Враг Хюррем номер один

Вечер 14 сентября 1526 года запомнился мне истерикой Хатидже Султан. Я, Хюррем-хатун, Махидевран Султан, Садыка Султан, Гюльфем Султан, Хатидже Султан и Таня-хатун сидели на террасе в покоях сестры султана (комнаты даже после отъезда сестры султана оставались пусты, так как османская принцесса часто оставалась с ночёвкой во дворце повелителя). Мы болтали, делились новостями, сплетничали, когда… — Я слышала, что восстание в Анатолии поедет подавлять сам Султан Тамерлан! Разумеется, государь возьмёт с собой Ибрагима Пашу! — между делом поделилась Таня-хатун. — Я случайно это услышала… — А Саид Эфенди? — взволнованно спросила Хатидже. — А Кимран Паша? — напряглась Шура. — Хранитель покоев уезжает вместе с повелителем, госпожа… — тихо сказала хатун, косясь на служанок. — А второй визирь остаётся в столице, Султан Тамерлан поручил ему государственные дела и свой гарем… Я была удивлена такими новостями, Тамерлан не делился со мной этими планами. Да, я слышала о разгоревшемся восстании в провинции под предводительством Календера-Шаха (Дервиш* Календер Челеби объявил о своём намерении бороться против Османской Династии и стал именовать себя Календер-Шахом, он поднял на восстание около тридцати тысяч крестьян), но совсем не думала, что султан лично отправиться усмирять мятежников. Я не сильно волновалась по этому поводу, хоть и помнила из канона, только то, что Календер отменно поёт**. — Хюррем-хатун! — Таня обратилась к бывшей фаворитке. — Я слышала, что ваш муж ищет себе в дом наложницу. Это правда? Шура словно съела дольку кислого лимона, сквозь зубы хатун процедила: — Нет! Досужие домыслы! Паша ни на кого кроме меня не смотрит и не посмотрит, Таня-хатун! — У нашего повелителя есть гарем, у всех пашей есть множество жён и наложниц. Это традиция, Хюррем-хатун, не нам идти против них… — Таня продолжала провоцировать конфликт. — Даже Михримах-хатун, хоть и является законной женой, однако же, терпит рядом с любимым мужчиной конкуренток… А вы не можете… — У Саида Эфенди тоже нет наложниц и жён кроме Хатидже Султан! — парировала Александра. — И я не позволю! — Хюррем-хатун! — Хатидже вмиг рассвирепела и подскочила с дивана, словно разъярённая фурия. — Не смей ровнять меня с собой! Я принцесса крови! Я, Хатидже Султан — дочь покойного Султана Селим Хана! И сестра нынешнего Султана Тамерлана Хана! Я по рождению имею огромные права! А вы все… — женщина обвела нас презрительно-безумным взглядом. — Всего лишь его рабыни! Даже рождение детей ничего не изменило! Вы никогда не станете вровень со мной по статусу! Я отвыкшая от вспыльчивого и неуравновешенного характера принцессы, скептически ту оглядела, мне не хотелось ссориться с Хатидже, но и терпеть такой грубый тон было неприятно, тем более, все женщины повелителя в немом молчании уставились на меня, мол, «мы это стерпим и смолчим?». — Даже ты, Михримах-хатун! — султанша уловила мой скепсис и рассвирепела ещё сильнее, чувствуя, что присутствующие дамы молча попросили меня высказаться в нашу общую защиту. — Хоть ты и стала законной супругой моего брата, Михримах, но это не изменило твоего положения! Ты всё ещё рабыня семьи османов! Никогда не смей этого забывать! Во мне словно что-то щёлкнуло. Я резко и уверенно поднялась со своего насиженного места и внимательно посмотрела на принцессу, пытаясь сдержаться и не дать люлей избалованной султанше, позволяющей себе так грубо обращаться с женщинами Султана Тамерлана и со мной в частности. — Да, я — рабыня, Хатидже Султан! Но, также, я — Хасеки Михримах-хатун Хан Хазретлери! Законная и пока единственная жена Султана Тамерлана Хана! И вы глубоко заблуждаетесь, думая, что ваш статус выше моего! Айше-хатун! — я вызвала из-за дверей свою верную служанку. — Принеси приказ повелителя о моём повышении! Бледная хатун, спустя пять минут неловкой тишины, появилась перед моими глазами и протянула плотный пергамент, низко кланяясь. Я встала в позу «победителя», предварительно взобравшись на скамью, дабы развеять неловкость и напряжённость возникшую в покоях, и с выражением зачитала документ: —«Я, султан и владыка Блистательной Порты, сын Селима, брат Солнца и Луны, внук и наместник Бога на земле, властелин царств Македонского, Вавилонского, Иерусалимского, Великого и Малого Египта, царь над царями, властитель над властелинами, несравненный рыцарь, никем непобедимый воин, владетель древа жизни, неотступный хранитель гроба Иисуса Христа, попечитель самого Бога, надежда и утешитель мусульман, устрашитель и великий защитник христиан, — сделав небольшую паузу, дабы присутствующие прониклись, продолжила. — Дарую своей любимой наложнице-фаворитке Михримах-хатун титул Хасеки, беру её в законные жёны, принимаю в свою династию и нарекаю своей царственной супругой! С этого дня, всем надлежит обращаться к моей жене с полным титулом, а именно: Хасеки Михримах-хатун Хан Хазретлери (Михримах «Султан», ежели, родит в будущем сына)! Наделяю её высокими полномочиями в гареме, возвышаю над всеми своими сыновьями, дочерями, наложницами, сёстрами и тётками султаншами. Независимо от того, родит ли в будущем Михримах-хатун шехзаде или нет, титул её останется у Михримах до конца её дней и никто кроме меня, Султана Османского Государства и моей матери Валиде Айше Хафсы Султан не стоит по положению выше неё! Да будет так! Султан Османского Государства Султан Сулейман (Тамерлан) Хан Хазретлери 16 октября 1523 года». Я закончила читать приказ повелителя под гробовую тишину. Этот документ кроме меня никто в живую до этого дня не видел. Не было необходимости демонстрировать своё положение. — Вы все слышали, — я спрыгнула с возвышенности и мрачным взглядом обвела всех присутствующих, останавливаясь на султанше. — Хатидже Султан, я не хотела, чтобы вы узнали всю правду, таким образом, но прошу заметить, вы меня сами вынудили так поступить. Вы, может и султанша, но я жена султана! И прошу впредь думать, прежде чем кричать и унижать женщин повелителя! Хатидже Султан прервала мою пламенную речь громким смехом. — Ты?! — султанша указывала на меня пальцем и истерично смеялась. — Выше меня по положению?! — госпожа согнулась пополам от боли в животе. — Ты даже не султанша, «Хасеки Михримах-хатун Хан Хазретлери»! И… — женщина сделала театральную паузу. — Ты всё ещё рабыня моего брата-повелителя! — султанша потрясла перед моим носом пергаментом. — Там ни слова о том, что тебе даруется свобода! Ты рабыня, пусть и по положению выше почти всех кровных родственников падишаха! — женщина выпила стакан воды из рук Гюльфем Султан и посмотрела на меня с вызовом. Я заглянула в глаза Хатидже, и вся моя злость внезапно и безвозвратно испарилась, как будто и не было всего этого неловкого скандала. Сама принцесса, поймав мой настрой, грустно мне улыбнулась, обозначая, что больше не намерена продолжать все эти нелепые перепалки. — И правда, странно… — тихо сказала Хюррем-хатун, поняв, что скандал на сегодня отменяется. — Почему нет и слова о даровании свободы? — Михримах не мусульманка, — встала на мою защиту Махидевран. — И, если султан дарует ей свободу, то не сможет оставить в гареме, ведь она иноверка. А так, вроде и все формальности соблюдены, и защитники шариата будут помалкивать… Внезапно, в голове возникла мысль. А действительно, почему я всё ещё рабыня? Кажется, на наших с Сюмбюлем-агой занятиях эта важная тема поднималась. Точно! Во второй суре Корана (Аль-Бакара) сказано: «замужняя рабыня обязана хранить верность своему мужу, но если она совершит прелюбодеяние, то, обладая статусом рабыни, она понесёт половину наказания, предназначенного свободной замужней женщине». Мухсан (добродетельного женатого мусульманина, замужнюю мусульманку) за прелюбодеяние забивают камнями (если найдутся четыре свидетеля полового акта). Лица, не относящиеся к категории мухсан, наказываются ста ударами плетьми (рабы — пятьюдесятью) с изгнанием сроком на один год (рабов — полгода). Изнасилованная женщина не может подвергаться наказанию, но в маликитском мазхабе беременность незамужней женщины рассматривается в качестве доказательства прелюбодеяния. Если наложить эти законы на мою ситуацию с Алаэддином и Тамерланом… Я к мухсан не отношусь, меня изнасиловали, когда я уже была формально замужем за султаном, и я забеременела, но доказательств насилия нет, что враги преподнесут общественности, как прелюбодеяние, сиречь — измену. Также, я провела в изгнании больше двух лет, но пятьдесят ударов плетью не получила. Можно ли считать, что своё «наказание» я получила? В любом случае, если вскроется тайна зачатия и рождения Фериде, этот статус рабыни может спасти мне жизнь. Сто ударов я вряд ли переживу, если до этого дойдёт, а вот пятьдесят, в самом худшем варианте — да. Тамерлан мой защитник, всё предусмотрел! Кажется, я стала любить его ещё больше… — А почему вы не приняли ислам, госпожа? — подала голос Таня, прервав мои размышления. — Аналогичный вопрос к тебе… — спокойно ответила я. — Я никогда не откажусь от Христа! — истово перекрестилась русская рабыня. — А, вы? Всё ещё признаёте своим Богом — Господа нашего Иисуса Христа?! — Что? — я повернула голову в сторону религиозно настроенной хатун. — Нет! Я не исповедую никакую религию, в том числе христианство… — Но, вы ведь с русских земель! — негодовала Татьяна Фёдоровна. — Вы должны… — Кому и что, я должна? — я посмотрела на хатун так, словно, та сморозила какую-то глупость. — Вопросы веры индивидуальны для каждого. Я не верю в ваших богов и не поклоняюсь им. И не вижу в этом трагедии. — Не богохульствуй, Михримах! — Хатидже сверкнула своими глазами. — Аллах всё слышит! Я пожала плечами и выпила айран, как бы всем видом говоря, что мне всё равно, что там и кто думает. — Значит, — подала голос Гюльфем. — Нам всем теперь надо кланяться Михримах-хатун? И Хатидже Султан в том числе должна преклоняться перед женой султана? Все присутствующие посмотрели на Гюльфем с неприязнью, в том числе и мы с Хатидже, нисколько не обидевшись друг на друга за сказанные слова и устроенную на кануне сцену. — И всё же? — продолжала Гюльфем Султан. — Приказ повелителя стоит исполнять… — Вам это претит? Я понимаю… — я оглядела всех присутствующих. — Я даже сына не родила для династии, а уже вошла в семью, стала законной женой и все члены клана кроме Валиде Султан и самого Султана Тамерлана должны передо мной спину гнуть. Вижу в ваших глазах зависть, злобу и неприязнь. Но, мы с вами не первый день знакомы, у нас с каждым из вас есть общие тайны, мы вместе многое прошли и дарованный мне титул ничего из всего вышеперечисленного не изменил. — Госпожа моя! — Гюль-ага вплыл на террасу и низко поклонился. — Валиде Султан сегодня нездоровится, госпожа просила вас сходить в ташлык и лично выбрать девушку для повелителя на сегодняшнюю ночь! Прошлым вашим выбором повелитель остался доволен… — В этом вся разница, — я посмотрела на Махидевран, Садыку, Гюльфем, Таню, Хюррем и Хатидже. — Я получила не просто титул с кучей привилегий, у меня также прибавилось огромное количество непростых обязанностей. Кто из вас готов пойти сейчас в ташлык и выбрать для своего любимого мужчины — юную хатун, что будет ублажать султана этой звёздной ночью, что станет матерью его детей, что заменит в будущем тебя? Никто не хочет делить свою любовь с другими, ни вы, Хатидже Султан, ни вы, Хюррем-хатун, но, вы имеете право на развод, в отличие от женщин государя, можете влиять на своих мужей. Махидевран, Садыка, Гюльфем и Таня могут закрыть глаза и стерпеть, погрузившись в заботу о детях. А я? Я не могу себе такого позволить. Сейчас я должна идти и выбрать красивую молодую девушку, что разделит ложе с Султаном Тамерланом! Потому что от моего выбора будет зависеть будущее благополучие империи! И поверьте, титул, дарованный мне султаном, не делает эту пилюлю слаще! Я, также, как и вы, не в восторге от этого, я не могу оплошать и позволить чувствам взять вверх! Я обязана выбрать достойную кандидатку, что угодит вкусам повелителя и подарит здорого ребёнка династии! А потом я пойду в комнату и, как и вы, буду беситься от ревности и надеяться, что этой ночью очередная конкурентка не займёт моё место в сердце султана! — я резко развернулась и вышла из покоев принцессы, всё-таки не сдержав своих чувств. Я вошла в ташлык злая и раздражённая, девушки, почувствовав моё скверное настроение, притихли и старались не отсвечивать. Я несколько раз глубоко вздохнула и прошла вдоль ряда юных и невинных рабынь. Все как на подбор. Молодые, красивые, ухоженные, образованные, талантливые… — Сюмбюль-ага… — я обратилась к евнуху. — Вот эта девушка. Тёмные шелковистые волосы спадали красивыми локонами по спине, красный бархатный топ закрывал грудь, но волновал воображение, такого же цвета штаны, белоснежная юбка и накидка расшиты золотой нитью, изящное украшение на волосах и лбу, крупные серьги, на руках тонкие золотые браслеты. Девушка была юна и миниатюрна, глаза подведённые сурьмой, были пронзительны, нос острый, на губах яркая красная помада. Хатун была спокойна и собрана, в отличие от своих конкуренток. — Эту девушку прислали из индийских земель, госпожа, пару лет как уже хатун в гареме. Зовут девушку Ганга, ей восемнадцать лет. Получила хорошее образование, вежливая и послушная… — расхваливал рабыню Сюмбюль-ага. — Танцует хорошо и поёт… Ганга-хатун! Давай, покажи Михримах-хатун, чем собираешься порадовать нашего повелителя! — евнух пристально посмотрел на рабыню и позвал музыкантов в ташлык. Заиграла музыка, и девушка запела и закружилась в танце***… Движения её был яркие и сильные, начало было нежным и просящим, но конец превратился в настоящий шедевр. Сила духа и покорность переплелись в единое целое. — Твоя кожа очень светлая, хатун… — я подошла к рабыне после танца и внимательно посмотрела на юную девушку. — Ты прибыла издалека, должно быть, на своей родине ты входила в высшую касту и была дочерью из богатого клана? — Вы правы, моя госпожа! — с готовностью ответила рабыня. — Я из касты брахманов, Империи Карната, что на юге Индии, за рекой Кришна. Мой отец был судьёй, но враги семьи оболгали его и казнили, мать прошла обряд сати, сожгла себя вместе с телом отца. Я была единственным ребёнком в семье, некому было меня защитить, нечестивые люди выкрали меня и продали на север. Множество раз перепродавали, а пару лет назад я была подарена во дворец Султана Тамерлана, — закончила свою историю девушка. — Твои скитания и беды закончились, — я сочувственно похлопала хатун по плечу. — Хорошо служи этой ночью повелителю, Ганга-хатун. Иди… Я вышла из ташлыка и чуть не врезалась в Хатидже. — Султанша… — я к кивнула. — Михримах-хатун… — молодая женщина поклонилась мне, чем сильно удивила. — Ты забыла это в моих покоях… — султанша передала мне пергамент с моим повышением. — Спасибо, султанша… И простите, что сорвалась… — Это я должна просить прощения у тебя, Михримах-хатун… — Хатидже взяла меня за руки. — Я была не права, мы одна семья и было глупо и не красиво с моей стороны мериться статусами, особенно с тобой. Я просто… — султанша отвела взгляд. — Была не в себе, прости ещё раз… — Разумеется, султанша… — Я хотела тебя кое о чём попросить… — женщина не поднимала глаз. — Да? — Саид Эфенди в последнее время так холоден со мной. Я подумала, что если ты меня научишь какому-нибудь танцу, то эфенди… — Разумеется, султанша… Идёмте в танцевальный зал, у нас ещё есть время до ужина… Глубокий вечер этого же дня. Хатидже Султан вошла в покои мужа держа в руках новую скрипку. Всего несколько часов назад султанша была готова уничтожить Михримах за её дерзость! Та посмела утверждать, что стоит по положению выше принцессы крови! Это взбесило султаншу, но только подлило масло в огонь. Основная причина гнева госпожи была не в этом, а в том, что Хатидже Султан накануне серьёзно поссорилась с мужем. Женщина за завтраком упрекнула своего супруга в том, что тот уже несколько лет занимает одну и ту же должность, и носит титул «эфенди», а не «паши», как мужья почти всех султанш. Разумеется, Хатидже не хотела огорчать Саида, эту мысль ненавязчиво ей внушила Валиде Султан, прикрываясь заботой о благополучии будущего своей дочери. Саид, услышав упрёк в свой адрес, разозлился и в ответ упрекнул свою супругу в том, что султанша тоже не очень то и старается укрепить их брак. Мол, «ты жёнушка моя, конечно, султанша, принцесса и всё такое прочее, но видеть твою кислую мину день ото дня мне уже надоело! Хоть бы чем-нибудь полезным занялась, делами дворца, в конце концов, праздник бы мне приготовила, вон, женщины султана, как стараются ему угодить: танцуют, поют, стихи читают, детей рожают. А ты? Целыми днями пропадаешь во дворце своего брата, сидишь у мамкиной юбки и вздыхаешь о том, что редко видишь мужа. А сама даже ни разу мне праздника не приготовила!» Хатидже от этих слов выпала в осадок, ей в голову даже пришла мысль о разводе, но молодая женщина решила всё как следует обдумать, прежде чем принимать такое серьёзное решение. И вечером, когда речь зашла о чести и титулах, Хатидже не выдержала и поставила на место женщин своего брата, но госпожа не ожидала, что Михримах так сильно отреагирует. Принесла этот приказ, будь он неладен… Теперь, при встрече придётся кланяться… Это разумеется в тот момент сильно разозлило принцессу, но Михримах всё ещё была рабыней, поэтому Хатидже решила не слишком переживать по этому поводу. А после последних слов жены султана, жене хранителя покоев и вовсе стало стыдно. Михримах была права. Хатидже Султан — сестра государя и её муж Саид Эфенди не имеет права даже думать о посторонних женщинах. В то время как Михримах-хатун даже будучи законной супругой Властелина Мира, продолжала оставаться рабыней, продолжала терпеть множество конкуренток и лично отбирать их для повелителя. Хатидже Султан попыталась поставить себя на её место, женщина представила, как бы она отбирала юных рабынь для своего Саида и её начало тошнить. Султанша прогнала эти ужасные мысли и поспешила извиниться перед своей подругой и попросить ту о помощи. У Михримах и Тамерлана в личной жизни всё было отлично, это было известно всем в империи, поэтому Хатидже решила обратиться со столь деликатной просьбой именно к жене султана. Михримах-хатун не подвела османскую принцессу, помогла подготовить представление и даже дала с собой группу поддержки в виде десятка танцовщиц и одной юной скрипачки, что будет играть на заднем фоне. Разумеется, Хатидже не научилась играть на скрипке за один вечер, но принцесса узнала, что такое фонограмма и ей даже понравилось… Хатидже плавно вошла в их с Саидом просторные покои, держа в руках новенькую скрипку, принцесса этой ночью очень старалась понравиться своему мужу**** и вновь завоевать его доверие. Женщина слишком сильно любит своего мужчину, одна лишь мысль о том, что Хатидже больше никогда не увидит эфенди, нагоняла на госпожу ужас и панику. Поэтому, султанша усмирила гордость и со всей ответственностью подошла к вопросу супружеского примирения…