Город ветров и разбитых надежд

      Колокольный звон раздаётся по всему городу, наполняя его звуками воскресной службы. На сцене церкви появляется человек в чёрном костюме и твидовом галстуке, а также в блестящих туфлях, которые можно было бы при желании использовать в качестве зеркала.       Окинув своим взглядом толпу, политик примеряет на себя улыбку достопочтенного слуги народа и начинает свою речь: — Здравствуйте, дамы и господа. Много лет назад, в этом самом городе жил один мальчик. Зимой девяносто второго года, которую некоторые из ныне присутствующих здесь людей возможно помнят, была вьюга библейских масштабов. Весь дом бедной семьи был занесён снегом. Все замерзали без еды и тепла. Отца не было дома, его поглотил алкоголь, и этому мальчику, этому маленькому мужчине, в свои юные годы пришлось заботиться о себе и о своей семье. Его ботинки были обернуты в старые газеты, служившие ещё и подкладками. Он утопал в сугробах, пробираясь к погрузочному порту, в надежде отыскать пару картофелин, вывалившихся из порванного мешка. Раздирая колени в кровь, мальчик ползал в доках в поисках угля. Ничего не найдя, он взял черенок от метлы и в отчаянии, убил обед для своей семьи – трёх крыс, прятавшихся в трюме корабля. Ужасно, но семья выжила, а тот самый мальчик стоит сейчас перед вами, на этой самой сцене.       Толпа захлебнулась в аплодисментах, услышав такую историю. И только две девушки стояли чуть поодаль, негромко хлопая с ухмылками. — Сухой закон – это прогресс. Никогда больше эта страна не останется с отцами, которых взял в заложники алкоголь. Я чрезвычайно горд, что живу в государстве, которое приняло данный закон. Большое спасибо вам, что поддерживаете наши благие намерения — закончил он, выходя из зала под восторженные взгляды людей. — Неплохая речь Джон, я даже почти растрогалась в конце. Но крыс, серьёзно? — спросила Лекса, как только они сели в машину. — Первое правило политики, Лекса. Никогда не позволяй правде испортить красивую историю, — произнёс Торрио, попутно давая ей прикурить сигару.       Проехав ещё пару кварталов, им никто на пути не встретился из-за раннего времени и воскресной службы. Заехав за угол и припарковав машину, компания направилась в сторону лавки пекаря на дальнем углу улицы.       Как только продавец увидел их, он тут же занервничал, но вид револьверов всё же смог привести его в чувство, и, просто отойдя в сторону, мужчина открыл потайную дверь в полу. С вызовом посмотрев на него, троица спустилась вниз по скрипящим ступенькам.       Вид, открывшийся им, мог набить их карманы таким количеством долларов, что даже у Лексы пробежали по спине мурашки. Это была полноценная лаборатория по производству алкоголя, которая работала безостановочно. На фабрике чёрные переклеивали наклейки с бутылок элитного виски Old Fashion, наливая вместо него кукурузный сироп и добавляя дешёвый краситель, придающий напитку цвет. Таким способом, из одной бутылки можно было сделать не меньше семи.       Но как только они опустились, лысый мужчина в бордовом пиджаке тут же направился в их сторону, сжимая свои темные ладони от ярости. — Проваливайте отсюда, в особенности, Уайт, и ты, Торрио, — с ненавистью процедил он. — Расслабься, Джимми, мы просто пришли предложить тебе сделку. У тебя большое производство, а у меня есть деньги и связи, понял суть дела? — Может быть и понял, если бы ночью не случилось этого, — сказал Джим, указывая на дальний угол.       Брюнетка направилась туда, элегантно достав револьвер, и попыталась увидеть очертания тела, лежащего там.       На фанерном ящике лежал молодой парень лет двадцати. На его голову был натянут белый мешок, во рту был такого же цвета кляп, а на груди были выведены три буквы К. — Ку-клус-клан, — прочитала Костия ледяным голосом. — Ему еще даже тридцати не исполнилось, я его с детства знал. А ты позволяешь этим тварям спокойно разгуливать по улицам, раздавая листовки о Белой Америке, — со злостью проговорил Джим, смотря на брюнетку рядом с телом. — Джим, успокойся уже. На следующей неделе выборы, а мы не можем допустить стихийные волнения по расовому признаку. Давай как обычно, три тысячи за партию, — устало сказал Джон, доставая из кармана свою чековую книжку — Пять. — Четыре. — Четыре с половиной. — Договорились, вот чек на сорок пять штук, жду их у себя вечером на складе, доставка на тебе, — улыбнулся Торрио, протягивая своему собеседнику лист бумаги. — А с ним что делать? — спросила Костия, кивнув на труп. — Костия, ты разве не видишь? Парень встречался с замужней женщиной, а её супруг узнал об этом и в приступе ярости застрелил его, скрывшись потом из города, — усмехнулась Лекса, спрашивая у Джима.       Он неохотно кивнул, всем своим видом показывая, что он явно ждёт их ухода. — Вот и дело раскрыто, — ухмыльнулась девушка, сразу же выстрелив в живот парня несколько раз и пустив ещё одну пулю в лёгкое. — Приятно иметь с тобой дела, Джимми, — произнесла на прощание Лекса, направившись вместе со своими спутниками к выходу из клиники и оставив перепуганных выстрелами детей в полном недоумении.