Трактир "У Висельника"

Туман стелился над рекой, прорезающей надвое старый бескрайний лес. Мгла, размывая очертания берегов, рядила стволы лесных великанов в серые платья до самых крон. В лесу не пели птицы, не топтал тропы дикий зверь, не поднимала плеск в реке беспокойная рыбёшка. Казалось, в этом месте застыло само время, пойманное в ловушку вечного сна. Нарушая застывший покой, ломая кустарник, на берег выбрался высокий, широкоплечий воин в полном рыцарском облачении. Серебряный нагрудник, надетый поверх зеленого дублета из шерсти, украшал герб с коронованным грифоном. Заляпанный кровью налокотник правой руки с наручем был разрублен пополам и свисал на кожаных ремешках. Высокий шлем с золотым обручем, напаянным на сталь, закрывал голову воина, оставляя открытой нижнюю часть лица с аккуратно подстриженной медно-рыжей бородой. Воин держал в левой руке тяжёлый щит, способный выстоять против удара как секиры, так и боевого молота. Латная перчатка правой руки сжималась вокруг рукояти длинного меча. Подняв забрало, рыжебородый открыл суровое лицо с прищуром карих глаз, крупным носом и крепко поджатыми губами. Оглядев пустынный берег и скользнув взглядом по стремнине, катившей воды среди россыпи валунов, он с силой вбил щит в рыхлую землю. Сорвав бесполезный наруч, воин отбросил его в кусты. Ещё мгновение назад он бился в кровавой сече на равнине предгорья Калам гур, стремясь прорваться к врагу в воронённом доспехе со змеем на щите, а в следующий вдох уже втягивал полной грудью воздух, наполненный запахами леса. Как, во имя всех богов Райвэнна, он покинул равнины Калам гур?! Память хранила лишь бой и внезапно окруживший его туман. — Проклятье… — он в бесполезной ярости хрустнул костяшками пальцев, осознавая, что враг ушёл от его возмездия. — Ты не посмеешь забрать у меня мою месть! Отчаянный вопль сотряс небеса. — Никто не приходит сюда без причины. Воин молниеносно обернулся, вскидывая меч. Мгла над водой расступилась, выпуская из своих объятий низко сидевшую в воде лодку. Серая тень, стоявшая на носу суденышка, соткалась в силуэт незнакомца, одетого в такой же серый балахон. Капюшон скрывал лицо до кончика носа, оставляя на обозрение тонкогубый рот и узкий подбородок. Направив лодку к берегу толчком длинного шеста, «серый» поднял руку. — Я ждал тебя, Новый. Воин направил меч на лодочника. — Ты не знаешь, с кем имеешь дело, низший. Преклони колени перед своим королем! — Своим королем? — скрипучий смешок окатил спину рыжебородого холодным потом. — Ты считаешь, что по-прежнему находишься на землях своего королевства, Саркар? Рука латника, сжимавшая меч, дрогнула. — Ты знаешь меня? — Я не прихожу за теми, кого не знаю, — лодочник протянул к нему сухую ладонь с тонкими, иссушёнными до узловатых костей пальцами. — Не будем тянуть время. У тебя есть кое-что для меня. Оплати мою работу — и я перевезу тебя на тот берег. Ну, же, Король без королевства, моя плата. Саркар издал невнятный возглас — левая рука сама собой поднялась. Кулак разжался, открыв лежавшую на ладони золотую монету. Оттиск дракона, взятого в круг из цветов, заставил короля вздрогнуть. — Драконова метка… Ты… тот, кто перевозит души на упокоение… Перевозчик… — Король вскинул голову. — Я… мёртв? — Что есть жизнь, а что есть смерть? Части одного целого, — фигура в лодке пожала плечами, — части круга. Так где у него начало, а где конец, человек? Кто скажет? Я жду, Новый. Ноги короля сами шагнули к лодке. Шаг, другой — и он ступил на плоское дно. Лодку качнуло, и Перевозчик ухватил его за запястье. Монета исчезла, плата была принята. Туман скрыл лодку, размывая два силуэта. Саркару показалось, что грудь лишь раз подняло вдохом, а лодка уже ткнулась носом в хлипкий мосток. Воин ступил на скрипнувшие доски причала. Его взгляд устремился к стелившейся от причала земляной дороге, что вела к размытым туманом очертания постоялого двора с трактиром. — И что теперь? — спросил он, не оборачиваясь. — Трактирщик уже ждёт тебя, Новый. Следуй своему пути. Саркар обернулся: — Почему ты зовёшь меня Новым? Перевозчик усмехнулся, опираясь на шест. — Потому, что ты и есть Новый. Скажи, что ты помнишь последним, бывший король? — Я был в бою. — Разве? — Посмотри на меня… — Саркар запнулся, опуская глаза — меч и доспехи исчезли, сменившись рубахой из небелёного полотна. Штаны, подвязанные бечевой, босые ступни. Одежды кающегося грешника. Он побледнел. — Что ты сделал со мной? Костлявые плечи под балахоном, поднявшись, опустились. — Я ничего не делал с тобой. Это было твоё решение, Новый. Голос затих, Саркар поднял голову. Лодка и Перевозчик исчезли. Воин ступил с мостков на землю под сень векового дуба с могучим стволом. Ноги сами направили его к темнеющим сквозь рваное полотно тумана постройкам. С одной стороны трактир подпирал земляной тракт с недалекой развилкой перекрестка, задний двор подкрадывался к опушке леса. Невысокий забор разрезал зев открытых ворот, оббитых полосами кованой бронзы. Ветер покачивал свисавшую с высокой притолоки на цепях медную вывеску, гласившую, что перед ним находится трактир «У Висельника». Под надписью сквозь налет времени виднелась старая чеканка — на ней с ветви дуба свисало мёртвое тело висельника с запрокинутой на плечо головой. За забором, сложенным из обкатанных рекой валунов, скреплённых мхом и глиной, высился сам трактир — здание из камня и брёвен в два этажа. Красная черепица покрывала крышу, над трубой вился дым. Крыльцо в две ступени защищал от непогоды деревянный навес. Дверь украшало кольцо-колотушка. Зайдя в ворота, Саркар завертел головой, оглядывая двор — колодец с бревенчатым срубом, крепкую жердь с мудрёным воротом, к крытой конюшне с конной привязью прилепились сараюшки. В деревянной будке спал старый мохнатый пес, не спешивший облаять гостя. С заднего двора донеслось мычание, заржал привязанный под навесом большой гнедой жеребец. Саркар направился к крыльцу, поднялся по ступеням и толкнул дверь. Внутри царил полумрак. Большой зал с рядом дубовых столов, лавками, крытыми шкурами, и широкой стойкой был пуст. В большом очаге багровели угли, в углу высились горой бочки. Пахло свежим хлебом и тушёной капустой. Ноздри рыжебородого раздулись, втягивая запах еды, в животе заурчало. — Твою голодную утробу и отсюда чую, Новый. Насмешливый голос, раздавшийся из темноты за стойкой, свёл брови Саркара к переносице. В светлое пятно свечи, стоявшей на блюде, шагнул старик: косая сажень в плечах, объёмистый живот, сдерживаемый шерстяным жилетом, надетым поверх рубахи, обритый череп и седая борода, заплетённая в косу. Трактирщик со стуком поставил на стойку запотевший кувшин. — Садись, — велел, кивнув на табурет у стойки, — в ногах правды нет. Поешь, прежде чем хозяйство казать начну. Долго же я тебя ждал. Саркар опустился на табурет. — Ты ждал меня? — сказал, отводя взгляд от большого, чёрного, как угольная головешка, кота, вспрыгнувшего на стойку. Одноглазый хвостатый вояка с рваным ухом и лишь одним янтарным глазом уселся рядом с кувшином и уставился на Саркара. Размеры кота потрясали: такой и с псом запросто справится. — Его зовут Амброзий, — представил Трактирщик, разливая брагу в глиняные чаши. — Он уже был тут, когда я пришёл сюда. Отзывается на свое имя, когда хочет, гуляет где хочет, пропадая днями в одном ему известном месте. Но крыс ловит исправно. Трактирщик подвинул чашу рыжебородому. — Придёт беда — он предупредит. Тени за милю чует. — Тени? — Саркар поднял чашу, отхлебнув, оценил брагу уважительным кивком. — Доброе пойло. — Доброе, — согласился Трактирщик. — А Теней бойся, время от времени здесь появляются. Помни, одного нечисть боится — света. От него они слабеют, вреда большого учинить не смогут, а если уж со злом нахлынут — меч в руки бери и это место борони. Саркар молча слушал, отдавая должное браге. Как появилось блюдо с истекающим розовым соком жирным петухом — не заметил, но в мясо впился зубами, не забыв отломить краюху пышного хлеба. Глянув на кота, бросил тому отломанное крыло. Амброзий подношение оценил ленивым взглядом, к мясцу не притронувшись. — Гордый, — хмыкнул Саркар. — Ест только то, что сам добыл, — Трактирщик уложил мозолистую ладонь на голову кота. — За тобой, дружище, больше всего скучать буду, — пророкотал он с теплотой в голосе. Кот ответил коротким согласным мяуканьем. — Ну, ежели поел, пойдём, — Трактирщик, опустив руку, глянул на Саркара. — Хозяйство передавать буду. Саркар, выронив на блюдо обглоданную кость, послушно встал. Телом будто чужая воля управляла, замкнув возражение за зубами. Так, в молчании, и обошёл с Трактирщиком большое хозяйство: с десяток комнат за дубовыми дверями на втором этаже — ничего необычного: широкая кровать, сундуки у стен, бронзовые жаровни по углам, шкуры на полах поверх досок; на кроватях тюфяки, набитые шерстью, поверх — полотняные простыни (сущее богатство!) и шерстяные одеяла. На сундуках были наброшены домотканые коврики ярких расцветок, а на стенах развешаны охотничьи трофеи. Чтоб лицо да тело умыть — кувшин с водой в тазу. На заднем дворе обнаружился хлев с двумя коровами, двумя хряками и хавроньей с поросятами. У копанки-пруда голосили гуси с утками. Тягловой мерин привязанный к повозке, всхрапнул, аккуратно взяв с руки старика-трактирщика сахарок. — Хозяйство у тебя славное, — похвалил Саркар, как только невидимый кто-то позволил открыть рот. — Как же ты сам со всем управляешься? Или кот коров доить помогает? — А кто сказал, что я сам? Помощник есть. Трактирщик заложил пальцы в рот и свистнул. Рыжебородый, почувствовав окативший спину ветерок, крутанулся на пятках. Крутанулся, да так и застыл, таращась на чудо, опустившееся с небес. Всякое за свои тридцать прожитых лет повидал Саркар — первый король племён надраггов, но стоявший перед ним на птичьих ногах нагой щуплый паренек с радужными крыльями за спиной, тонким ликом и переливом от сиреневого до глубокой синевы у зрачка взглядом переплюнул всех. Заправив за ухо длинную каштановую прядь, парень удивлённо поднял изогнутую луком бровку и зачирикал в сторону Трактирщика. — На общий перейди, дурында, — махнул рукой старик, — твоему птичьему лепету Новый не обучен. И обратись, Привратник. Стань глазу привычнее, да срамоту прикрой. Парень, фыркнув, встопорщил пёрышки, укрывавшие его от узких бёдер до голых коленок, перетекавших в трехпалые птичьи ступни, да щёлкнул пальцами. Саркар, мгновение назад жадно смотревший на пах с розовой гроздью юношеской плоти, моргнул. На месте полуптицы-получеловека перед ним стоял одетый в щегольские штаны, сапоги и куртку темноглазый шатен, с заплетёнными в длинную косу волосами. На тощем животе в пупке мерцал изумрудный камешек. За правым ухом было заткнуто радужное перо. — Пришёл, значит, твой Новый, — мелодично выдал юнец, сложив руки на груди. — Дождался-таки смены, старик. — Дождался, Серафимушка, — подтвердил он. — Пришла моя пора. Прости, что не дал тебе того, что ты ждал. Серафим отвёл взгляд в сторону, пряча печаль. — Прощаю, — сказал тихо. — И отпускаю с миром. Трактирщик выдохнул с явным облегчением: — Тогда ты знаешь, что должен сделать. Серафим вновь щёлкнул пальцами и исчез. Саркар только крякнул в изумлении. — Не обижай его, — пробасил Трактирщик. — Теперь Привратник твоя забота. С Трактиром поможет, магия в нём сильна, потому — вся работа на нём. А твоё дело — свой пост блюсти. Странников чин по чину встречать и провожать. Пока не придёт Новый и не сменит тебя. Саркар слушал с мрачной гримасой. Странным образом воин уже знал, что отныне нет ему возврата в прошлую жизнь, и место это станет его домом на долгие годы. Но право на один вопрос он всё-таки выторговал. — За что я наказан этим местом, старик? — спросил хумуро. — Придёт время — вспомнишь, — большего ему сказать Трактирщик не мог, — а пока — наслаждайся неведением, да отпустившей тебя болью. Она ещё вернётся, испытывая тебя на прочность. Одно скажу: никто сюда не пришёл, не имея своего мешка грехов за плечами и не укоротив себе самому век. Трактирщик поднял бороду, и Саркар увидел борозду старого шрама, опоясывающую шею старика. Рука потянулась к собственной шее, и рыжебородый замер, наткнувшись на борозду, оставленную верёвкой на собственном горле. След был свежим, но боли Саркар не чувствовал. Опустив взгляд на руку, растёр между пальцами кровь. — Вот оно, значит, как… — выдавил растерянно. — Почему? — То ведомо лишь тебе, — Трактирщик покачал головой. — А сейчас — даруй мне покой, Новый, прими пост. Хлопок за спиной обратил взгляд Саркара на появившегося из воздуха Серафима. Парень держал в руках двуручный древний меч. Магические руны вились по сверкавшему лезвию от кончика острия до самой рукояти. Рядом соткалась сама собой старая колода для колки дров. Трактирщик, кряхтя, встал на колени, оттянул ворот рубахи и уложил голову на колоду. — Поспеши, Новый. Ждут меня, почитай уже два века ждут. К своим хочу. На покой. Серафим всхлипнул. Саркар ухватился за меч двумя руками. Уважительно взвесил магическое оружие. Тяжёл «кладенец», снимет голову с плеч в один удар. Услышав мяуканье, рыжебородый опустил взгляд. У ног Серафима объявился Амброзий. Кот обвил хвостом сапог парня. Проводить в последний путь друга хвостатый пришёл. — Прощай, Амброзий, — сказал коту Трактирщик. Саркар шагнул к колоде. — Как тебя зовут? — вопрос сорвался с губ сам собой. — Балинар. Саркар вскинул брови, напрягая плечи, но сверкнувшее лезвие уже неслось к шее Балинара, ведомое долей. Удар, глухой стук головы, скатившейся на землю. Воин попятился, распахнув глаза. Колода, тело, голова и меч исчезли, едва он сделал сиплый вдох. Отныне он — Трактирщик.