***
Флёр сама не помнила, как очутилась в фойе Гринготтса. Ее слишком потрясло то, что сказал Гроботёс об Узах. Как такое могло случиться? Задавать вопросы об этом самому Гроботёсу было бессмысленно. Да и что гоблин мог ей сказать? «Для настоящего целителя обнаружить Узы Долга — это пара пустяков. А вот как вы ими обзавелись, это вам лучше знать». Наверное, так себя чувствовали маггловские девушки, с которыми позабавились волшебники, а потом стерли им память. Флёр читала о подобных случаях в старых выпусках «Парижского магического вестника». Несчастные жертвы «Обливиэйта» обнаруживали, что забеременели, но даже под пыткой не смогли бы назвать имя отца ребенка. Раньше, узнав о таком, Флёр тут же бросилась бы за помощью к матери. Но после всего, что она недавно наговорила родителям об их чрезмерной опеке и о своем желании обрести самостоятельность, это было бы капитуляцией. К счастью, в Британии был один человек, на которого она могла положиться. Взяв горсть летучего пороха, вейла швырнула ее в камин: — Коттедж «Ракушка»!***
Рабочий стол Уильяма Уизли был образцом творческого беспорядка. Стопка нумерологических таблиц, придавленная бронзовой астролябией, соседствовала с ритуальным кинжалом в потемневших от старости ножнах. Из «Гринготтского Ежемесячника» за сентябрь позапрошлого года вместо закладки торчал билет на Хогвартс-экспресс. Эклектичный набор довершали египетский зачарованный светильник, малахитовая чернильница, в которую было воткнуто несколько сломанных перьев, испорченная заготовка под рунный камень и метательная стрелка с обсидиановым наконечником. Билл звучно захлопнул путевой журнал, который уже битый час пытался перевести. Это было не так-то легко; мало того, что Дэвид Джонс по примеру Леонардо да Винчи писал зеркальным письмом, у него еще и почерк был, как у пьяного домовика. Но расшифровать записи Джонса было необходимо. Только так появлялся шанс понять, что могло превратить тучного жизнерадостного валлийца в высохшую мумию, наплевав на все защитные артефакты и амулеты.***
Работа всегда была для него хорошим способом отвлечься. Но полностью забыть о последнем визите в Нору он был просто не в состоянии. Демарш Перси после Турнира сильно выбил родителей из колеи. Над домом Уизли словно повисло незримое темное облако, отравляя жизнь всем, кто находился под крышей. Отец был непривычно мрачным и серьезным, ни слова о маггловских изобретениях, которые он обожал. А мать ходила по дому, как привидение, и промокала глаза платочком, когда думала, что никто ее не видит. Вот так живешь вечно в разъездах, и не замечаешь, как малыш Перси вырастает и превращается в профессионального приспособленца. Раз — и в армии чиновников Фаджа прибавился еще один оловянный солдатик. Карьера — все, семья — ничто. При одном воспоминании о том, как мать с покрасневшими глазами собирала на стол, изо всех сил стараясь делать вид, что ничего не случилось, у Билла возникало дикое желание аппарировать в Министерство и отрихтовать Персику физиономию. Без магии, одними кулаками.***
Сварганив себе скромный обед и отлевитировав грязную посуду в раковину, Билл вернулся к расшифровке путевого журнала. Он был очень обязан Дэвиду Джонсу. Немолодой валлиец искал стажера в свою команду, и выбрал Билла, несмотря на отсутствие опыта у недавнего выпускника Хогвартса, только что подписавшего контракт с Гринготтсом. Первая совместная экспедиция стала для обоих настоящим мучением. Не один раз зычный окрик валлийца останавливал Билла в полушаге от смерти. Пусть не сразу, но Билл все же начал разбираться, что к чему, и на что нужно обращать внимание. Когда заклятье, сорвавшееся с палочки Билла, вовремя обезвредило «хитрый пол», грозивший проткнуть проводника-туземца метровыми копьями, Дэвид Джонс едва заметно кивнул и перестал так плотно опекать стажера. После окончания раскопок и возвращения экспедиции в Англию Билл ждал стандартного письма-отписки «ваши услуги больше не требуются». Но Джонс в очередной раз удивил его, предложив войти в команду взломщиков проклятий на постоянной основе. Разумеется, Биллу не нужно было предлагать дважды. Потом было одиннадцать экспедиций — в Азию, в Южную Америку и в Африку. Они прорубались через джунгли в поисках затерянных храмов, отбивались от бандитов, мумий и костяных гончих, решали запутанные головоломки, оставленные строителями гробниц, и обезвреживали темные проклятия. Одним словом, скучать не приходилось. Команда Джонса была на хорошем счету; далеко не каждый может похвастаться постоянной припиской к египетскому отделению Гринготтса, одному из старейших в мире. Банковский счет Билла постоянно пополнялся; помимо зарплаты каждому участнику экспедиции полагалась доля от продажи трофеев. А потом случилось непоправимое. Дэвид Джонс попался в ловушку на нижнем уровне зиккурата. Удар древнего проклятия был мгновенным и неотвратимым. Тело валлийца мгновенно подверглось процессу разложения, он даже не успел вскрикнуть. Такая же ужасная участь была уготована его одежде и вещам, даже тем, что были сделаны из металла. Им пришлось возвращаться обратно по собственным следам. Каждому было очевидно, что сведения о гробнице, которые смог достать Дэвид, неполны или намеренно искажены. И даже этой информации у них не стало — последние записи в дневнике Джонса погибли вместе со всеми его вещами. Они были так подавлены смертью руководителя экспедиции, что начисто забыли о магическом двойнике путевого журнала, надежно спрятанном в сейфе Гринготтса.***
* * * Билл не без оснований опасался, что после смерти Джонса команда взломщиков проклятий распадется. Такое не раз случалось, если не было единства по поводу кандидатуры преемника. У старого хитрюги-валлийца возможных преемников было двое. Джеральд Чепмен, Мастер Чар с глубокими залысинами на лбу и малоприятной привычкой хрустеть пальцами. И Тимоти «Зови меня Тим» Бэбкок, бывший мракоборец, который ушел в отставку после войны в знак протеста против массового оправдания «жертв Империуса». Чепмену, помимо Чар, не было равных в истории и нумерологии, а Бэбкок оказывался незаменимым, если команда попадала в переделку. Близнецы Смиты, средненькие маги, но отличные следопыты, наверняка пойдут за Бэбкоком. Шэрон Фолленби, их целительница, останется с Чепменом (Билл не без оснований подозревал, что она влюблена в Джеральда). Астролог и ритуалист Говард Уинтроп так давно грозился уйти на покой, что это уже стало дежурной шуткой, но после смерти Джонса шутка вполне может обернуться правдой. А что решит Юэнь? Даже лучший легилимент в мире не скажет, что на уме у этого азиата. Была и еще одна странность, связанная со смертью Джонса. Путевой журнал, который достался не Чепмену и не Бэбкоку, а ему, Уильяму Уизли. В мире взломщиков проклятий, где каждый оберегал свои маленькие секреты, передача рабочих заметок было знаком колоссального доверия. И одновременно вызовом. А ты сможешь пройти там, где я споткнулся? Биллу пришлось отвлечься от размышлений о мотивах покойного валлийца, когда камин полыхнул зеленым пламенем, и из него в комнату шагнула Флёр Делакур. — Я не ждал тебя так рано… Флёр, что случилось? — встревоженно спросил он, увидев на ее щеках слезы. — Билл, пож’ялуйста!… Я хочу побыть одна, — не сказав больше ни слова, вейла скрылась в гостевой комнате. Билл с немым вопросом уставился на дверь, которая захлопнулась у него перед носом. Отказ гоблинов подписать контракт не мог вызвать настолько болезненную реакцию Флёр. В этом он был уверен. Значит, случилось что-то очень плохое. Но расспрашивать ее сейчас бесполезно; пускай сначала хоть немного придет в себя. Поняв, что поработать над расшифровкой сегодня уже не получится, Билл убрал дневник Джонса под замок и отправился на кухню. Мать вечно твердила, что вкусный ужин — лучшее лекарство от дурных мыслей и плохих новостей. Пора проверить ее слова на деле.