Враг Хюррем номер один

После того, как торжества закончились и все покинули покои Валиде Султан, Дайе сообщила мне, что мать повелителя желает меня видеть. Отправив Изабеллу укладывать Атике, я подошла к султанше и, дождавшись, когда все гости покинут покои, обратилась к Хафсе Султан: — Госпожа, вы хотели со мной поговорить? — Не думай, что у меня сердца нет, Михримах-хатун, — устало начала свою речь султанша. — Я о тебе беспокоюсь… — женщина подошла ко мне, с намерением взять за руки, но я отшатнулась. — Злишься на меня, я понимаю… — Валиде Султан опустила глаза. — Ты достойно держишься, несмотря на столь тяжёлую потерю, хатун. Я рада, что ты спокойна и рассудительна, признаюсь, я ждала от тебя упрёков и даже отмщения… Сколько бы ты не хотела казаться добродетельной, Михримах, но в сердце твоём пылает огонь, боль и злость на меня. Как человек и как мать я тебя понимаю, но как Валиде Султан и член Династии Великих Османов — нет. Ты должна забыть свою ошибку, забыть Алаэддина и его ребёнка. Забыть и больше никогда не вспоминать! — Фериде не ошибка, Валиде Султан, — твёрдо и уверенно ответила я на монолог Хафсы Султан. — Она невинный ребёнок, погибший из-за вашего страха и неуверенности. Как Хасеки Михримах-хатун Хан Хазретлери — я вас понимаю, но, как человек и как мать — нет. Фериде моя плоть и кровь, моё продолжение, член моей семьи. Вы не имеете права требовать меня — забыть её. — Вот значит как… — султанша тяжело задышала. — Дерзишь… — Зачем вы вообще затеяли этот разговор, Валиде Султан? Фериде мертва и больше не сможет разрушить репутацию семьи. Зачем же вы продолжаете попирать её имя? — Мне хотелось понять, что ты предпримешь в ответ. Станешь мстить мне или забудешь… — Я не стану мстить, так как не хочу новых жертв, но и не забуду… — тихо прошептала я. — Я буду помнить о своей ошибке, буду помнить и корить себя за то, что не смогла защитить Фериде, всю оставшуюся жизнь. Моя дочь — моя ответственность. — Ты права, Михримах, — женщина смотрела мне прямо в глаза. — Твоя дочь — твоя ответственность. Поэтому ты должна найти её сама… — Найти её? — надрывно спросила я. — Да. Найди Фериде, Михримах-хатун, и позаботься о её благополучии. — Значит… — Да. Ребёнок жив, хатун. Я приказала верным людям устроить пожар в доме приёмной семьи, хотела уничтожить всех свидетелей, дабы уберечь династию от позора и последующих проблем… — сжимая кулаки, призналась женщина. — Но всё пошло не по плану. Да, свидетели мертвы, вот только Фериде, которую, по моему приказу, должны были переправить в другой конец империи, пропала без следа! По дороге на неё и сопровождение напали бандиты, всех перебили, но тела твоей дочери так и не нашли… Я думаю, что ребёнок жив, но найти её будет не просто. Возможно, что ты никогда больше её не увидишь, но у тебя хотя бы будет надежда на то, что малышка жива. Только надежда. Я, признавая свою ошибку, и, извиняясь перед тобой, могу дать тебе только её… — Этого более чем достаточно… — я опустилась на колени и поцеловала подол платья Айше Хафсы Султан, по моим щекам текли слёзы. Моя дочь жива! Жива! И я её найду, чего бы мне это не стоило! 2 ноября 1526 года. Поиски Фериде шли уже месяц, но никаких зацепок найдено не было. Но я не отчаивалась и настойчиво продолжала искать ребёнка. В гареме всё было относительно спокойно. Мои отношения с матерью государя стали ровными, девушки в гареме относились ко мне с уважением и почтением. Махидевран занималась детьми, Хюррем вообще последние недели проживала в гареме Тамерлана вместе с султаншами. Садыка в последние годы была просто-таки идеальной наложницей. Никаких ссор, скандалов, интриг. У венгерской наложницы было всё необходимое: титул султанши, здоровый шехзаде, приличное жалование, внимание Султана Тамерлана, влияние в гареме, любимое дело. Казалось, что женщине для счастья этого вполне достаточно. Вспоминая наше с ней прошлое, я порой приходила в недоумение, ведь Виктория прибыла в Османскую Империю с грандиозными планами на будущее, были там слова о том, что та станет султаном-императором и прочие амбициозные стремления. Повлиял ли на попаданку Султан Тамерлан или же просто женщина решила отказаться от своих желаний — я не знаю, так как мы с ней эту тему не обсуждали. Однако же султанша вела себя достойно своего титула, даже наедине со мной, Садыка проявляла почтительность и никогда не грубила. Я не видела в ней притворства и со временем, женщина плотно вошла в круг моего окружения, тем более что Хюррем и Махидевран не возражали. Садыка решила открыть бесплатную женскую медицинскую клинику в Стамбуле, дабы применить знания из прошлой жизни и реализоваться, как акушер-гинеколог. Для этой благой цели повелитель выделил султанше сто тысяч золотых и несколько десятков своих учёных из институтов. Под предводительством Садыки медицинская практика и важность женского здоровья в империи должна выйти на новый уровень — уменьшить смертность рожениц и их детей уж точно. Я решила не оставаться в стороне, и пожертвовала в предприятие двадцать тысяч золотых, понимая, что затея султанши дело очень важное и полезное. Я даже устыдилась, что подобная идея не пришла мне в голову. Вечно думаю только о своём благополучии, делая бакшиш и развлекая богатых хатун… Постройка школ и больниц не в счёт. Я только выделяла деньги и сбрасывала всю работу на доверенных людей, а Садыка сама будет проводить практику в своём учреждении. Женская консультация, родильный дом, послеродовой уход, центр планирования семьи, педиатрия, женские недуги — всем этим будет заведовать эта женщина. У меня также возникли вопросы. А почему собственно только сейчас? Почему Садыка не сделала этого раньше? Как выяснилось, султанша до этого момента составляла детальный план и готовила почву, здания, обучала персонал, писала пособия по женской анатомии. Покой Садыки нарушал только шехзаде Мурад — неспокойный сын, с характером которого султанше становилось справляться всё труднее и труднее. Женщина переживала, что когда большую часть её времени будет занимать работа в больнице, шехзаде станет совсем неуправляемым, но я пообещала, что с этим делом ей помогу. Здоровье женщин Османской Империи на первом месте! Ганга носила в своей утробе члена династии и всё чаще проводила время со мной и золотым трио, в которое с недавних пор заслуженно вошла ещё и Садыка Султан. Гюльфем Султан наоборот, всё чаще и чаще проявляла своё недовольство в моём присутствии. Эта тихушница на публике была кроткой и почтительной, но стоило нам с ней остаться наедине, как маска слетала. Эта женщина, судя по рассказам её бывшей соратницы Садыки, решила для себя, что я — вселенское зло, от которого она должна очистить этот мир. Я по её мнению, украла султана, попрала традиции и религию. Среди всех женщин повелителя, меня Гюльфем ненавидела больше всех и это, как вы должны были догадаться, было взаимным чувством. Хоть ссылка в Эдирне была мне на руку, я не забыла, кто подорвал мою репутацию. Таня-хатун, её собачонка, чётко дала мне понять, чтобы я не смела — трогать Гюльфем, и не пыталась мстить её благодетельнице. Эти двое повязаны своими тайнами, а мы с Татьяной храним свой секрет. И это сильно связывает мне руки. Получается игра в одни ворота. Гюльфем может плести против меня интриги, а я нет. И, то, что Таня будет стараться сдерживать султаншу от необдуманных поступков, для меня слабое утешение. Я находилась в саду, когда услышала странный звук из-за кустов. Где-то в этих хорошо ухоженных растениях пряталась моя Атике, которую искала Изабелла, поэтому я не стала придавать этому значение. Сильная рука резко выдернула меня из раздумий, крепкий мужчина зажал мне рот своей рукой и приставил к горлу кинжал. — Я искать принцесса Изабелла! Говорить — где искать! — шептал мне на ухо мужчина в костюме евнуха. — Михримах-хатун! Госпожа! — голос Малкочоглу раздался совсем близко. — Молчать или умереть! — пригрозил мне человек. — Михримах-хатун! Пожалуйста, отзовитесь! В гарем проник шпион! — бегал по саду Бали-бей. — Что случилось, Малкочоглу? — второй голос явно принадлежал Кимрану Паше. — Что за переполох в гареме? — Во дворец проник шпион, второй визирь! Я нигде не могу найти Михримах-хатун! — бесился мой телохранитель. — Если с госпожой что-нибудь случится, Султан Тамерлан нам всем головы снимет! — причитал неизвестно откуда взявшийся Сюмбюль-ага. — И тебе в первую очередь, Гюль-ага! — Я-то что? — замямлил мой приближённый. — Я вместе с Атике и Изабеллой в прятки в саду играл! — Заткнитесь все! — зашипел второй визирь. — Живо всех стражников сюда! Найдите жену султана живой или всех казнят, в том числе и меня! Живо! — Там что-то странное… — Гюль-ага стал направляться в мою сторону. — С дороги! — оттолкнул евнуха Кимран Паша и сам начал к нам подходить. В этот момент, шпион громко закричал: — Стоять всем! Или я убить эту женщину! — вместе со мной мужчина вышел из-за высоких кустов и угрожающе приставил к моей шее кинжал. — Отпусти её! — зарычал второй визирь, медленно подходя к нам. Но переодетый в евнуха мужчина визгливо завопил: — Ещё один шаг и ей смерть! Кимран Паша нехотя остановился и показательно убрал из своих рук кинжал. — Ты совершаешь огромную ошибку, ага! — продолжал переговоры бывший султан. — Перед тобой ни какой-то рабыня! Ты смеешь угрожать смертью единственной законной супруге Султана Тамерлана — Хасеки Михримах-хатун Хан Хазретлери! Если хоть волос с головы госпожи упадёт, наш повелитель и его смертоносное войско уничтожат твою страну и всю Европу заодно! — Я хотеть спасти своя невеста — принцесса Изабелла Фортуна Кастильская! — заверещал мужчина. — Отдайте её мне, и я уйти! Никто не пострадать! — Госпожа! — в этот момент из-за поворота показалась моя фрейлина с Атике на руках. Гюль-ага забрал к себе на руки мою дочь и унёс ту во дворец. — Это за вами, принцесса Изабелла, — сквозь зубы процедил Кимран Паша. — Кто вы? Что вам нужно? — дрогнувшим голосом вопросила Кастильская принцесса. — Изабелла? Это ты? — улыбнулся человек, держащий у моей шеи кинжал. — Я приехал спасти тебя! — мужчина перешёл на испанский язык. — Эти варвары тебе не навредили?! Тебя не обижали?! — Я вас не знаю… — моя фрейлина хлопала испуганными глазами и отрицательно качала головой. — Мы виделись только раз, — воодушевлённо вещал «спаситель». — Я принц Фридрих! Твой жених! Принцесса что-то промямлила и посмотрела на всех присутствующих по очереди. — Пожалуйста, не убивайте его, — словно бы оправдываясь и извиняясь, говорила Изабелла Фортуна. — У принца добрые намерения, он не хочет никого ранить… — Любовь моя! Не унижайся перед ними! Они варвары и… — принц не успел договорить, Малкочоглу Бали-бей отбросил в сторону кинжал, что грозил перерезать мне горло, и откинул «спасителя» на траву, пнув того под дых. Я не удержала равновесия, и чуть было и сама не покатилась по земле, но Кимран Паша вовремя оказался рядом и успел меня подхватить. — Благодарю, — прошептала я, вставая на ноги. За это время мой телохранитель скрутил Фридриха и связал тому руки верёвкой, что принёс вездесущий Сюмбюль-ага. — Вы в порядке, Михримах-хатун? — задал вопрос второй визирь. — Вас не ранил этот ненормальный? — Все нормально, Кимран Паша. — Пожалуйста, пощадите моего жениха! — взмолилась принцесса. — Не убивайте его! Я вас умоляю! Михримах-хатун, спасите Фридриха! — Что с ним будет? — я указала на связанного мужчину. — Под замок. Судьбу его теперь я решаю… — уверенно сказал второй визирь. — То есть… — я изогнула бровь. — Вы же не убьёте принца? Или у повелителя в планах начать войну с европейскими державами и всем католическим миром? — Вам стоит чаще интересоваться политикой, Михримах-хатун, — Кимран Паша мягко меня упрекнул. — Чего я не знаю, паша? — В последние годы многое изменилось, госпожа. С востока приходят тревожные вести: великий хан Монгольской империи династии Северная Юань — Боди-Алаг-хан заняв трон своего отца в 1519 году, будучи пятнадцатилетним юношей, провёл в своём государстве и армии серьёзные реформы. Когда ему было двадцать — Северная Юань уже простиралась от сибирской тундры и озера Байкал на севере, через Гоби, до края Хуанхэ и к югу от неё до Ордоса. Эти земли простирались от лесов Маньчжурии на востоке за Алтайскими горами до степей Средней Азии. Монгольские армии стали совершать набеги на империю Мин не только на севере, но и на ранее спокойном западе. Пару недель назад пришли вести: Империя Мин, как и Тибетское царство пало и вошло в Монгольскую империю. Войска хана двинулись на запад… — Как ему удалось подчинить Империю Мин, паша? — я впала в панику, угрозы монголов нам только сейчас не хватало для полного счастья… — Полагаю, очередной попаданец, — невозмутимо ответил второй визирь. — Нам надо волноваться? — Не думаю. Мы с повелителем предусмотрели такой вариант и подготовились. Не переживайте, Михримах-хатун, до Османской Империи монголы не дойдут. — Будем надеяться, паша. — Это ещё не все новости мировой политики, госпожа. Я вопросительно подняла бровь. — Пятнадцатилетняя жена великого князя Василия — Елена Глинская из Княжества Московского, родила сына не так давно и почти сразу овдовела, сделалась правительницей Русского государства и регентом при малолетнем сыне Иване. — Не слишком рано? Я думала, что до тех событий ещё около десяти лет. — Эта реальность превратилась в сливной бочок для попаданцев, Михримах-хатун. У меня есть теория на этот счёт, если позволите? Я заинтересовано кивнула. — Если в мир попадает инородная душа, знающая наперёд события мира, то образуется брешь, через которую просачиваются все, кому не лень. То есть, где-то на другом конце галактике, в другой вселенной, один человек захотел попасть в сериал Великолепный век. Этот кто-то умер, и по какой-то непонятной причине его желание реализуется, но, на каждого попаданца вселенных не напасёшься, мало ли, что за личность попадёт в мир и как его изменит. Поэтому, чтобы избежать разрушений, вселенная всех недобитых попаданцев, не прошедших стадию очищения и не потерявших память, запихивает в эту реальность. Мол, сгорел сарай — гори и хата! Эту вселенную на правильное русло уже не повернуть, поэтому наш мир вскоре превратится в одну большую кашу из попаданцев. И ещё… — мужчина ненадолго задумался. — В эту реальность попадают не только те, кто это хочет или когда-то хотел… — О чём вы, паша? — я нахмурилась. — Ваш супруг, Михримах-хатун, реальность Великолепного века была ему чужда, он даже пары серий в прошлой жизни не посмотрел. Поэтому, я думаю, что к нам попадают не только те, кто так сказать знает канон, но и вообще, все те, кого вселенной было некуда спихнуть. И нам повезёт, если души будут из двадцать первого века вашей реальность, но, что если к нам пожалует попаданец из двадцать третьего века? — Вы намекаете, что мы окажемся в невыгодном положении? — Да! Если некто смастерит на коленке ядерную или водородную бомбу… Или, ещё какую гадость… Империя не сможет ответить, как и весь мир. Реальность слишком сильно изменилась, на рельсы канона ей уже не встать. Но, до каких пор в этот мир будут проникать гости? До каких пор вселенная позволит существовать этой реальности? Мир, в который скидывают всех попаданцев не так уж и привлекателен, не находите?