издержки профессии
28 мая 2019 г. в 20:00
Иногда Чонгук думает: на втором или даже к концу первого курса он станет таким же, как и его хёны?
— Таким — это каким? — Намджун непонимающе приподнимает одну бровь и даже отрывается от протирания крупного куста алоэ, переведя взгляд на младшего, что должен, вообще-то, переписывать лекцию по истории (Намджун знал, что его старые тетради найдут своего нового потребителя), а вместо этого сидит и пялит в окно, грызя колпачок шариковой ручки.
— Ну... — неуверенно мычит Чонгук, — таким.
Таким, например, как Джин-хён. Тот учится на экономическом на четвёртом курсе, в этом году заканчивает и идёт в магистратуру, но уже сейчас Ким не понаслышке знает, что такое издержки профессии и как ими достать окружающих. До его старческих шутеек, конечно, ещё далековато, но уже при первой встрече Гук понял, что стоит серьёзней относиться к экономистам. Страшные они, оказывается, люди: сразу после «доброе утро» говорят: «Курс доллара на сегодняшний день составляет одна тысяча сто восемьдесят пять вон». Чонгук после первого такого утра подумал, что у него автоматически включился голосовой поисковик на телефоне, но Сокджин на поисковик как-то не очень похож.
— Зато всегда в курсе экономической обстановки в стране, — посмеивается Намджун, возвращаясь к своему занятию.
Чонгук вздыхает и подпирает щеку рукой. Настроение у него совсем не учебное. Мысли плавно утекают в сторону размышлений, вовсе не связанных с нудной лекцией, написанной красивым почерком Намджун-хёна, и Чонгук решает, что сегодня пойдёт на поводу у своих желаний.
Подобное экономическим разговорчикам его соседа происходит с ещё пятью участниками «добрые люди общего дома».
Взять хотя бы Хосока. Вроде неугомонный хён, судя по всему, не знающий, как можно усидеть на одном месте, и не представляющий своей жизни без энергичных танцев, в которых он выплескивает всё, что болит на душе. Но вроде и человек, который обожает гладить других по голове (даже Юнги!) с мягкой улыбкой на губах и который, если его разозлить, закидает тебя датами и в красках опишет ход любой войны. Чонгук, когда узнал, что хён уже на третьем курсе факультета истории и педагогики, сначала не поверил своим ушам, но стоило ему один раз увидеть раздражённого Чон Хосока, коршуном кружащего вокруг причины своих негативных чувств, и сомнений в том, что он будущий строгий преподаватель, — не осталось.
Да даже тот самый Намджун.
— А со мной что не так?
— Всё с тобой так, хён, — Чонгук улыбается и переползает на кровать Чимина, который в данный момент отсутствует (он и Хосок снова завалили себя работой в танцевальной студии). — Просто иногда (на самом деле, всегда) ты любишь почитать нам всем состав продуктов и рассказать о непонятных терминах на ещё более непонятном языке. — Ким хмурится. Похоже, для него такие моменты настолько естественны, что он правда перестал их замечать. — Как ты вообще попал на хим-био?
Намджун усмехается и качает головой.
— Да если б я сам знал.
Чонгук смеётся и поудобнее устраивается на постели, невольно задерживая взгляд на многочисленных заметках, которыми обклеена практически вся стена. Эта привычка Чимина записывать всё, что кажется ему интересным или может, по его мнению, пригодиться в будущем, довольно милая, но нехило так удивила Чонгука, проснувшегося на третий день проживания в общаге от громкого крика и впервые тогда побывавшего в необычной комнате 227, шелестящей заметками. Как потом выяснилось, кричал именно Пак, по пробуждению обнаруживший на своём одеяле огромного паука. Чонгук, подталкиваемый дрожащей рукой Сокджина и лепетаниями «ты вон какой сильный, Чонгук-а, тебе такие паучки ни по чём», сам хотел заорать и убежать в свою комнату, при этом закрыть всё на замок и не выходить на свет божий до тех пор, пока по всем новостям не объявят, что пауки в ближайших десяти километрах исчезли. Но, собрав всю волю в кулак и пожалев тогда ещё незнакомого паренька, прячущегося за Джином и шепчущего что-то про то, почему Намджун уехал так рано, Чонгук с трясущимися коленками загнал восьминогое существо в какую-то любезно всученную ему банку, после чего Сокджин, злобненько смеясь, отнёс баночку в комнату 225. Сейчас Гук понимает, что хён хотел таким образом напугать Юнги, но, увы, орал на весь этаж тогда несчастный Тэхён, вернувшийся раньше своего соседа.
Чимин на втором курсе журналистики, и он очень любит собирать бесполезную информацию, из которой в последствии делает настоящую сенсацию для своих статей. Чонгук до сих пор не понимает, как ему это удаётся.
— Ловкость рук и никакого мошенничества, — однажды ответил ему Пак, подмигивая. — Кстати, кстати, вы и Тэхён так ещё и не сошлись?
А ещё он любит собирать сплетни и возглавляет фан-клуб по вигукам. Конец биографии.
По скромному мнению Чонгука, самые полезные привычки, связанные с будущей профессией, у Юнги-хёна. С ним точно не пропадёшь: всегда даст пинка, если будешь нарушать закон; кинет в лицо Конституцию Южной Кореи, а вслед — Уголовный Кодекс; когда выпьет, сам себя мнит законом и с благосклонной улыбочкой разрешит сделать то, за что в трезвом состоянии бы врезал — в лучшем случае — подзатыльник. А ещё, если что, в суде поможет (наверное (Чонгук туда вроде как не собирается, но мало ли)). Хотя, на самом деле, и у Мина есть плохие привычки. Например, когда Чонгук и Тэхён выпили его колу, он усадил их на ковёр, сам сел за стол и, глядя на провинившихся сверху вниз тяжёлым взглядом, начал проводить воспитательную беседу и чтение статьи о воровстве. Впрочем, долго его спектакль не продержался, потому что, не дочитав последние две строчки, Юнги заржал и, обмахиваясь ладонями под непонимающие взгляды младших, признался, что кола на самом деле Тэхёна, который купил её недели две назад и забыл об этом. Вот такие они порой засранцы, четверокурсники с юридического.
Что касается Тэхёна... Тэхён — это просто Тэхён. Он учится на втором курсе на дизайнера интерьера, и единственное, чем он выдаёт себя, — разговоры на тему ремонта и перестановки.
— С самого детства я мечтал о собственном доме или квартире, — как-то раз признался Ким, разглядывая летнее звёздное небо и касаясь своим плечом чужого. Чонгук, в тот вечер приехавший по делам в Сеул, повернул к нему голову и наткнулся на грустную улыбку. — Я бы спроектировал весь дизайн, каждую мелочь, начиная от коврика при входе и заканчивая крючками, на которые вешались бы мои картины. Но я так привык жить с кем-то, что, наверное, сойду с ума, если останусь один.
Чонгук нашёл его руку своей и аккуратно сжал, поглаживая нежную кожу большим пальцем.
— Если что, то я попытаюсь всегда быть рядом.
Тэхён хмыкнул и сжал ладонь в ответ.
— Я даже не сомневаюсь в этом, потому что отпускать тебя я не намерен. Ты не против маленькой собачки, хм, шпица, например?
Погрузившись в воспоминания той тёплой летней ночи, что была наполнена Тэхёном и чувствами, о которых никто из них так не сказал в слух до сих пор, Чонгук не замечает, что Намджун заканчивает с поливкой и протиранием своих растений, выстроенных на широком подоконнике, так что вздрагивает, стоит старшему нависнуть над ним с улыбкой на лице.
— Что? — не понимает Гук.
— А о себе ты ничего не хочешь рассказать?
— В смысле?
Намджун улыбается шире.
— Например, о том, как несчастная гуманитарная голова Тэ почти взрывается, когда ты заводишь с ним разговор о своих компьютерах и всяких системах. — Чонгук недоверчиво щурится, а хён продолжает: — Я поведаю тебе страшную тайну: он понимает только слова «виндовс» и «операционная система», и то про вторую он у меня спрашивал. А когда ты за математику начинаешь гнуть — он вообще плакать хочет.
Да ну нет. Не может такого быть. Тэхён всегда его внимательно слушает, не перебивает и не переспрашивает...
— Это что, я уже как вы? — разочарованно спрашивает он, и Намджун подбадривающе хлопает его плечу.
— Добро пожаловать в клуб «Быть-каким-ну-таким».