Сборник драбблов по Цветочкам

Ву Бин смотрит внимательно, оценивающе с головы до носочков чёрных туфелек, не пропуская ни одной детали. Девушка перед ним выглядит затравленной, хотя взгляд свой не отводит. Храбрится, подмечает он. — Так, значит, ты предлагаешь себя в обмен на списание долгов твоего отца, я правильно понял? – лениво тянет Ву Бин. Ситуация не совсем обычная. Должников у него было великое множество, и выбивать свои «честные» он умеет. Угроза расправы в таких случаях обычное дело. Конечно, их убивать никто не собирается, с мертвого-то что возьмёшь? Но покалечить, лишить одной-двух конечностей можно. Это участь особо непонятливых. Для совсем беспросветных дураков есть способ распродать на органы, получив тем самым обратно свои деньги. Ву Бину к этому методу прибегать ещё не приходилось. Попытка выкупить должника своим телом у него тоже впервые. — Да, – ответ короткий, лаконичный, будто вызов бросает. — А с чего ты взяла, что я на это польщусь? Что ты мне будешь интересна, Ын Дже? Щеки девушки заливает румянец злости, она сжимает кулачки и мечет взглядом молнии. Будь ситуация другая, Ву Бин уверен, он уже был бы послан далеко и в цветастых выражениях. Он ведь этого и добивается. Однако Ын Дже ещё глубже вонзает коготки в ладони, подбородок вздергивает упрямо и выдаёт: — Я беспрекословно буду тебе подчиняться любой срок, который скажешь, только отпусти отца. У Ву Бина до фига причин отказаться. Во-первых, она Ын Дже — первая несчастная любовь И Чжона и без пяти минут невеста его брата. Во-вторых, свои деньги он таким образом не вернёт. А ещё никто не мог избежать уплаты долга клану Иль Шим. Да и в-третьих, стоит Ву Бину щелкнуть пальцем, как выстроится очередь из девушек, готовых на всё, что только пожелает фантазия. Так зачем ему Ын Дже? Ву Бин уже собирается в грубой форме отправить ее восвояси, но почему-то произносит совсем другое: — Хорошо. – Ын Дже выдыхает рвано, то ли облегченно, то ли обреченно, – Сделка вступает в силу с этого момента. Одну партнершу я могу терпеть максимум неделю, ну и плюс ещё столько же на всякий случай. Итого, две недели ты моя раба, – продолжает Ву Бин, откидываясь на спинку кресла. И в этот раз в глазах Ын Дже можно распознать ужас. Это Ву Бину нравится больше. К страху он привык, а к вызову нет.

***

Ын Дже испытывает облегчение и рада... наверное. Решаясь на этот шаг, она ожидала чего угодно, начиная с того, что ее телом грубо воспользуются, и заканчивая... думать даже страшно, чем заканчивая. А в итоге оказывается просто кем-то вроде домработницы. Просто, мать его, посудомойкой и уборщицей. Так Ву Бин ей и заявляет: — Вот в этом доме ты будешь жить и содержать его в чистоте. Готовка тоже на тебе. Нечасто я здесь остаюсь ночевать, но когда остаюсь, захочу поужинать. Нет, Ын Дже рада. Ну правда рада, что отработка долга заключается только в этом. Да почти счастлива!.. Но что за черт?! Неужели Ву Бин вообще не воспринимает её как женщину?Она настолько непривлекательна в его глазах? И с чего это ее должно волновать? Ын Дже своё оскорбленное женское эго затыкает и продолжает обязанности свои выполнять. Ву Бин за неделю появляется три раза. Беседы ведёт отстраненные, ужин её хвалит, а после в кабинет свой уходит, и не видать его больше. «Как давно женатая пара, опостылевшие друг другу» проносится в голове Ын Дже непрошеная мысль, и она хихикает нервно. Во второй неделе Ву Бин вдруг заявляется с утра, что само по себе странно, и с порога: — Условия твоей работы меняются. — Что? Ын Дже ничего не понимает ни когда видит парня, ни когда тот тащит её за руку вглубь дома. Мозг выдает тревожный сигнал, когда они оказываются в спальне за закрытой дверью. — Что... что ты... — Да, именно то, о чём подумала. Разве не это имела ввиду, предлагая себя в полное подчинение? – продолжает Ву Бин, совершенно невозмутимо снимая пиджак. — Но... – пытается возразить Ын Дже, как прерывается рывком и поцелуем. Первые секунды ступора проходят и она оттолкнуть его пытается. Тот прекращает пуговки на ее блузке расстегивать и плечи стискивает, чтоб не вырвалась. А ведь она вырывается, ладони ему в грудь изо всех сил упирает. И Ву Бин отпускает. Мог бы, конечно, заставить, сломать, напомнить про долг. Но так почему-то не хочется. Он пытался держаться подальше, и первую неделю это неплохо удавалось. — Уходи, – выдыхает он, на кровать садится спиной к ней. – Уходи, и возвращайся к своим прежним обязанностям. Ын Дже на месте застывает, не уходит. Разумная часть мозга вопит тревожной сиреной уносить ноги, а женское эго хвост павлиний распушивает, мурчит, её заметили, оценили по праву, возжелали. И что-то непреодолимо тянет к приподнимающейся от частого дыхания спине. «А как же Иль Хён?» – пытается подать голос разум. А с Иль Хёном она распрощалась, когда не стало другого выхода вызволить отца, кроме как пойти к Ву Бину с предложением. Следующий довод разума тонет в шуме гулкого сердцебиения. Ын Дже подходит к парню ближе, руки осторожно на его плечи ставит, и кажется, приговор себе этим подписывает. На эту неделю круг её обязанностей действительно меняется.

***

У Ву Бина до фига причин не быть здесь, и уж тем более с цветами. Во-первых, она Ын Дже, все ещё первая, несчастная любовь И Чжона, правда уже не невеста его брата. Последующие причины также неизменны, но есть другая, которая перевешивает все остальные. Ву Бину хочется. Хочется быть здесь перед домом Ын Дже, ждать, когда её «пять минут» перевалит за полчаса, а потом смотреть, как легкое платьице развевается на ней от быстрого спуска по ступенькам, отвечать на её широкую улыбку. Хочется повторить ту неделю, и не один раз.