Хандан так, что та… — Сафие не успела договорить. — Это всё повелитель! — отбивалась я, прямо держа спину. — Это Султана Сулеймана вина. — Что?! Что ты такое несёшь, Михримах?! — Хатидже вместе с матерью тут как тут. — Ты брата моего обвиняешь? Говори! — Хандан-хатун в положении, султанша. Уж в этом моей вины точно нет! — я поклонилась и направилась в свои покои. Сказочное свинство! Просто пиздец средневековый! Восточная вакханалия! Гаремная нечисть залетела! Спокойно. Спокойно, Михримах. Ты ведь знала, что к этому всё шло. Разве нет? Знала. Но ничего не могла предпринять. Теперь от этой парочки избавиться будет сложнее. — Михримах! Постой! — Хюррем-хатун весело мчалась мне навстречу, словно маленький упитанный мамонтёнок. Надо бы ей меньше «птичку кушать». — Здравствуй, ваша светлость. Откуда столько радости? — У меня прекрасная новость! — девушка выждала паузу. — Я беременна! — хатун громко засмеялась и стала кружить меня в танце. — Рожу ещё ребёночка Сулейману! — Тише-тише… — приостановила я рыжеволосую наложницу. — Будь аккуратна, Хюррем. Не стоит так энергично прыгать по дворцу, здоровье береги. — Не ворчи. Лучше скажи, что ты грустная такая? — Хюррем сейчас ничто расстроить не сможет. — Хандан-хатун тоже ребёнка ждёт. Девушка выпучила глаза и неприлично выругалась. — Мы должны сообщить Махидевран Султан! — Хюррем потащила меня в сторону покоев султанши. — Гадина! — в бешенстве кричала Маха, разбивая очередную тарелку. — Змея! Сволочь! Ненавижу! Спустя час криков и истерики, все, наконец, успокоились и приступили к конструктивному разговору. — Мы обязаны что-нибудь сделать! — в который раз говорила Маха. — Эта лживая гадина не должна войти в нашу семью! Я не допущу рождение этого ребёнка! — Я полностью с вами согласна, султанша, — Хюррем прошлась по комнате. — С тех пор, как эти двое появились, всё пошло наперекосяк. Государь ко мне заходит всё реже и реже. Мне чудом удалось понести! Про Михримах я вообще молчу! Я деликатно промолчала. — Ты обязательно должна родить в этот раз шехзаде, Хюррем-хатун! — Махидевран потрогала небольшой животик Хюррем. — Этот ребёнок должен отвлечь всё внимание Султана Сулеймана от Хандан и её змееподобной союзницы! — Я буду стараться, султанша… — Хюррем поклонилась, уверенно кивнув. — А ты что думаешь, Михримах? — Маха села рядом со мной. — Уже есть план, как избавиться от этих сучек? — Они уже вырыли себе могилы, султанша. Ибрагим-паша перед поездкой в Каир подтвердил, что Хандан и Сафие действуют по приказу сына бывшего Главного Визиря Мехмеда Паши, — успокаивала я женщин. — И повелителю ещё не доложили?! — выходила из себя султанша. — В том то и дело, что доложили, Махидевран Султан. Только это большой секрет. Никому ни слова. Султан уже давно в курсе того, что вытворяли эти двое. И не только причинённый мне вред. В прошлом месяце три фаворитки государя потеряли своих детей. Вы помните? Всё указывало на обычный выкидыш в каждом случае, но служанки их под пытками сознались, что всё было подстроено Сафие, а исполнителем была Хандан. Невинную овечку никто не заподозрил, и им удалось убить троих детей повелителя. Это вскрылось на днях. — Тогда почему их головы всё ещё на месте?! — Маха была на грани очередной истерики. — Повелитель чего-то ждёт. У него свои планы на этих демониц. Просто ждите, султанша. — Но Хандан беременна! — подлила масло в огонь Хюррем. — Отправится эта Хандан в Старый Дворец, а потом, как Садыка обратно прикатит, словно ничего не было?! Мы это уже проходили! — На этот раз всё серьёзней, Хюррем, — я поднялась с подушкек. — Садыка действовала в одиночку, а эти двое держат связь с теми, кто может и хочет навредить повелителю. Предатель Ахмед Паша, провозгласивший себя Султаном Египетским, тесно общался с Алаэддином, сыном бывшего Главного Визиря. А это уже более серьёзное преступление. Одно дело — интриги в гареме за сердце повелителя, и совсем другое — государственная измена! — Их ждёт печальный конец! — злорадно улыбнулась Махидевран. — Даже делать ничего не придётся. Как ты сказала, Михримах, могилы уже вырыты… А за невинным ребёночком мы присмотрим, если Аллах позволит ему появиться на свет…