Сборник драбблов по Цветочкам

И вот что Джун Пё в тебе нашёл?! Ни кожи, ни рожи... тьфу! От головы до ног сплошное недоразумение, выглядишь чем-то чужеродным в этом клубе, а рядом с Джун Пё тем более. Тьфу ещё раз! Я бы и на самом деле сплюнул и скривился, но ведь нельзя, надо же очаровать, втереться в доверие. Ну как же просто. Сделать таинственный вид, сыграть на гитаре с печатью всемирной тоски на лице, и всё. Да ты пей, пей коктейль, не отвлекайся, всю прелесть последствий осознаешь утром. Дура ты, Чан Ди. И Мин Джи дура, думает устранив тебя добьётся Джун Пё. А я разве не дурак? Разве не думаю, устранив их всех, добраться до Джун Пё?! Нет, не думаю. Реалист всё-таки, ещё не совсем с ума сошёл всё-таки, он, блять, не гей всё-таки! Но где-то очень-очень глубоко надежда теплится. Свила там себе гнездо из мимолетных взглядов, ничего не значащих перекинутых фраз, и живет. Ничем её не вытурить. Это странно, до одури желанно и до боли безысходно. День, когда Джун Пё пришёл в клуб и в мою жизнь высечен в памяти. Гром грянул среди ясного неба, чистое светлое чувство начало заполнять грудь... хотелось бы сказать, но нет. Не было там ничего чистого и светлого. Было темное, жгучее, затягивающее, когда в мыслях сразу тела голые, переплетенные, и СЕКС капслоком на красном транспаранте. — Диджей, басы убавь. По перепонкам бьет, — обращается ко мне. А у меня все ещё красный транспарант перед глазами. Хочется надменный взгляд его сломать, кучеряшки в кулаке сжав с силой оттянуть, заставляя голову откинуть и кадык укусить. Ууу, как заносить-то начинает. — Ты вообще-то в клуб пришёл, — отвечаю, скидывая наваждение. Он смотрит враждебно, пристально, а потом вдруг ухмыляется, в глазах веселье. Надо же, посмели огрызнуться. Не понятно как это получилось, но здравствуйте, я сталкер. Знаю о жизни Джун Пё лучше собственной. Какого черта делаю, зачем мне это? Затаившаяся глубоко надежда говорит «надо!» фантазия ей поддакивает, подкидывая картину его чертовых длиннющих ног. Вдруг у Джун Пё появляется Чан Ди, а на пороге моего дома — Мин Джи. Просит об одолжении, помоги, мол, избавиться от этой Несуразицы, деньги получишь. Смешно. Да я сам готов заплатить, чтобы избавиться и от неё и от тебя. Как будто мне это поможет. Вдвойне смешно. И всё же план приведён в действие, тушка Чан Ди раздета и транспортирована в кровать, губной помадой на зеркале «Спасибо за чудесную ночь»... Может и член в конце пририсовать? Да нее, будет грубо. И так сойдет. Фото с разных ракурсов на память. Вроде всё, кончил дело — гуляй смело! Чан Ди спит крепко, даже не подозревая, что завтра ее фотографии украсят стенд в школе. Мне даже было бы жаль ее, если бы не Джун Пё. За Джун Пё готов разрушить что угодно, кого угодно, и в первую очередь, кажется, разрушаю себя.