Когда солнце едва коснулось горизонта, жители клана начали завершать все свои повседневные дела, чтобы в скором времени предаться безмятежному сну. Молодые матери окликали своих заигравшихся детей и звали их к себе, чтобы потом отправить их на отдых. Рыбаки, закончив делить удачный улов, отправились в жилища к своим семьям, неся на своих загорелых спинах полные добычи мешки, изготовленные из грубого сукна и полностью пропитавшиеся рыбьим жиром. Прядильщицы сложили изготовленные за день верёвки на землю и прикрыли их большими листьями на случай внезапного ночного дождя. Пожилые На'ви, закончив ужин, стали расходиться по своим шалашам, а более молодые жители клана, предпочитавшие проводить ночи высоко над землёй, начали взбираться на огромные, тянущиеся к небу вековые деревья, где их ждали крепко связанные гамаки. Лишь охотники, усевшись вокруг большого костра, спать не собирались. Их лидер, высокий и крепкий парень по имени Ца'рэл, говорил им, что время спокойствия кончилось, и что теперь им нужно быть куда более внимательными и осторожными. Встав на ноги, он ещё раз оглядел собравшихся вокруг него На'ви, после чего вновь напомнил:
— Всегда помните, что небесные люди – коварны и жестоки. Любой небесный человек, пересёкший реку и направляющийся в сторону поселения, должен быть убит. Никакого пленения, только смерть!
Вскинув вверх правую руку с зажатым в ней луком и парой стрел, Ца'рэл издал воинственный клич, и остальные охотники, резко вскочив на ноги, последовали его примеру. Вскоре они разошлись по своим постам, и каждый из них знал: никто из них не сомкнёт глаз в эту ночь, так как теперь они – хранители своего хрупкого мира. В их глазах нет ничего, кроме холодной решительности и презрения к врагу, который ещё до конца не понял, с кем связался…
Наступила глубокая ночь, но один из ночующих на деревьях На'ви всё ещё не спал. Наблюдая через редкую крону деревьев за звёздами, он думал о событиях прошедшего дня и пытался ответить на самый важный для себя вопрос: Что ему делать дальше? После того, как вчера вечером его объявили наследником клана Оматикайя, он сразу отправился к единственным На'ви, которые могли ответить на его вопросы и подсказать правильный выход из сложившийся ситуации. Видя беспокойство своего сына, мать ответила ему:
— Мне странно слышать от тебя этот вопрос, мой сын, так как я думала, что ты и сам знаешь, как тебе следует поступить. То, что у тебя с Арла'аном общий предок, ещё не значит, что ты обязан взвалить на себя его тяжёлую ношу. Его больше нет с нами, но я уверена, что есть те, кто готов к этому лучше тебя.
Да'вэл всё понял. Родство с вождём не обязывает его брать на себя эту ответственность, и, ко всему прочему, он не имеет ни малейшего понятия, как нужно управлять кланом. Вожди готовят своих сыновей и дочерей к правлению с самого детства, а его готовили только к охоте и выживанию в бескрайних диких лесах. Его мать права – ему не нужно долго думать, чтобы сделать верный выбор, но сейчас, лёжа высоко над землёй в своём гамаке, он понял, что забыл о самом главном. К своему стыду, он слишком редко проделывал данный ритуал, но теперь он понял: ему жизненно необходимо отправится к Дереву Душ.
Поборов в себе мимолётное сомнение, он выбрался из гамака и начал спуск на землю. Стараясь никого не разбудить, он ловко перепрыгивал с одной толстой ветви, по которой спокойно может ходить пара-тройка взрослых На'ви, на другую, спускался по длинным и прочным лианам мимо мирно спящих в своих гамаках мужчин и женщин. Оказавшись на земле, Да'вэл огляделся: охотников нигде не было видно, хотя их костёр горел так ярко, будто бы его только что разожгли. Значит, время от времени кто-то из них возвращается, чтобы подбросить в пламя несколько сухих веток, и поэтому Да'вэлу надо быть осторожным. В случае обнаружения ему, разумеется, ничего не сделают, но объяснять Ца'рэлу, куда он идёт посреди глубокой ночи, ему совсем не хотелось.
Чтобы не попасть под освещение костра, Да'вэл направился к хижинам, в которых жили пожилые На'ви и зрелые семьи. Аккуратно ступая между невысокими постройками, сложенных из перетянутых канатом брёвен, веток и крупных листьев, Да'вэл подумал о том, что когда-нибудь ему придётся спуститься на землю навсегда. Пока ему будут позволять силы, он будет продолжать охотиться, а потом, когда он не сможет всё так же крепко держаться на икране или кидать копьё, он тоже поселиться в хижине. К тому времени, когда это случится, у него уже будут жена и дети.
Во время мыслей о выборе женщины Да'вэл мечтательно улыбнулся, и не заметил, что возле одной из хижин, находящихся почти на самом краю поселения, сидел пожилой На'ви, пристально за ним наблюдая. Поняв, что парень его не заметил, он окликнул его, от чего тот вздрогнул и резко обернулся на зов. Тихонько рассмеявшись, старик позвал его к себе. Подойдя к пожилому На'ви, Да'вэл узнал его: это был Да'ан, один из старейшин, который вчера вечером принял решение о том, чтобы объявить его наследником клана Оматикайя. Он сидел на толстой циновке, держа в руках грубо выструганную из дерева курительную трубку с тлеющими внутри неё сухими травами. Да'вэл увидел, что сейчас на нём нет его расшитой накидки, но спустя несколько мгновений понял, почему он её носит: вся грудь и живот старика представляли собой один большой заживший ожог. Увидев в глазах Да'вэла удивление и испуг, Да'ан ответил:
— Когда-то я тоже сражался с небесными людьми. В то время они ещё не летали на железных птицах, но уже тогда они пробовали бросать в нас огонь.
— Бросать огонь?
Да'ан затянулся и, выпустив из своих лёгких густой фиолетовый дым, жестом пригласил сесть Да'вэла рядом с собой. Когда парень расположился на циновке, он ответил:
— Да, именно так. Они ходили небольшими группами по лесу, и как только нас замечали, сразу начинали бросать в нас свои огненные снаряды, выжигающие всё вокруг дотла. Один из них однажды упал рядом со мной, и теперь я очень много лет ношу на себе следы той битвы…
— А как вы сражались с ними?
Сделав очередную затяжку, Да'ан дал ответ:
— Мы устраивали засады на небольшие отряды людей, делали ловушки для их машин. Иногда удавалось заманивать их в логово к палулуканам*, и тогда нам только оставалось наблюдать, как разъярённые звери разрывали их на куски.
— Тогда почему мы сейчас не можем сражаться с ними таким образом?
— Когда небесные люди поняли, что не смогут победить нас на земле, они отступили. Они поняли, что могут погибнуть все, если продолжат воевать своим старым способом. Теперь они летают на железных птицах и выискивают нас, а когда им удаётся обнаружить клан, они… бросают огонь.
Кровь Да'вэла кипела, а сердце наполнилось яростью. Видя, как дыхание молодого На'ви участилось, а руки сжались в кулаки, Да'ан решил сменить тему разговора на ту, которую хотел начать с самого начала.
— Куда ты направлялся в такое позднее время?
Кое-как уняв бушующий внутри себя гнев, Да'вэл решил, что будет лучше, если он ответит на заданный ему вопрос честно:
— Я шёл к Дереву Душ.
Старик улыбнулся и снова затянулся из трубки. Наполнив ночной воздух фиолетовым дымом и ароматом трав, Да'ан спросил:
— Хочешь попросить у Эйвы и предков помощи?
Да'вэл ничего не ответил, так как прекрасно понимал, что Да'ану и так известны причины его переживаний. Взяв его за плечо, пожилой На'ви ответил:
— Вчера вечером мы со старейшинами объявили тебя наследником клана. Никто не может сделать выбор за тебя. Ты имеешь полное право им стать, но также ты имеешь право и отказаться.
— Когда-то очень давно моя мать рассказала мне, что у вождя Эйтукана, который жил очень много лет назад, было две дочери. Одна из них вышла замуж за одного уважаемого На'ви, который в будущем стал новым вождём Оматикайя. Вторая дочь связала свою жизнь с обычным охотником, и навсегда потеряла возможность стать цахик. Я являюсь далёким потомком этой дочери, который не должен был иметь даже призрачного шанса стать вождём, а теперь… А теперь все ждут от меня какого-то выбора.
Немного помолчав, Да'ан ответил:
— Ты должен был жить самой обычной жизнью, это правда, но со смертью двух главных мужчин нашего клана мне и другим старейшинам пришлось обратить свой взор на тебя. Я знаю, ты совершенно к этому не готов, ноша вождя будет для тебя слишком тяжела, и поэтому ты хочешь отказаться, но с другой стороны, ты воспитан в духе наших ценностей, и, исходя из этого, считаешь, что возглавить народ – твоя прямая обязанность. Тем более, когда ты имеешь полное на это право.
Да'вэл молчал, так как ему нечего было добавить к словам старейшины. Подняв взгляд на тёмное небо, он увидел множество ярких звёзд, больших и маленьких, по которым ему иногда приходилось ориентироваться во время своих ночных полётов. Внезапно в его голове возник вопрос, и, несмотря на то, что он догадывался о возможном ответе, всё же задал его старику:
— Зачем вчера вечером вы позвали Ца'рэла к костру?
Да'ан закрыл глаза и в очередной раз медленно затянулся. Выпустив через ноздри наружу весь имеющийся в его лёгких фиолетовый дым, он ответил:
— Как я уже сказал, мне известны причины твоих сомнений, и поэтому нам пришлось обратить внимание на ещё одного На'ви, который, в случае твоего отказа, смог бы взять на себя эту обязанность. Ца'рэл – лидер охотников, сильный и смелый мужчина. Когда стало известно о смерти вождя и его сына, он с нашей помощью смог предотвратить панику и убедил народ, что жизнь клана будет продолжаться. Правда, мне не нравится то, что он довольно вспыльчивый. Вся эта история с тобой и небесным человеком…
— Вы считаете, что я поступил правильно?
— Конечно. Любое существо, чьё тело покинула жизнь, должно быть погребено.
Да'вэл испытал облегчение: старейшина не осуждает его вчерашний поступок, и, ко всему прочему, проблема с его личным выбором слишком усложнена им самим. Ему не нужно много думать, правильный ответ лежит на поверхности.
— Вчера вечером я разговаривал со своей матерью, и она сказала, что есть На'ви, которые готовы к управлению клана гораздо лучше, чем я. Думаю, мне не нужно долго выбирать, Ца'рэл и правда…
Старик громко засмеялся, от чего Да'вэл вздрогнул и принялся резко смотреть по сторонам. Видя замешательство своего собеседника, Да'ан успокоил:
— Не волнуйся, охотникам нет дела до старческого смеха. Мало ли что мне могло присниться ночью. — Прокашлявшись, Да'ан продолжил: — Твоя мать сказала правильную вещь, но её слова – слова женщины, что переживает за своего сына. Это нормально. К тому же, я рад, что она всё ещё помнит свои истоки, только я хотел бы кое-что добавить к истории твоего рода. Ты не возражаешь?
Да'вэл кивнул в знак согласия, и старейшина продолжил:
— У Эйтукана действительно было две дочери, старшую из которых звали Нейтири, а младшую – Сильванин. Нейтири готовили к замужеству, она должна была стать новой цахик, но незадолго до церемонии она пропала. Никто не знал, куда она делась, а поиски, которые организовал её отец, ни к чему не привели. Когда надежда найти её полностью угасла, Цу'тэй, её будущий муж, попросил у Эйтукана разрешения отправиться в длительное путешествие. Несмотря на все отговоры, он всё же верил, что сможет найти Нейтири, и, снарядив своего икрана, отправился в путь. Его не было очень долго, и когда его самого стали считать мёртвым, он неожиданно вернулся. Его икран был почти обессилен, а сам он напоминал скорее ожившего мертвеца, долгое время пролежавшего в могиле. Он был истощён, тело его было покрыто ранами, но всё же он сумел вернуться живым. Он рассказал, что посетил множество кланов, но везде ему отвечали, что никто из них не видел пропавшей девушки. Он исследовал глубокие пещеры и густые леса, но нигде не было видно, даже намёка на чьё-нибудь присутствие. Он был очень расстроен…
Да'вэл глядел на старика, словно заворожённый. Пуская клубы дыма, Да'ан рассказал, что когда охотник смирился со своей потерей, Нейтири вдруг объявилась живой и невредимой, но только она была не одна. С собой она привела молодого мужчину, который, по её словам, был родом из очень далёкого клана. Далёкого настолько, что местные жители имеют другой язык, и совсем другие обычаи. Она заявила, что Эйва обручила их, и теперь она принадлежит только своему мужу. Цу'тэй был в бешенстве, когда узнал об этом, а её отцу и матери ничего не оставалось делать как принять чужеземца в свою воссоединённую семью…
— Нейтири, разумеется, потеряла возможность стать цахик, поэтому её место заняла её младшая сестра. Через некоторое время, когда она стала зрелой, и научилась всему, что нужно знать духовному лидеру, её выдали замуж за Цу'тэя. От их союза и берёт начало род Арла'ана. Твой же род происходит от союза Нейтири и Жейка.
Услышав необычное имя, Да'вэл нахмурился, после чего обратился к вытряхивающему из трубки пепел старейшине:
— Я никогда раньше не слышал этого имени, даже от своих родных.
— Разумеется, ведь оно чужое для нас, и поэтому быстро забылось, но я хочу, чтобы ты извлёк из этой истории один важный урок…
Да'ан огляделся вокруг и, убедившись, что рядом с ними никого нет, наклонился к Да'вэлу и тихо произнёс:
— Нейтири поступила так, как сама считала нужным, и я хочу, чтобы ты последовал её примеру.
— Она должна была стать цахик, но вместо этого пропала, а потом привела с собой чужеземца. Она просто наплевала на обычаи…
Да'ан встал на ноги и Да'вэл поднялся вслед за ним. Подняв с земли циновку, старейшина несколько раз встряхнул её, после чего ответил на пылкую реплику своего ночного гостя:
— Нейтири просто взяла свою судьбу в свои руки. Не сделай она этого, вряд ли бы я сейчас с тобой разговаривал.
Немного помолчав, Да'вэл тихо проговорил:
— Я просто боюсь сделать неправильный выбор. Я не хочу, чтобы наш клан пострадал…
Старик потерял терпение. Подойдя к Да'вэлу почти вплотную, он слегка вспыльчиво проговорил:
— Тут дело не только в выборе, охотник. Важно ещё хорошо понимать, кто ты есть на самом деле. Если ты боишься, что из-за тебя пострадает клан, то тогда тебе действительно стоит отойти в сторону. Я думал, что пример Нейтири поможет тебе стать уверенней, но я ошибся.
— Нейтири готовили к её судьбе, а меня нет!
— Сильванин тоже была не готова, но она заняла место своей старшей сестры, и рука об руку управляла кланом вместе со своим мужем. Девочка, жившая очень много лет назад, была младше тебя, и, как я вижу, гораздо храбрее.
Да'ан развернулся и пошёл к своей хижине. Небо начало светлеть, звёзды одна за другой начали скрываться в светлеющем небе, и Да'вэл подумал, что если он всё ещё хочет остаться незамеченным, то ему следует поторопиться.
***
Дерево Душ клана Оматикайя находилось на небольшом, покрытом со всех сторон деревьями холме. Поднимаясь по почти заросшей тропинке наверх Да'вэл всё ещё думал о Нейтири, чей поступок не вызывал у него ничего, кроме недоумения. Она сбежала неизвестно куда, а когда вернулась, наплевала на обычаи и отказалась от всего, чему ей следовало посвятить всю оставшуюся жизнь. Да'ан говорил, что она взяла судьбу в свои руки, но вместе с тем она лишила такой возможности свою младшую сестру. Хотела ли она быть цахик? Как она восприняла новость о том, что теперь ей придётся стать женой измученного долгим походом На'ви, который, ко всему прочему, был старше её? Вопросов было слишком много, но за истечением большого количества времени получить ответы на них просто не представлялось возможным… Так какого решения ожидает от него Да'ан, и чего, самое главное, хочет он сам, Да'вэл?
Достигнув вершины холма, Да'вэл отдышался и медленно подошёл к низко висящим ветвям Дерева душ, с которых почти до самой земли свисали светящиеся листья. Он был здесь ребёнком, когда провозглашали нового наследника клана, он приходил сюда с На'ни, которая хотела получить совет духов и боялась идти одна, он был здесь с охотниками во время молитв на хорошую добычу, но ещё никогда он не приходил сюда в одиночестве. За всю свою жизнь он никогда не испытывал такой нужды, которая бы могла бы заставить его пойти просить совета у духов, а теперь, находясь здесь один на один со своими мыслями, он ощущал себя странником, который вернулся из трудного путешествия и впервые увидел своих родных после долгой разлуки. Наверное, точно так же ощущала себя и Нейтири, которая впервые увидела отца, мать, подросшую младшую сестру и мужчину, чьей опорой она так и не захотела стать.
Взяв в руку несколько ростков Дерева Душ, Да'вэл поднёс к ним свою цахейлу и увидел, как тонкие розовые щупальца обвивают светящиеся побеги. Закрыв глаза, Да'вэл попытался расслабиться, но нарастающее внутри него беспокойство мешало ему сосредоточиться и очистить разум от тревожных мыслей. Несколько раз ему казалось, что он слышит внутри себя какие-то голоса, но каждый раз, когда он пытался к ним прислушаться, они исчезали. Спустя некоторое время Да'вэл осознал очевидную и в тоже время страшную для себя мысль: ни духи предков, ни сама Эйва не могут ему помочь. А может быть это просто наказание за то, что он пренебрегал общением с великой матерью и теми, кто ходил по этой земле до него. Его последняя надежда исчезла так же стремительно, как выпущенный старейшиной в ночной воздух густой фиолетовый дым, и теперь ему ничего не оставалось делать, как вернуться обратно.
Поняв, что ничего не произойдёт, Да'вэл решил разорвать связь с Деревом Душ, но в тот момент, когда его рука потянулась к цахейлу, он почувствовал себя плохо. Потеряв контроль над своим телом, Да'вэл упал на колени, в его глазах потемнело, и весь окружающий его мир в один миг стал смазанным и нечётким. Он не знал, что с ним происходит, но понимал, что это, скорее всего, происходит из-за его связи с Деревом Душ. Да'вэл предпринял попытку встать на ноги, но тело его было тяжёлым, и не слушалось своего хозяина. Закрыв глаза, он повалился на спину, а потом и вовсе ушёл в беспамятство.
***
Ма'тэй снял с плеча тугую повязку и аккуратно потрогал воспалившуюся рану, из-за которой он не спал почти всю ночь. Рана кровоточила, неприятно пахла, а боль от неё пронизывала руку так, будто бы в неё воткнули сразу десяток острых стрел. Зажмурившись от неприятного ощущения, Ма'тэй повалился на настил из листьев и громко застонал. Вдыхая запах жухлой травы и земли, он корил себя за вчерашнюю неосторожность и беспечность, едва не стоившей ему жизни. Несомненно, это послужит ему хорошим и достаточно дорогим уроком…
Открыв глаза, Ма'тэй увидел, что неподалёку от него стоит мальчик, разглядывающий его с неподдельным интересом. Он был достаточно высоким, но отсутствие пояса с личным ножом выдавало в нём подростка, у которого период зрелости был ещё далеко впереди. Он был худощав, тонкие руки сжимали возле груди самодельный лук, а ноги были вымазаны в речную глину, к которой кое-где уже успели прилипнуть высохшие травинки и листья. Ма'тэю не очень хотелось, чтобы кто-то наблюдал за его мучениями, но вместо того, чтобы просто попросить подростка уйти, он спросил его:
— Ты болен?
Мальчик отрицательно покачал головой, и тогда Ма'тэй задал второй вопрос:
— Тогда что тебе нужно?
Сжав лук ещё сильнее, он ответил:
— Я не думаю, что сейчас самое время об этом говорить, но меня прислал мой отец… Он…
Ма'тэй попробовал принять сидячее положение, но в тот момент, когда он упёрся здоровой рукой в настил, на котором он обычно принимал пострадавших, сильная, почти невыносимая боль снова дала о себе знать и, издав хриплый крик, повалился на спину. Отбросив лук в сторону, мальчик подбежал к страдальцу, но увидев его искажённое от боли лицо, испугался и отпрянул обратно. Увидев в глазах юного На'ви страх, Ма'тэй признался:
— Мальчик, мне очень жаль твоего отца, но сейчас я ничем не могу ему помочь. Если я не сейчас не спасу свою руку, то тогда больше никому не смогу помочь. Никогда.
Немного помедлив, мальчик произнёс:
— Мой отец здоров и ему не требуется помощь. Он хочет, чтобы вы взяли меня в ученики.
Смысл сказанных юным На'ви слов дошёл до Ма'тэя не сразу.
— В ученики? — Получив утвердительный кивок, Ма'тэй задал следующий вопрос: — А кто твой отец?
— Он рыбак. Почти каждое утро он уходит с моими старшими братьями на реку и ловит рыбу для себя и нужд клана.
— А мать?
— Мать – прядильщица, и она вместе с жёнами других рыбаков вяжет ему сети.
— Тогда почему твой отец хочет, чтобы ты стал целителем, а не рыбаком, как твои братья и он сам?
Мальчик что-то ответил про «пользу для семьи и народа», но Ма'тэй не придал этим словам никакого значения. Он ещё раз осмотрел молодого На'ви, после чего пришёл к единственному верному выводу: парень просто не подходит для того, чтобы продолжать «семейное» дело. Он не обладает физической силой своих братьев, поэтому не сможет помочь вытащить полную сеть, или же самостоятельно выудить крупную рыбу. Его отец поступил мудро, решив отдать своего младшего сына на изучение другого ремесла, но Ма'тэя интересовало ещё кое-что.
— А чтобы ты сам хотел делать? Чему ты готов посвятить всю свою жизнь?
Ничего не ответив, мальчик поднял с земли свой лук, и Ма'тэй всё понял без слов. Чтобы проверить свою догадку, он, всё ещё тяжело вздыхая от мучающей его боли, спросил:
— Наверное, было бы неплохо быть охотником?
Подросток смущённо закивал головой, и целитель, на миг забыв о своём негодовании, мягко ему улыбнулся. Всё же сумев подняться с настила и принять сидячее положение, он начал рассказывать:
— Когда-то очень давно я тоже хотел стать охотником, но мой отец ничего не хотел слышать о моих желаниях, и поэтому мне, как и ему в своё время, тоже пришлось стать целителем. Да-да, мой отец обучался целительству у своего отца, а он – у своего. Каждый из них обладал ценными знаниями и стремился их передать своему потомку, чтобы они не сгинули бесследно во времени. Уже повзрослев, я понял, что в том, что я делаю, гораздо больше важности, чем может показаться кому-то на первый взгляд. Ко мне приходят за помощью раненые после схватки с диким зверем охотники и рыбаки, стёршие сетями и канатами в кровь свои руки. И я всем им помогаю…
Подросток внимательно слушал Ма'тэя, но всё ещё выглядел очень неуверенно. Видя сомнения своего юного посетителя, Ма'тэй решил прибегнуть к окончательному и, как сам он считал, очень важному аргументу:
— Сам вождь будет приходить к тебе за средством от головной боли, а старейшины будут просить тебя помочь победить уже давно мучащую их бессонницу. Ты по праву будешь считаться вторым человеком в клане и… у тебя будет собственный икран, как у любого охотника.
— Правда?
Мальчик впервые оживился, и Ма'тэй, видя его наполненные интересом глаза, сказал:
— Только если ты сам этого захочешь. Многие лекарственные травы растут достаточно далеко, а некоторые из них нигде нельзя найти, кроме как на парящих скалах. Без икрана, как ты сам понимаешь, их не добыть. Может быть, ты хочешь ещё что-то узнать?
— Когда вы сможете начать моё обучение?
Поймав себя на мысли, что он до сих пор не знает имени своего «новоиспечённого» ученика, целитель спросил:
— Как тебя зовут?
— Эр'лон.
— А меня – Ма'тэй. Как видишь, Эр'лон, я не могу заняться тобой прямо сейчас. Вчера вечером я собирал в долине кое-какие травы, и так сильно этим увлёкся, что не заметил подкравшегося к себе детёныша палулукана. Если бы не мой икран, который налетел на него сверху и отпугнул его, я был бы мёртв или же остался без руки. А сейчас ступай. Вернёшься ко мне через пару дней, когда я буду чувствовать себя получше, и тогда мы всё обсудим.
— На вас напал палулукан?
Мальчик раскрыл рот от удивления и страха, а Ма'тэй понял, что сболтнул лишнего, и поэтому сразу начал рассказывать ему о том, что во всём, что с ним случилось вчера, виноват только он сам. Заверив своего новоиспечённого ученика, что он никогда не будет подвергать его жизнь опасности, Ма'тэй попрощался с мальчиком и, засунув в рот несколько ярко-синих листьев, начал тщательно их пережёвывать. Когда он выложил получившуюся кашицу вокруг раны и замотал её тканью, он услышал звук рога, который сильно его насторожил. Снова прислушавшись к повторившемуся звуку, он собрался с силами и, сильно покачиваясь, отправился в центр поселения. Если новый вождь и правда уже выбран, то он просто не имеет права это пропускать.
