Я достану нам билеты в первый ряд

+++

Кого он только не встречал на своём пути, но эти выглядели ещё теми отморозками. Убийцы с щенячьими глазами — такие опаснее всего. Они рассказывают душещипательные истории, запивая красивые слова яблочным соком, ведь что-то крепче их лечащие врачи запретили совмещать с антидепрессантами. А они же послушные пай-мальчики и пай-девочки, стремятся влиться в общество кристально трезвыми и правильными со всех сторон. В общем, Кэссиди всегда с исключительным недоверием относился к бывшим воякам. К этим детишкам войны, которые по приказу выворачивали кишки, а теперь строят из себя на анонимных собраниях несчастных святош. Кэссиди чувствовал себя в их компании шпионом, что вот-вот бездарно спалится, а эти пай-мальчики и пай-девочки тут же обнажат свои истинные лица хладнокровных убийц. Но были и плюсы временного препровождения среди них — они никогда не бросали в беде своих и, в нужное время состроив гримасу скорби, Кэссиди получил практически даром жильё — комнату с тошнотворными белыми стенами и даже не в клоповнике на задворках города, а в достаточно сносном общежитие недалеко от парка Бисентенниал. В этом парке водятся упитанные белки, а на собраниях раздают овсяное печенье, а иногда и сандвичи с кофе. Таким образом, Кэссиди на какое-то время был в тепле и даже не подыхал с голоду. И если тема голода стояла не так остро, то холод в трущобах Анкориджа был ещё тем актуальным дерьмом. Тут в общественных туалетах задница примерзает к толчку даже летом. Ведущий собрания — белый тип со лбом питекантропа и крючковатыми крокодильими ручищами сказал похлопать мелкозадой Эмме и все похлопали. Собрание подходило к концу и Кэссиди чувствовал, как под кожей, укутанной в старый растянутый свитер зарождался зуд. Это был зуд предвкушения. В кармане фантомной тяжестью ощущался, пусть и скудный, но всё-таки напас из трёх марок, двух порций МДМА, двух граммов травы и самое приятное — нескольких мутных кристаллов — их он оставит на потом. Вечер должен сложиться как надо. Он выскочил на улицу, на ходу влезая в рукава драного пуховика. Под ногами хлюпала жижа из талого снега, впитываясь в старые поношенные конверсы. Огни города растекались кляксами по лужам и мокрому асфальту, колкий ветер щекотал голую шею и трепал отросшие кудри, что так и норовили попасть в глаза. Кэссиди запрыгнул в автобус и оглянулся по сторонам, стараясь случайно не нарваться на контролёров. В полупустом салоне было тепло, пахло соляркой и жвачкой. Кэссиди сел в самый конец, на улице пошёл дождь, забарабанил по крыше и окнам. Из наушников какого-то мальца надрывалась отвратная музыка. Кэссиди упёрся лбом в холодное стекло, закрыл глаза и запустил пальцы в карман своих джинсов. Он аккуратно извлёк небольшой пакетик и достал из него зелёную марку с каким-то розовым рисунком. Положив безвкусную картонку под язык — Кэссиди облегчённо выдохнул, а потом заглотил ещё одну марку и ещё. После остановки он заскочил в гипермаркет, купил самый дешёвый виски, упаковку пива и приторный маршмеллоу. Сердце уже ускорило ритм, в руках и ногах появилась скованность, которая совсем скоро должна была смениться приятной ватностью. Да, это то, что было ему нужно. Он закрыл за собой дверь, зажёг гирлянды, словно уже скоро долбанное Рождество. Расставил на столике алкоголь и включил старый патефон, что остался от предыдущего жильца и в это доисторическое устройство вложил пластинку какой-то современной группы. Игла заскрипела по бороздам, но уже вскоре через это скрежетание заиграла музыка — будто расстроенные клавиши. Вокалист гнусаво завыл что-то про вампиров, вот же ирония. Но, собственно говоря, выл неплохо, душевно. Кэссиди упал в кресло, щёлкнул крышкой и присосался к бутылке. Дрянной алкоголь привычно обжёг горло. Кэссиди откинулся на спинку и криво улыбнулся накатывающему приходу. Ещё немного и он точно провалится в ёбаный цирк. В страшное, испорченное его собственным сознанием место. В долбанный хоррор. Правда комедийный. Именно так он мог описать этот Ад, куда его уносили разноцветные марки. Три, четыре, пять. Кэссиди смеялся и плакал. Надрывно плакал и смеялся до самого рассвета. Нет, он не жалел себя. Больше не забивал себе голову этим дерьмом. Он говорил себе: нет, нет, приятель, тебя никто не бросил, и ты не сбежал. Ваши дороги просто разошлись, это нормально. Ты, мать его, искал вместе с ними Бога, вы делали чёрте что и даже больше. Вам было круто, но всё идёт своим чередом. Теперь ты здесь, а они там и вы все в гребаном порядке. — Брось, чувак, тут конечно мокровато, но зато я могу прогуляться без зонта даже днём. Чёртово солнце здесь не бывает даже по праздникам. Моей бледной заднице не грозит и грамма ультрафиолета, так что выключай заботливого папочку, — Кэссиди в отвращении скривился, глядя в экран телефона. — Ладно, убедил. Мы рады, что у тебя всё хорошо и ты там не сражаешься каждый день с кровожадными белыми медведями. — Да брось, какие медведи, я лишь раз надрал жопу заплутавшему тюленю и то только потому, что он покусился на мой бокал с виски. Джесси рассмеялся и даже на видео звонке, Кэссиди видел его тонкие лучики морщин, идущие от глаз к вискам. — Ну всё, приятель, а теперь мне правда пора, пока яйца совсем не скукожились и от холода не села батарейка. — Хорошо, рады были поболтать, — Тюлип послала воздушный поцелуй. Кэссиди убрал телефон во внутренний карман куртки и направился в сторону захудалого клуба. В его коридорах воняло мочой и дешёвой туалетной водой. Он выпил подряд несколько шотов водки и забросил в рот горсть солёных орешков, пока к нему не подошёл долговязый мужик по кличке Заноза. Они кивнули друг другу и сквозь разноцветные полосы светомузыки, Кэссиди двинулся вслед за ним. Ему нужно было что-то позабористее. Наркодилером оказался чёрный здоровяк. Заноза что-то прошептал ему в ухо, пока Кэссиди перебирал в руках мятые купюры, которые уже через минуту бросил на стеклянную столешницу, испачканную белый пудрой. — Этого недостаточно, — почти не глядя, только и сказал бугай. — Братан, я могу принести позже. И мне много-то и не надо. — Я тебе не братан, кусок ты ирландского говна. А ещё я так не работаю. — Слушай, но если что, то я могу отработать. Набить кому-нибудь морду например. — Либо деньги, либо идёшь на хер, — здоровяк поднялся с кресла и выпрямился. Размеры его впечатлили и Кэссиди отступил назад. — Ок, чувак, я тебя понял, — Кэссиди в примирительном жесте выставил ладони вперёд, сделал шаг в строну, пытаясь сбоку подойти к столу и забрать свои деньги, но здоровяк сгрёб их первым и засунул себе в карман. — Какого чёрта, они мои! Кэссиди резко рванул вперёд, но его худая грудная клетка почти мгновенно встретилась с тяжёлым кулаком. Из лёгких выбило воздух и Кэссиди безнадёжно засипел, пытаясь вдохнуть. — Выпроводи его, Заноза. Заноза крепко схватил его под локоть и потащил к двери. — Ублюдок! И ты хренов ублюдок! Кэссиди сплюнул только в коридоре, Заноза толкал его вперёд, пока не завёл в какой-то заставленный хламом чулан, музыка и басы здесь были не слышны. — Хей, мужик, я знаю, что тебе нужно. — Да пошёл ты! Кэссиди вырвался из крепкой хватки и уже хотел было разбить наглую морду, но Заноза продолжил возбуждённо талдычить. — ...знаю, что нужно. И я могу это дать тебе, за просто так, друг. Кэссиди знал — за просто так не бывает. — Только небольшой минет. Дружеский минет. Встань на колени и отсоси мне — получишь то, что тебе нужно. — Ты долбанный мерзкий слизняк. Ублюдок, мать твою. — Только не говори, что ты не делал этого раньше, а? Вы все это делаете. Ну же, это пустяк. Потная ладонь Занозы опустилась Кэссиди на затылок и он притянул его голову к своему лицу. В нос ударил мерзкий запах бухла, сигарет и нечищеного чёрт знает когда рта. Всё в порядке, у Кэссиди было всё в гребаном полном порядке. В конце концов это и правда было не то дерьмо, которое он ещё не проделывал. Он упал на колени, Заноза звякнул ширинкой. Этот адский цирк никогда не заканчивался и не закончится.