Сила взращённая

Первое, что унюхал Ли — затхлость и запах нечистот. После морозного воздуха Нордмара вонь ощущалась как никогда чётко. Даже вдох трудно сделать. Почти сразу же Ли расслышал далёкий гул, настолько знакомый, что на мгновение ему показалось, будто он не вырвался из колонии на волю, ему приснился суровый Нордмар, снежный, убивавший тех, кто не желал взращивать силу. И Сигги — видение, плод воображения лишённого долгое время женской ласки мужчины. — Иннос, услышь тех, кто сражается во имя Твоё, — негромкую речь усилило эхо. Ясно, откуда затхлость: Ли в запертом храме. — Мы не сдаёмся, но нас слишком мало, чтобы одолеть их. Иннос, раз твой знак я не понял, то дай сил, чтобы отворить двери и пасть достойно в бою. Или ты зол за то, что я отдал кубок? Ли открыл глаза. Несмотря на полумрак, выступили слёзы. Огонёк над рукоятью меча в руках Инноса на мгновение погас, затем снова вспыхнул, осветив крепкие стены из серого камня и сводчатый потолок. Кроме темноволосого рыцаря в изношенных донельзя доспехах, никого у алтаря, что не удивило: ночь не закончилась. Он молился, стоя на коленях, и прекратил бормотать, когда Ли сделал шаг к нему и статуе. Бух! Стены храма отразили звук. Рыцарь от удивления открыл рот и было вскочил, но от тяжести доспеха пошатнулся. — Ты-ы… — замялся он, пристально осмотрел «гостя» с головы до ног. Судя по озадаченному взгляду, опешил, — откуда? Иннос!.. Ночь… Белиар дал знак, что мы падём? В карих глазах — вспыхнувший луч. Ли всмотрелся в простоватое лицо, достаточно молодое. — Ни Иннос, ни Белиар. Ни даже Аданос! — Он прилизал прилипшую ко лбу тёмную прядь. Волосы ещё были влажными. Застрявшие в них снежинки растаяли, едва он попал в Миртану. По затылку стекла тоненькая струйка воды. — Сам пришёл. Из Нордмара. Рыцарь открыл рот. Ступор ещё не прошёл. Ли понимал его смятение. Миртанийца, закованного в доспех северян, не каждый день можно встретить даже снаружи, не то что здесь. — Из Нордмара… — Густые чёрные брови молодого рыцаря сошлись у переносицы. Ладонь легла на рукоять меча. Смешно, если без намерения убить. Паладины-фанатики — не редкость. Ли они забавляли до тех пор, пока не становились опасными и не начинали видеть во всех незнакомцах отродий Белиара. Первый встреченный рыцарь либо на грани помешательства, либо уже свихнулся. Ли протянул ему камень. Тот ответил холодным блеском, когда лучи, шедшие от статуи Инноса, попали на гладкую поверхность. Топ-топ-топ!.. Много сапог. Очевидно, соратники рыцаря услыхали возню. Ли повернул голову в сторону арки. Он знал, что скажет. И не был настолько наивным, чтобы полагать, что никто не узнает его. — Что происходит, Маркус? — проговорил вошедший первым — второй воин Инноса за короткое время. Рисунок, выгравированный на его кирасе, в виде зверя с мечом выгорел и ободрался. — Второй за недолгое время. Первый сгинул, пал от топоров отродий Белиара. Пропал вместе с моим кубком… — затараторил Маркус. Дурак помешанный. Топ-топ! Паладин, чьё имя Ли пока не узнал, поднял руку вверх, дав знак вошедшим за ним гвардейцам остановиться. Ли посмотрел в озадаченное лицо Маркуса. Тот почесал давно не бритый, поросший тёмной щетиной подбородок и посмотрел на соратника, в отличие от него светло-русого. Света, лившегося от статуи Инноса было недостаточно, чтобы разглядеть черты лица, но Ли был уверен: появившийся паладин старше. И умнее, кажется. Лицо перекосилось, губы искривились. Немолод, сразу видно, что ему не раз приходилось уворачиваться от рассекавших воздух Краш-Варроков и Краш-Пахов. Однажды почти успел, о чём дал понять шрам на щеке — тоненький, потому что паладины могли себя исцелить рунной магией. Ли смело глядел в лицо приблизившегося воина. Он рассмотрел и русую поросль на подбородке — не один день взаперти, выбриться негде, — и тёмные круги под светлыми глазами — не до сна. Паладина он не вспомнил. Их остались единицы, остальные либо в виде гниющих трупов висели на столбах вдоль дорог. Орки оставили тела в назидание другим, вместе с ними — и стаи воронья, и рой мух, и смрад разложения — настолько сильный, что даже бывалого Ли тошнило. Либо в виде живых мертвяков в Готе. А ещё — о, Ли как никто другой знал, что мрази есть во всех войсках — предатели. — Извне, получается, появился, — голос паладина оказался глубоким. Вздох, зажмуренные глаза. Недосып запросто мог свалить крепкого воина. — Не хочу знать как, но, надеюсь, понимаешь, что дороги назад нет. Ли и это знал. У него один путь — к королю, от которого он совсем близко и одновременно далеко. Их разделяла река. Только через мост можно добраться до замка. Паладин-то хорош: ни слова не сказал, что узнал бывшего генерала! А ведь узнал, по пристальному взгляду уставших глаз видно! — Понимаю, — кивнул Ли. — Вот и славно, — паладин слабо улыбнулся, — потому что один камень телепортации мы… потеряли. — Он сделал шаг вперёд, отчего доспехи громко заскрежетали, и протянул руку. Ли пожал её, как ожидалось, сухую, горячую и шершавую. — Я Георг. Георг… Ли слышал это имя. Может, и нет, на слуху есть похожее. Вероятно, такое же носил тёзка паладина. Неважно. — Раз меня здесь столь любезно приняли, то хотелось бы подробностей: что происходит и почему вы здесь, — перешёл Ли сразу к делу, заодно — уклонился, чтобы не назвать имя. Молодёжь наверняка слышала об отправленном на каторгу генерале, но не знала в лицо. Голова кружилась. Видимо, хмель не выветрился. Благо Ли под хорошую выпивку ел не зная меры — не как Горн, гораздо меньше, но обильно. — Мы заперты здесь. Отрезаны от замка. — Так он и думал. Ход мыслей Георга был ему понятен. Этим людям нужен предводитель, но не лишь бы какой, а умелый, который немало лет командовал войском. У Ли этот навык в крови. Он не рос задирой, но мог в ответ толкнуть хулигана. Он получал тычки, но и сам щедро раздавал тумаки в ответ. Он не подчинялся старшим братьям, но умел уговорить их прийти к согласию и распределить обязанности так, чтобы никому не было обидно. Пока один гонял овец на выпас, второй помогал матери прополоть грядки, третий отправлялся в лес за грибами. Глядя на всё это, отец говорил: «Нашему меньшому бы руководить войском, а не овцами». — Я готов обсудить план, — согласился Ли. — Вот и славно. Идём! — Георг загромыхал сапогами. Следом за ним отправился Ли. Гвардейцы вошли под арку последними. Паладин вывел в большое помещение. Тяжеленную, облицованную металлом дверь не только заперли, но и завалили камнями. На расстеленных на полу тряпках и шкурах разлеглись воины. Иные спали, иные сидели и негромко переговаривались. И замолчали, увидев, что в их рядах стало на человека больше. — Колонны рухнули, когда орки тараном пытались высадить дверь и разгромить крышу. Благо никто не погиб. Все держали дверь, — пояснил Георг. — Иннос на нашей стороне, хотя… Он видит, что мы пытались. Но… — его голос надломился, — были вынуждены запереться, иначе бы погибли. Ли понимал его и не осуждал. Потому что он не один из богов, но живой, из плоти и крови. Часто — почти всегда — приходилось продумывать, как уберечь не всех, но наибольшее количество мирных людей. Мёртвый воин ничем не сможет помочь. — Иннос не на нашей стороне. Серрик давно не появлялся. С концами исчез вместе с камнями телепортации, — встрял Маркус. — Когда еда закончится, мы сдохнем, но до этого пожрём друг друга. — Серрик смертен, как мы с тобой, — оправдал Георг — сбежавшего? погибшего? — соратника. — Иннос знает, где он. Он ему и судья, если не погиб, но сбежал. Ли не сел. Ему было жарко — толстый нордмарский подлатник не годился для Миртаны, и это при всём том, что в храме прохладно. Георг сохранил разум, подметил Ли, но всё же рьяно верил в Инноса, хотя должен рассчитывать не на дарованные им, но собственные силы. Взращённые и выпестованные. Топ-топ! Шаги Ли не были такими тяжёлыми, как у паладинов и гвардейцев, но уверенными. Несколько шагов к арке, затем — к двери. В конце концов Ли развернулся и выдал: — Теперь по порядку. Без лишних эмоций и соплей. Чтобы просчитать каждый ход, мне нужно знать всё — каждую мелочь, включая закутки, куда орки ходят отлить, если приметили. Как они проникли в город? Он почувствовал, как вспухшая, разросшаяся за годы заключения сила расправилась. Он по-прежнему генерал. Он прямо держал спину, ноги вместе. Георг его узнал. Уважал ли? Трудно сказать. Но вспомнил, что в первую очередь он рыцарь, который кому-то подчинялся, кто-то ему подчинялся. И прочувствовал в Ли того, за кем готов пойти. Иначе бы не поднялся и не сделал к нему несколько шагов. Ноги вместе, руки по швам, подбородок вздёрнут. Того гляди, выпалит: «Слушаюсь, генерал!» Не выпалил, но нарочито холодно, будто был големом каменным или ледяным, а не человеком, заговорил: — Осада недолго продлилась. Орки сообразили, что прождут, пока мы сдадимся, вечность. Поэтому взяли город штурмом. Мы их поджидали у ворот и на Южной стене, но зря. Рассчитывали, что гора на севере убережёт. Не уберегла: шаманы взорвали стену у подножия, и пока мы отвлеклись на Южную часть, они проникли со стороны Северной. Ли зажал рот, чтобы не вырвалось ругательство, и нахмурился. Просчёт, причём серьёзный. Равномерно нужно распределять силы. Не верить созданным природой, магами — да кем угодно — барьерам. Если бы — кто здесь главнокомандующий? — так поступил, то орков обстреляли бы, едва они начали творить проклятущее заклинание, стрелами, простыми, огненными или взрывными. Ли знал: чтобы разрушить стену, нужно объединить силы нескольких шаманов. В Нордмаре навидался, как они это делали. Просчёт, ой какой просчёт… Исправлять ошибки всегда сложно, чужие — вдвойне. Ли походил взад-вперёд, чтобы клокотавшая внутри злость улеглась. Он надеялся, что Робар II понял ошибку — если не раньше и не сейчас, то позже. Перед смертью. Вдох-выдох, Ли успокоился и, дождавшись, пока голоса, беспокойные и недовольные прерванным сном, не стихнут, приказал: — Продолжай. Георг пристально на него посмотрел. Его глаза на бледном лице казались провалами — из-за недосыпа и беспокойства. Ли понимал его, потому что хуже ожидания нет ничего. В Варанте он спал, потому что берёг силы, ел, чтобы подпитать их, но нехотя. — Пока мы дрались в Южной части города, орки перебили мирных людей и стражу. Кого смогли, увели в замок. Остальные… — Георг вздохнул. Несложно догадаться, что с остальными сделали орки. Что в войну не появятся жертвы, мог надеяться только не понюхавший крови наивный юноша, учившийся драться на манекенах, но не на живых людях. Юность хороша тем, что охотно верится во вдолбленные военачальниками головы убеждения, за которые молодые бойцы готовы сунуть головы под меч, подставить грудь под летящую стрелу и арбалетный болт. Ли тоже был молодым. Сейчас он зрел. Но убеждения у него всегда были свои собственные. Никто не вечен, в том числе и король. Эту войну Робар проиграл, потому что ему, далеко не юноше, нужен покой, а Миртане — другой правитель, молодой, полный сил и желания отвоевать родину, где родился и вырос. Который желает, чтобы потомки не видели уродливых орочьих морд. — Как вы здесь оказались? — уточнил Ли. — После того как сотворили барьер. Мы разделились: я повёл людей в Северную часть, Тордир — в Южную. Не знаю, что на той стороне, но мы… Орков было слишком много, мы вынуждены были здесь запереться. Будто в подтверждение словам Георга снаружи раздался орочий боевой клич. Ли посмотрел в потолок, с которого свисала паутина. Огонёк над рукоятью меча статуи по-прежнему сиял. Он то ярче вспыхивал, то немного гас, но дарил свет, неважно, день снаружи или ночь. Ночь. Это Ли знал. Взаперти недолго потерять счёт времени. Он развернулся и направился к статуе. Топ-топ! Эхо отразило звук шагов, уверенных, чётких. Подойдя к Инносу, Ли уставился на меч в каменных руках. Молиться он не собирался, хотел только взглянуть на бога, который бездумно дарил силу, но не учил ею управлять. Паладины в вере своей выживали из ума, взять хотя бы того же Маркуса, который — как Ли не заметил, что он удалился? — снова встал на одно колено и пробормотал слова молитвы, в очередной раз попросил простить за утерянный кубок и дать столько сил, чтобы хватило на пятерых орков разом. — Неужели я в искренней вере не заслужил их?! — Маркус заметно обиделся на бога. Ли не понял, о каком кубке речь. Но просьбу услышал. — Нет, потому силу должен взрастить ты сам. Из зёрнышка, — не выдержал он и уставился на тёмную вихрастую макушку. — Потом подпитывать, чтобы она не загинула, едва проклюнувшись. Маркус посмотрел на него снизу вверх. Огонёк мигнул — и удалось разглядеть черты лица. Рыцарь гораздо моложе, чем показалось сначала. Маркус пошатнулся, когда поднялся. — Ты неправ. Я каждый день тренировался. И орков убивал. — Отчаялся он, заметно отчаялся. Утратил веру, что выйдет из вонявшего нечистотами, потому что некуда сходить по нужде, кроме как на стены и в углы, храма живым. Ли сделал к нему шаг и всмотрелся в уставшее осунувшееся лицо. Маркус не отводил от него взгляд, не отходил, будто приготовился посадить подаренное зерно в себя, чтобы взрастить самому. — О чём думал, когда убивал? — уточнил Ли. — Об Инносе. Победа над Белиаровым выродком — мой дар ему. Безнадёжен, он безнадёжен. Слишком яро веровал. Ли отошёл. С фанатиком спорить бессмысленно. Он медленно прогулялся по храму, подошёл к кучке гвардейцев, сидевших прямо на земле, среди которых были и мечники, и лучники, а также арбалетчики. У иных под руками лежали тяжёлые топоры. Это хорошо. Осталось распределить силы. Память не стёрлась. Ли сомневался, что Вергард сильно изменился за годы его заточения. Помнились и рассказы об основанном на острове городе, который река, огибавшая берега, сделала неприступным. Большинство огненных и взрывных стрел не долетало, а вода — барьер куда лучший, чем самая высокая, крепкая и толстая стена. Куда позднее миртанийцы заняли сначала северный, богатый травой берег, укрывавший выстроенную на нём часть не только стеной, но и горой. Но и этого Робару I показалось мало: земли южнее манили сочной зеленью. От мыслей отвлёк Георг. Ли стиснул зубы. Стареет, раз не заметил, как тот подошёл. Доспехи-то стальные! Не услышит только глухой. — О чём думаете? — задал паладин прямой вопрос. — О том, что быть в меньшинстве — не значит проиграть. — Ли повернул голову и уставился в лицо, не менее уставшее, чем у Маркуса. Разве что в глазах уверенность и желание что-то поменять, а не отчаяние. — Есть план? — Георг если и веровал, то не яро. Полагался на собственные силы, а не на Инноса. — Готов выслушать и… согласиться. — Неподробный! — Ли кивнул. — Нужно бросить приманку и заманить орков в западню. Зажатых со всех сторон, их перебить можно. Он знал, о чём говорил. С Луккором, варантским генералом, такой манёвр получился, а ведь южан было гораздо больше, чем миртанийцев. Враги сгинули, их засосало болото. Миртанийцы выстояли, потому что сильнее. Ли вырвался из воспоминаний о прошлом и вернулся в настоящее. Георг молчал и не отрываясь смотрел на него. Восхищённо. С уважением. Краем глаза Ли приметил, как гвардейцы поднялись и пошли в их сторону. Георг не мигал. Он словно превратился в статую, подобную той, что в главном зале. Глаза блестели, как огонёк, лившийся от Инноса. Ли терпеливо дожидался его ответа — так долго, что успел вернуться намолившийся, наклянчивший сил Маркус. Тот удивлённо заозирался и тоже замер в ожидании. Георга возвращение подчинённого будто подстегнуло: — Как же я рад, что вы живы и вернулись, генерал Ли! Молодёжь удивлённо уставилась на легендарного преступника, воины постарше, наслышанные об убийстве генералом жены короля, зароптали. Маркус от удивления открыл рот. Ли не собирался оправдываться, доказывать, что его упекли за Барьер за преступление, которое он не совершал. Он был уверен: отчаянно нуждавшиеся в военачальнике люди пойдут за ним. Даже за преступником. В которого он скоро превратится.