Игра Дракона-2

-Эскадо разбит!- воскликнул Олегаро, сверкая глазами, - клянусь Митрой, этот самозванный король бежит от нас! Ему повезет, если он доберется до Громовой реки. -Доберется,- проворчал великан в черных доспехах. В королевском шатре он снял шлем, открыв гриву черных волос и суровое лицо, покрытое шрамами. Лишь немногие в войске мятежников знали, что под черными доспехами безымянного военачальника скрывается никто иной, как Конан, свергнутый король Аквилонии. В Зингаре он скрывал лицо, опасаясь как бы ненужные вести не долетели до ушей Валерия и Ксальтотуна. Однако Олегаро по-прежнему считал его своим королем, прислушиваясь к советам киммерийца, когда они оставались наедине. -Победа нам досталась дорогой ценой,- говорил Конан,- и мне по-прежнему не нравится, что пришлось воевать на одной стороне с этими тварями. -Не разбив яиц, омлет не сделаешь, Ваше Величество,- произнес худощавый мужчина, аристократического вида,- согласитесь, они немало помогли нам. -Соглашусь, Пелиас,- кивнул Конан,- как и с тем, что против тех, кто сжигает людей, любые средства хороши. Надеюсь, только, что ты и дальше сможешь держать эти тварей на поводке. -Смогу, - усмехнулся маг,- с гулями можно договориться. Они даже не тронули наших мертвых, хотя трупы врагов пришлось отдать. Что делать - с ними тоже надо расплачиваться. -Понимаю,- невесело усмехнулся Конан,- и еще раз благодарю тебя за помощь. Эх, если бы эти твари еще могли рассказать, куда делось Сердце. Пелиас сокрушенно развел руками – тут он ничем не мог помочь. По просьбе киммерийца маг поговорил с тем, кто именовал себя королем гулей, но тот рассказал немногое. Упыриных знаний магии оказалось достаточно, чтобы использовать камень в своих ритуалах, но не на то, чтобы найти его в морских глубинах или где его укрыли Глубоководные. Подводных тварей гули явно побаивались и не горели желанием вмешиваться в их дела. -Так или иначе, они не выйдут из этих гор,- продолжал Конан,- что и к лучшему. И так скоро пойдут слухи, что на нашей стороне воюют упыри - не лучшая рекомендация будущему королю. -Иных союзников у нас пока нет,- заметил Олегаро. -К нам уже перебежало немало дезертиров от Эскадо,- сказал Конан,- а будет еще больше, когда мы войдем в Саргосу. -Думаешь, Эскадо не захочет там закрепиться? - спросил Олегаро. -Он не сможет,- покачал головой Конан,- у него осталось мало людей, а крепостные стены Саргосы сильно разрушены. Вряд ли он успел их привести в порядок. Если Эскадо станет цепляться за город, то рискует очутиться в ловушке, когда мы доберемся до реки. Да и в Саргосе вряд ли его сильно любят - если красные жрецы насаждали свою веру так же, как и в остальной Зингаре. -Так же,- подтвердил Пелиас,- перед выступлением они сожгли с десяток горожан и двух жрецов, не пожелавших принять новую веру. -Что же,- Конан нахмурился,- их жизни мы тоже припомним Эскадо, когда придет срок. Главное, если он попытается запереться в Саркосе, там вспыхнет бунт, едва мы подойдем к городу. Жаль, что Эскадо тоже это понимает и, скорей всего, уйдет за реку. -Значит, нам стоит как можно лучше использовать время, что у нас есть,- воскликнул Олегаро,- теперь, после того, как мы разгромили его в горах, к нам примкнут многие колеблющиеся…даже бароны из Лусианы,- он заметил мимолетную гримасу на лице Конана,- вы же знаете, ваше Величество, без них нам не обойтись. -Знаю,- проворчал король,- а все равно противно. -А что с ними не так?- спросил Пелиас. - Лусианцы, хоть и считаются поддаными зингарского короля, но по крови они больше аргосцы, чем зингарцы,- начал объяснять пуантенец,- и они ведут всякие дела с аргосскими торгашами, особенно с работорговцами. Лусиана богатая и плодородная земля: там выращивают хлопок, сахарный тростник, апельсины и много чего еще. У тамошних баронов обширные плантации и работают на них рабы - в основном чернокожие, но есть и белые. Говорят, они скупали даже тех аквилонцев, кого при Валерии продали в рабство за долги. - С красными жрецами они не найдут общего языка,- сплюнул Конан,- надо отдать тем должное, они действительно освобождают рабов. Эх, если бы они не были такими фанатиками и колдунами и если бы не Троцеро - я бы без всякого сожаления отдал им Лусиану. -По крайней мере, лусианские работорговцы, зло известное,- заметил Пелиас,- к тому же, нам не помешает поддержка Аргоса. -Не помешает,- кивнул Конан,- у меня там немало знакомцев, известных по…прежним временам. Но не будет забегать вперед - в конце концов, Эскадо еще не ушел за реку. И его красная ведьма, она ведь тоже с ним? -Да,- неохотно кивнул Пелиас,- я сумел отвести ей глаза, но не нашел ее. И никто не смог. Эта магия и этот огненный бог… она еще доставит нам неприятностей. -Кстати, о магах,- вспомнил Конан,- а что Ксальтотун? После того как до него дойдут слухи об упырях на стороне пуантенских мятежников – не заинтересует ли его это дело? Или Валерий? -Ксальтотун знает, что я тут,- покачал головой маг,- и его вполне это устраивает. Красные жрецы относятся к нему без всякой симпатии, а кое-кто из них уже говорит, что после «освобождения» Зингары настанет пора и Аквилонии. Это безумие, конечно: если Ксальтотун пожелает, то сметет красных жрецов вместе со всей Зингарой. Однако сейчас ему не до Зингары и вообще не до юга. По слухам, Ксальтотун много времени проводит в северной Немедии и Пограничном Королестве. -На Севере?- удивился Конан,- что ему там нужно? -Толком не знаю,- уклончиво произнес Пелиас,- говорят, что там что-то строят под его наблюдением. Как бы то ни было, пока ему явно не до нас. И вряд ли Валерий посмеет что-то делать без его ведома. -Тараск, помнится, рискнул,- проворчал Конан, но спорить дальше не стал. На этом военный совет подошел к концу: с рассветом пуантенцы планировали начать контрнаступление и военачальники мятежного войска решили использовать немногие оставшиеся ночные часы, дабы поспать. Конан проснулся словно от толчка, хотя точно знал, что никто не прикасался к нему. Причиной, вырвавшей его из сна стало обостренное чувство опасности, не раз спасавшее ему жизнь. Киммериец находился в предоставленном ему Олегаро шатре, в самом центре лагеря. Несмотря на возражения Конана, пуантенец настоял и на том, чтобы приставить к нему охрану - из числа наиболее доверенных воинов, кому можно было раскрыть тайну воина в черных доспехах. Впрочем, Конан не особо надеялся на них, памятуя, что за могущественные враги желали его смерти. Перед битвой при Валкии, у королевского шатра тоже дежурила стража, но это не помешало Ксальтотуну послать отродье тьмы, лишившее Конана сил. Сейчас король чувствовал то же что и тогда: его волосы встали дыбом, по спине тек холодный пот - он чуял смерть, как чувствует ее дикое животное и одновременно - смердящий запах черной магии. Что-то упало у входа в шатер и Конану не нужно было объяснений, чтобы понять, что это падает мертвым часовой. Вслед за этим стены шатра раздвинулись и на фоне лунного света появилась черная тень держащая нечто длинное и тонкое. Ночной гость потянулся этим предметом к Конану и киммериец с ужасом и омерзением заметил, как блеснула змеиная чешуя. Однако, если недоброжелатель рассчитывал застигнуть Конана спящим, то он просчитался: варвар вскочил, словно подброшенный, подхватывая лежащий у изголовья меч. Один удар и тянувшийся к нему предмет распался на две извивающиеся половины, второй взмах меча снес голову нападавшему. Однако следом в шатер проскользнули еще два черных силуэта, тут же растворившиеся во мраке. Конан наугад описал мечом полукруг и торжествующее взрыкнул, почуствовав как сталь рассекла живую плоть. В тот же момент он услышал рядом чуть слышное шипение и стремительно отпрянул, инстинктивно понимая, что только что избежал смерти. Но отскакивая, Конан споткнулся о свернутое покрывало и упал, невольно выпустив меч, слишком увязший в теле противника. Глаза киммерийца достаточно привыкли к темноте, чтобы он мог заметить метнувшуюся к нему тень с занесенной палкой или посохом. Откуда-то сверху послышался грозный клекот и шатер вдруг разом обрушился на головы обоих людей. Конан услышал жуткий крик, хруст разгрызаемых костей и нелюдской вой твари. Все это он отметил, выпутываясь из-под вороха ткани, стараясь держаться подальше от бьющегося рядом с ним огромного тела. Вывернувшись из-под шатра и встав на ноги, Конан увидел, что рядом стоит Пелиас, а от своего шатра к нему бежит Олегаро с дюжиной стражников. На месте же королевского шатра билось в предсмертных судорогах крылатое чудовище. Его клыки и когти все еще терзали кровавое месиво, на котором виднелись обрывки черной хламиды. Конан исподлобья посмотрел на Пелиаса и медленно кивнул, благодаря за очередное спасение. В шатре Эскадо вновь собрались на военный совет Конан, Пелиас и Олегаро. Тут же, окруженный кругом из черных свечей и дымящихся курильниц с благовониями, лежал труп одного из злоумышленников, наиболее целый: одного из его сообщников Конан обезглавил, а второго растерзал призванный Пелиасом монстр. Рядом находилось и одно из сразивших его орудий - длинный, маслянисто-черный посох, будто покрытый змеиной чешуей. -Упас или Дерево Смерти,- произнес Пелиас, указывая на посох,- растет к югу от Кхитая, в Болотах Смерти. Этот тип, судя по всему, тоже из Кхитая. -Трудно этого не заметить,- фыркнул Конан, рассматривая недавнего обидчика. С него сорвали черный балахон, позволявший разглядеть его во всей красе. Высокий, но очень худой, с желтоватой кожей и раскосыми глазами он и впрямь выглядел уроженцем дальнего востока Хайбории. На его боку виднелась глубокая рана от меча Конана. -Говорят, что все земли восточнее Кезанкийских гор сгинули в неизвестность,- заметил Олегаро,- и Кхитай тоже, хотя ходят слухи, что на месте Турана появилась очень похожая на него страна. Может этот парень оттуда? -Не думаю,- покачал головой Конан,- он очень похож на наших кхитайцев. Да и посох, как говорит Пелиас, из тех мест. Хотя что могло понадобиться им в Зингаре? -Скоро мы все узнаем,- сказал Пелиас и, простерев вперед руки, властно произнес,- встань, чужеземец! Восстань из Ада и отвечай на зов владеющего тайным знанием. Конан и Олегаро невольно вздрогнули, когда по мертвому телу перед ними пробежала дрожь и раскосые глаза медленно приоткрылись. -Кто ты?- требовательно спросил Пелиас. -Я был Ми-цзу, из города Пайканга в Кхитае, - бесцветным голосом произнес труп. -Твои сподвижники оттуда же? -Да. -Сколько вас. -Четверо,- произнес мертвец. -Почему вы преследуете Конана?- спросил Пелиас. -Мы слуги Валерия, короля Аквилонии, в свое время спасшего нас от гибели,- невыразительным голосом произнес мертевец,- взамен мы поклялись ему в вечной верности. Когда Валерий узнал, что Конан жив, он послал нас убить его – и мы следовали за ним до Рабирийских гор, где потеряли след. Мы решили, что он сгинул в лесах вурдалаков и вернулись к Валерию – ведь Конана убили не мы и он не разрешил нас от клятвы. А потом мы узнали о мятеже в Зингаре и воине в черных доспехах, что воюет на стороне Олегаро. Король Валерий послал нас узнать, кто скрывается под этими доспехами – и оказался прав в своих подозрениях. После этих слов глаза кхитайца закрылись и больше он не ответил ни на один из вопросов Пелиаса. Но сказано было достаточно, чтобы Конан и Олегаро вновь обменялись мрачными взглядами. Итак, Валерий не оставил их в покое и маскировка Конана уже никого не могла обмануть. Оставалось только догадываться знает ли Ксальтотун или Валерий действует по собственной воле. А в довершении всего один из этих узкоглазых демонов еще жив и, скорей всего, бродит поблизости, не оставив своих замыслов. Конан переглянулся с Пелиасом, потом вновь посмотрел на Олегаро и вдруг усмехнулся. -Думаю, теперь мне нет смысла скрывать лицо,- сказал он,- весь лагерь видел, как я барахтался в шатре в обнимку с твоей тварью, Пелиас. Ладно, что уж там! Прикажи своим людям трубить подъем, Олегаро – пора выступать на Эскадо.