***
Да'вэл и На'ни вернулись в клан ближе к вечеру. Внезапно кто-то окликнул Да'вэла по имени, и вот уже вокруг него образовалась толпа из друзей и сочувствующих ему На'ви. «Народ уже достаточно нагоревался по мёртвым, и теперь они радуются живым», — сказала ему На'ни, после чего оставила его наедине с людьми и пошла к одному из костров, вокруг которого сидели её подруги. Когда после жаркого приветствования толпа разошлась, Да'вэл увидел тех, о ком в заточении думал постоянно, и спустя несколько мгновений его собственные руки оказались в руках его матери. Её влажные глаза смотрели в его, и вот уже сам парень начал чувствовать, что вот-вот расплачется. Отпустив руки матери, Да'вэл обнял отца, который, не скрывая дрожи в голосе, сказал: — Мы почти не верили, но надеялись… Сев на старый поваленный ствол, Да'вэл рассказал им, как попал в плен во время охоты и лишился своего Икрана, как небесные люди доставили его в свой клан, где он видел машины людей и твёрдые, как камень, жилища. Рассказал о том, как сидел в клетке с двумя другими На'ви, чья судьба ему теперь неизвестна, и как каждый день к ним приходили небесные люди и пытались говорить с ними на их языке. Да'вэл не обошёл вниманием и своё освобождение, но история о том, что их освободили небесные люди, и один из них даже заплатил за это жизнью, не произвела на его отца и мать сильного впечатления. Это было ему понятно: он и сам ненавидел небесных людей всем своим сердцем, а тот смельчак, что ночью открыл его клетку, был всего лишь одним единственным благодетелем из тысячи захватчиков, прибывших на его землю. Когда он закончил рассказывать о погоне Ца'рэла и похоронах, отец взял его за руку, и, посмотрев ему прямо в глаза, сказал: — Сегодня утром был совет старейшин. Наш вождь и его наследник погибли, а цахик вне себя от горя… Да'вэл услышал от отца историю, которую На'ни рассказала ему днём на поляне, но известие о том, что его хотели видеть старейшины, стала для него очень неожиданной. — Зачем я им? — Сегодня днём Ца'рэл сказал им, что преследовал тебя, но тебе удалось уйти. Наверное, они хотят узнать, зачем ты принёс с собой тело небесного человека, и почему ты не отдал его Ца'рэлу. Иди к ним прямо сейчас, они сидят в центре, вокруг самого маленького костра. — Они ждут меня там весь день?.. Видя недоумённое лицо своего сына, отец ответил: — Не-ет, они сидят там, потому что думают. Они думали всё утро, думали весь день, и теперь будут думать весь вечер. Очень возможно, что даже ночью их костёр будет гореть… Костёр – одно из средств коммуникации. Он зажигается во время большого горя и великого праздника, вокруг них пляшут во время церемоний и просто сидят, если хотят принять какое-нибудь важное решение. Да'вэл быстро нашёл костёр старейшин, который был гораздо меньше, чем все остальные. Кроме того, это был единственный костёр, за которым сидели самые пожилые и уважаемые На'ви. Увидев парня, один из них жестом пригласил его сесть рядом с собой. Усевшись возле костра, Да'вэл поймал себя на мысли, что не знает ни одного имени из собравшихся здесь На'ви. Только вождь знал всех поимённо, и он же обращался к ним за советом в самое тёмное время, разжигая маленький костёр… Сидевший напротив Да'вэла старейшина (а их всего было четверо) внимательно осмотрел гостя, после чего сказал: — Последние дни мы находимся в горе, но сегодня у нас день радости. Ты вернулся к своему народу, и – хвала Эйве за это – вернулся целым и невредимым. Можешь ли ты рассказать о том, что ты видел, и как спасся? Бросив в костерок маленькую щепку, Да'вэл рассказал старейшинам всё то же самое, что до этого услышали от него его отец и мать. Он рассказал о пожиравшем его сердце отчаянии, когда он сидел в клетке на улице, и о страхе смерти, который не отпускал его ни днём, ни ночью. Сначала ему было тяжело, но потом слова сами нашли нужную дорогу, и он говорил, говорил, говорил… Когда он закончил свой долгий рассказ о заключении, освобождении, и, пожалуй, своём самом необычном поступке, сидевший напротив него старейшина спросил его: — И ты провёл обряд по всем правилам? Передал его душу Эйве? Прочитал молитву? Да'вэлу показалось странным, что старейшины больше всего заостряют своё внимание именно на этом поступке, но вспомнив, что он даже сам себе не может толком его объяснить, ответил: — У меня не было семян дерева душ, и к тому же я очень сомневаюсь, что Эйва смогла бы принять его себе. Те слова, которые я отдал ему перед погребением, не были молитвой. Это были вопросы. Сидевший справа от него старейшина, который первый пригласил его к костру, спросил: — Что ты хотел у него узнать? Ответ был очень коротким и быстрым. — Зачем они всё это делают. Один из старейшин, чьи плечи были покрыты крупными застарелыми шрамами, кинул в костёр несколько щепок. Не отрывая взгляда от причудливого танца пламени, он спросил: — Небесный человек мучался? Да'вэл вспомнил, как маленькая человеческая фигурка корчилась у него на руках, стонала, хрипела, и пыталась найти в его глазах хоть какое-нибудь облегчение своим страданиям. Он хорошо помнил, как маленькие руки пытались закрыть кровоточащую рану, но у них ничего не получалось. Он чувствовал, как тело перестаёт сопротивляться смерти, и обмякает на его руках… — Небесные люди отобрали у меня нож, но если бы он был у меня тогда, я бы облегчил его мучения. Да'вэлу показалось, что старейшина еле кивнул ему, но тот, что сидел напротив него, задал ему вопрос: — Ты не против, если к нам присоединится ещё один охотник? Не успев ответить, Да'вэл увидел, как слева от него садится Ца'рэл. Поймав на себе его короткий взгляд, Да'вэл бросил несколько тонких щепок в костёр и уставился на увеличивающееся пламя. Когда участвуешь в разговоре, следить нужно не только за тем, что говоришь, но и за костром, за который тебя пригласили. Всё ещё не стараясь смотреть на Да'вэла, Ца'рэл тоже бросил в костёр маленькую щепку, подтверждая своё участие в этом разговоре. Четвёртый старейшина, облачённый в некое подобие накидки, с вышитыми на ней синими узорами, произнёс: — Сегодня утром, Ца'рэл, у тебя была охота. Расскажи, на кого ты охотился? Глядя прямо в глаза старейшины, он ответил: — Утром, недалеко от клана, я и другие охотники увидели Да'вэла. Сначала я очень обрадовался, что наш брат остался жив, и сумел выбраться из лагеря людей целым и невредимым, но когда я увидел на его руках мерзость… — поморщившись, Ца'рэл продолжил: — …я захотел отобрать её. — Зачем? — Живые небесные люди приходят и оскверняют нашу землю! Не хватало, чтобы один из них продолжал осквернять её, даже будучи уже мёртвым. Старейшина удовлетворённо улыбнулся, но тот, что сидел справа от него, спросил: — А чтобы ты сделал, если бы сумел до него добраться? — Предал бы его огню. — Да'вэла или тело небесного человека? Быстро подавив лёгкое замешательство, Ца'рэл ответил: — Да'вэл – наш брат, мой брат. Я не могу описать свою радость, когда увидел его живым, но не могу понять, зачем он притащил тело чужака на нашу землю. Если бы сегодня днём я сумел бы добраться до этой мерзости, то сейчас бы она горела в центре клана под наши победные пляски! — Ты собрался отмечать победу над тем, кого не побеждал? — Смерть любого небесного человека – победа для нас. — А вот Да'вэл говорит, что этот небесный человек помог ему сбежать из лагеря людей, и что за это он заплатил своей собственной жизнью… Да'вэл посмотрел на Ца'рэла и впервые встретился с его взглядом, в котором он не увидел злобы, но и былого дружелюбия тоже. Отведя взгляд в сторону костра, он ответил: — Я считаю, что мы должны хоронить только наших братьев и сестёр. Небесным людям нет места ни на нашей земле, ни под ней. Старейшина удовлетворённо кивнул, после чего поднялся на ноги и, обведя взглядом сидящих вокруг костра, сказал: — Несколько ночей назад небесными людьми был убит наш вождь. По первому зову он протянул нашим братьям, живущим за рекой, руку помощи, за что и заплатил очень высокую цену. Его сын и ещё два охотника погибли в неравном бою, защищая своего отца и вождя. Это колоссальная утрата, особенно если учесть, что цахик приняла вечный траур и почти отстранилась от управления кланом. Мы много думали, что делать и куда вести наш Народ, и в конечном итоге пришли к выводу, что в это тёмное и опасное время нам нужен кто-то, кто сможет вывести нас на свет. Мы стары, и наших сил будет недостаточно, чтобы противостоять такому врагу, но у нас есть опыт и мудрость, которые могут помочь новому вождю в его неравной борьбе. Слушай же меня, Народ… Да'вэл бросил быстрый взгляд на Ца'рэла, который смотрел на старейшину с полным недоумением в глазах. На'ви, которые раньше сидели вокруг своих костров или занимались своими делами, теперь сосредоточились вокруг них и слушали каждое его слово. Да'вэл начинал понимать, для чего они с Ца'рэлом были приглашены к костру старейшин… Остальные старейшины тоже встали, и Да'вэл с Ца'рэлом последовали их примеру. Оглядев всех собравшихся, старый На'ви продолжил свою речь: — Я – Мо'ран, один из четырёх старейшин клана Оматикайя, при полной поддержке своих товарищей, а именно Да'ана, Атэ'кана и Алэ'ана, обращаюсь к тебе, Ца'рэл… Глаза Ца'рэла расширились, и казалось, что он вот-вот упадёт в обморок. Мо'ран тем временем продолжал: — Ты храбрый воин, верный и надёжный друг, достойный сын своего народа. После смерти сына вождя охотники признали в тебе своего нового вожака, и мы подтвердили это. Сегодня мы собрались подтвердить право Да'вэла на управление кланом… Да'вэл почувствовал, как земля уходит из-под ног, а Ца'рэл, который, как ему казалось, вот-вот станет новым вождём клана, смотрел на него с неприкрытой злобой и непониманием. Все На'ви, стоящие вокруг них, смотрели теперь только на него. Нет, это какая-то ошибка, это не может быть правдой. Много лет назад он слышал от своей матери историю о её родстве с правящей линией клана, но ему тогда показалось, что это не более чем легенда, выдумка, взявшаяся непонятно откуда. Теперь же старейшины хотят сделать его вождём клана против его воли. Собрав все свои силы, чтобы не свалиться на землю, Да'вэл поднял глаза на Мо'рана, и произнёс: — Я не могу быть вождём, это неправильно… Ца'рэл всё ещё смотрел на него с ненавистью, но большинство На'ви смотрело на него с любопытством и сочувствием. Подождав, пока Да'вэл успокоится, Мо'ран произнёс: — Я знаю, как сильно ты удивлён, и знаю, что ты не готов к свалившейся на тебя ноше, но ты – единственный На'ви, имеющий родство с Арла'аном. Дальнее, но всё-таки родство, которое позволяет тебе претендовать на правление. Но ты вправе от него отказаться. Завтра мы представим тебя цахик, и если до встречи с ней ты не передумаешь, то мы выберем нового вождя. — Тогда почему вы выбрали меня сейчас? Почему нельзя сразу выбрать того, кто поведёт народ за собой? Зачем это всё? Подождав, когда Да'вэл вновь успокоится, Да'ан (как оказалось, это он носил расшитую синими узорами накидку) ответил: — Потому что таков обычай. У тебя есть время подумать до завтра, хотя я уверен, что ты уже знаешь, как тебе поступить. Таков обычай… Да'вэл очень много раз слышал эти слова, когда спрашивал о чём-либо своих родителей. Почти вся жизнь На'ви нормируется обычаями, начиная от рождения и заканчивая смертью. Старейшины разошлись, остальные На'ви вернулись к своим делам. Бросив на Да'вэла короткий взгляд, в котором вместо ненависти теперь читалось безразличие, Ца'рэл отправился к своим друзьям-охотникам. Лишь На'ни смотрела на него сострадающе, но, не решившись подойти ближе, ушла куда-то вглубь поселения. Посмотрев на догорающий костерок, Да'вэл подумал: разговор окончен, и теперь ему, как самому последнему, нужно потушить это пламя.***
Несколько раз сильно хлопнув ладонью по столу, Хью Миллер, главный директор комплекса «Врата Ада», крикнул: — Кто-нибудь может мне сказать, как такое вообще могло произойти?! Ну? Кто-нибудь может? Миллер был невысоким полным мужчиной, который носил деловой костюм и очки в тонкой тёмной оправе. В нагрудном кармане его пиджака всегда торчал уголок белого платка, которым он вытирал проступающий на его широком лбу от психологических потрясений пот. В этот раз потрясение было настолько сильным, что он практически не выпускал этот платок из своих рук, то и дело размахивая им в разные стороны. Понять его поведение было можно: новость о том, что кто-то этой ночью освободил трёх На'ви (причём освободитель предположительно скрылся вместе с беглецами) вывела его из себя, и теперь, собрав у себя в кабинете начальника безопасности комплекса, руководителя научного отдела, где работал беглец, и руководителя внешних операций, высказывал им всё, что о них думал. Подчинённые не думали оправдываться, так как хорошо знали: в том, что произошло, нет вины какого-то конкретного человека. Всё произошедшее – не более чем очень неудачное стечение обстоятельств, и не более того… — Ладно. Ясно. Давайте ещё раз перечислим имеющийся у нас на руках факты. Тейлор, ваш выход. Начальник безопасности комплекса, мужчина средних лет по имени Рон Тейлор, быстро пробежался глазами по мятому листку бумаги, на котором он быстро записал показания своих подчинённых. Прокашлявшись, он бросил быстрый взгляд на мистера Миллера, и начал читать: — Сегодня в час тридцать ночи произошёл крупный сбой на автономной электроподстанции номер три. Из-за сильного ливня, который не прекращался со вчерашнего дня, уровень воды резко поднялся, после чего произошло затопления сооружения. Из-за короткого замыкания подстанция полностью вышла из строя, из-за чего внутренне территориальное освещение, а также системы наблюдения и защиты полностью отрубились на сорок минут… — Сорок минут без защиты! Прознай об этом дикари, и нам бы пришлось отстреливать их на территории «Врат Ада»! Продолжайте! Разгладив ладонью листок, Тейлор продолжил: — Работа автоматической подстанции, мистер Миллер, устроена таким образом, что в случае любой аварии она автоматически подключается к любому наименее нагруженному источнику энергии и направляет его на обесточенные участки территории, но так как автоматическая электроподстанция номер три была полностью выведена ливнем из строя… — Я ЗНАЮ, КАК РАБОТАЮТ ЭТИ ПОДСТАНЦИИ!!! Потеряв остатки терпения, Рон Тейлор встал из-за стола и, глядя на Хью, твёрдо произнёс: — Мистер Миллер, я начальник службы безопасности, а не службы энергетического управления. Я оперативно собрал информацию о происшествии, но я не могу даже толком её вам изложить. Выслушайте меня. Пожалуйста. Хью Миллер вытер обильно проступивший на лбу пот, после чего бросил мокрый платок на стол и тихо произнёс: — Извините. Просто сегодня меня ещё ожидает серьёзный разговор с советом директоров по спецсвязи, и мне будет нужно им многое объяснить… Очень многое. Начальник службы безопасности сел на место и, подвинувшись к столу, принялся дальше зачитывать хронику прошедшей ночи: — Эти сорок минут были потрачены на то, чтобы вручную перенаправить энергию с наименьшей нагруженной подстанции на системы безопасности и контроля. Об этом вам лучше расскажет Пол Адамс, он заправляет здесь всей энергетикой… В час сорок ночи, когда стало ясно, что из-за отказа этих систем мы находимся под ударом, я отдал приказ своим людям усилить патрули по территории, во избежание проникновения на неё враждебных элементов. Тут уже сыграл человеческий фактор: мои люди видели, как у клетки с дикарями появилось трое людей с фонариками, но из-за сильного ливня и темноты они не смогли их разглядеть, и поэтому решили, что это кто-то из групп усиления, которые я отправил дежурить на территорию, пока ремонтники решают свои проблемы. Только тогда, когда они увидели выбегающих из неё дикарей, они всё поняли и открыли по ним огонь на поражение. Это случилось примерно без десяти два. Один из тех людей, который участвовал в этом мероприятии, сбежал с дикарями. Они забрали его с собой, и помогли ему перебраться через стену, я уверен в этом… — Его имя уже установили? Рон перевёл взгляд на человека, сидевшего прямо напротив него. Джон Моррис – руководитель научного отдела, достал из кармана своего лабораторного халата сложенный вчетверо лист из плотной мелованной бумаги. Развернув его, он обратился директору: — Да, мистер Миллер, нам известно, кто это был. Это Питер Бейли, сотрудник отдела лингвистики, работающий… Простите, работавший под началом Лив Купер, руководителя этого отдела. Поступил к нам на работу чуть более двух месяцев назад. Рождён на Земле. — Рождён на Земле… Такое у нас встречается редко. Имена его сообщников известны? — Я работаю над этим, мистер Миллер. — Хорошо. Когда закончите расследование среди своих сотрудников, дайте мне знать. Моррис кивнул в знак согласия, после чего Миллер предложил ему и Рону Тейлору покинуть кабинет. Попрощавшись, они задвинули стулья за стол и вышли из зала переговоров. Скомкав в руке мокрый от пота платочек, Хью обратился к единственному оставшемуся в его кабинете человеку: — Каковы результаты операции «Апельсин»? Джон Пауэлл, руководитель отдела внешних операций, не смог сдержать смеха. Затолкав уже надоевший ему платочек в нагрудный карман пиджака, Хью Миллер обиженно произнёс: — Я выбирал между «Возмездием» и «Опустошением», но Барнс сказал мне, что если кто-нибудь узнает название операции, то сразу догадается, какой характер она может носить. В конечном итоге по его совету я выбрал «Апельсин»… С трудом подавив истерику, Пауэлл ответил: — Извини, Хью, но мы с парнями неслабо угарнули от такого названия, а Барнс… По-моему, он просто хочет быть хоть как-нибудь причастным к этой движухе. Ох… — Ладно, Джон, давай, начинай уже. Хью Миллер и Джон Пауэлл дружили достаточно давно, и поэтому вдали от чужих глаз могли себе позволить общаться друг с другом «без галстуков». В отличие от своих коллег, Джон не стал готовить свою речь на бумаге, и поэтому без долгих вступлений сразу перешёл к сути дела: — Речное племя до последнего не хотело уходить, и продолжало нападать на наших рабочих и технику. Я не очень-то хотел прибегать к радикальным мерам, но эти дикари просто не оставили мне выбора. Мы нанесли несколько точечных ударов по массовым скоплениям туземцев, а потом просто заняли освободившуюся территорию. — Значит, добыче анобтаниума больше ничего не помешает? — Разумеется. Это будет уже наш третий карьер. — Третий… Хью закрыл глаза и откинулся на спинку стула. Уловив сомнение в голосе своего друга, Джон сказал: — Я знаю, о чём ты подумал, Хью. Единственное, что я могу тебе сказать, так это то, что ты и я просто делаем свою работу. Мы выполняем всё, что нам прикажут, и никакой вины на нас за это не лежит и лежать не может. — Да, наверное, так оно и есть… Ты свободен, Джон, держи меня в курсе всего, что происходит. Кивнув в ответ, Джон задвинул стул и вышел из кабинета. Когда его шаги затихли в пустом коридоре, Миллер медленно произнёс: — Операция по подготовке территории к добыче редкоземельного минерала анобтаниума номер четыре…***
Лив долго не решалась зайти в комнату, но сиделка, увидев её замешательство, взяла её за руку и сказала: — Ему осталось очень мало времени, поэтому не лишайте его последней радости. Он ждал вас… Шмыгнув носом, Лив кивнула головой и зашла в просторную светлую комнату, посреди которой стояла высокая медицинская кровать с лежащим на ней пациентом. Приборы, регистрирующие состояние его жизнедеятельности, показывали, что человек очень слаб, но пока ещё находится в здравом уме и памяти. Сев на подготовленный специально для неё стул, Лив схватила человека за руку и тихо прошептала: — Джек, ты меня слышишь? Человек не открыл глаз, и тогда Лив принялась растирать его ладонь своими руками, и когда его потемневшие веки дрогнули, она попробовала позвать его снова, но уже чуть громче: — Джек, я здесь… Открой глаза… Джек открыл глаза и, узнав гостью, попытался изобразить некое подобие улыбки. Лив ужаснулась: болезнь его очень сильно преобразила и, по всей видимости, щадить не собиралась. Она сделала бесцветными его некогда весёлые глаза, забрала себе его привлекательность, а теперь, по всей видимости, готовилась забрать его жизнь. Вяло сжав руку Лив, он ответил: — Я очень рад тебя видеть, Лив. Голос его был слабым и хриплым, как будто он не разговаривал с людьми очень много лет. Сморгнув слёзы, предательски появившиеся в её глазах, она только и смогла спросить: — Как ты? Джек ухмыльнулся, от чего выражение его лица приняло ещё более зловещий вид. Сделав глубокий вдох, он ответил: — Пока живой, но давай лучше не будем обо мне. По-моему, всё и так очевидно, давай лучше поговорим о тебе… Вытерев рукой мокрые дорожки, пробежавшие по её щекам, Лив сказала, что после следующего её визита на Пандору, который продлится чуть более полугода, она и Аманда наконец-то свяжут себя узами брака, а потом… А потом она возможно попросит перевести её с Пандоры куда-нибудь поближе к дому, так как вряд ли Аманда захочет продолжать после свадьбы жизнь на расстоянии. На вопрос Лив о том, помнит ли он её, Джек ответил: — Разумеется помню. Трудно забыть девушку, которая пытается строить из себя мужика… — Она больше не придерживается подчёркнуто мужского стиля, и в ней стало гораздо больше женского. — Было бы забавно посмотреть на неё сейчас. Впервые после своего прибытия Лив улыбнулась. — Я звала её с собой, но она вежливо отказалась… — И правильно сделала. Джек закрыл глаза. Чувствуя, что это последняя их встреча, Лив задала самый волнующий её вопрос: — Джек, скажи мне, только честно, ты всё ещё злишься на меня? Не открывая глаз, Джек спросил: — За что? — Ты сам знаешь за что. Собравшись с мыслями, Джек ответил: — Один философ как-то сказал, что женщина – существо зависимое, и она сама выбирает, от кого ей зависеть. Разве я могу сердиться на тебя только за то, что ты сама подумала и решила, с кем ты будешь наиболее счастлива? Не скрою, мне было очень больно, но… такова жизнь. Лив испытала облегчение: Джек всё же смог «отпустить» свою (пусть и справедливую) обиду на неё, а она, в свою очередь, сможет избавиться от преследовавшего её чувства предательства по отношению к Джеку. Теперь они оба могут начать новую жизнь – Лив в этом мире, а Джек – в другом… Остаток дня Лив и Джек провели в беседах. Лив рассказывала ему о Пандоре, о невероятных закатах этой далёкой планеты, местных жителях, которые очень сильно отличаются от людей, их обычаях. Джек в свою очередь поведал ей обо всех тонкостях химиотерапии и побочных эффектах всех лекарств, которые ему пришлось принимать во время лечения. На некоторое время им даже удалось забыть, что это, скорее всего, их последняя встреча, но когда темы для разговоров закончились, а часы Лив показали, что время их беседы подошло к концу, она решилась на ещё один терзавший её вопрос: — Джек, если бы я позвала тебя на нашу с Амандой свадьбу, ты бы пришёл? — Только если бы я был жив в этот момент времени. — А если ты будешь жив? Грустно улыбнувшись, Джек ответил: — Ты же знаешь, что не буду. Крепко сжав руку Джека, Лив произнесла: — Мы говорим о твоей смерти слишком спокойно, как о уже случившимся факте. Это неправильно. — Это нормально. Я уже давно прошёл все стадии принятия, поэтому отношусь к этому… спокойно. Лив улыбнулась, после чего встала и мягко поцеловала Джека в лоб. Поправив на его голове редкие волосы, она сказала: — Мне пора, Джек. Я была очень рада тебя повидать. Береги себя. — Я тоже был очень рад тебя видеть, Лив. Удачи. Лив вышла из комнаты, и вскоре сиделка выпустила её из квартиры. Пройдя по длинному коридору она зашла в лифт и спустилась в холл жилого дома, где её ждала Аманда. Увидев грустное лицо Лив, она спросила: — Всё плохо? — Из его рассказов я поняла, что его больше не лечат, а сиделка смотрит за тем, чтобы он вовремя получал обезболивающее, так что да, всё плохо. Пожав плечами, Аманда ответила: — Нормально простились? — Нормально, но в конце я сморозила глупость… — Какую? — Сказала ему – «Береги себя». Обняв подругу, Аманда шепнула ей на самое ухо: — Всё нормально. Не думаю, что он хотел, чтобы ты всё время его жалела. — Да, Джек был не из таких… Внезапно раздался звуковой сигнал и Аманда, закатив глаза, отпустила подругу. Видя, как Лив копается в своём коммуникаторе в поисках входящего сообщения, она сказала: — Неужели они не могут оставить тебя в покое хотя бы на время отпуска? У тебя осталось ещё целых два дня свободной жизни! Пробежав глазами сообщение, Лив потянулась к воротнику своей блузы, и, разорвав его, рухнула на пол. Подхватив Лив на полу, Аманда принялась бить её по щекам, и когда она пришла в себя, тревожно её спросила: — Лив, что случилось? С тобой всё в порядке? Что проис… Лив протянула зажатый в руке коммуникатор, и Аманда смогла прочитать последнее сообщение: Несколько дней назад речное племя исчезло, а сегодня ночью твой протеже наворотил больших дел, последствия которых нам придётся очень долго разгребать. Он больше не с нами. Жду встречи. Моррис. — И что это означает? Сделав несколько мощных глотков воздуха, Лив ответила: — Это значит, что они убили триста ни в чём неповинных человек. Ещё раз перечитав сообщение, Аманда поняла, что о работе Лив она не знает ещё слишком многое.