Бойтесь своих желаний в Университете магии

Влетев в аудиторию с ощущением, будто земля уходит из-под ног, а сердце буквально разрывает грудную клетку, Льюис обвел ошарашенным взглядом аудиторию. Преподавателя, к счастью, еще не было, но все места уже были забиты пришедшими на свое первое занятие студентами, а единственный незанятый стул… Ну да, он был по-соседству с безмятежно глядящим куда угодно, только не на Льюиса, Тарби. Льюис вздохнул, на пару мгновений малодушно решил остаться стоять хоть всю лекцию или, и вовсе, покинуть кабинет, но тяга к знаниям переселила и, вздохнув еще раз, чтобы все совершенно точно поняли, как трудно ему далось это решение, Льюис сел на единственное свободное место во всей аудитории. Тарби отодвинулся и продолжил все так же безмятежно разглядывать грифельную доску позади преподавательского стола. Льюис же решил не быть тем, кто первый начинает разговор, и тоже сделал вид, будто видит своего соседа впервые, а здороваться с незнакомцами — выше его принципов. Хотя и подозревал, что, как минимум, половина студентов здесь точно застала их перепалку в коридоре и теперь прямо-таки ждет увидеть продолжение. Ну правда, какие еще развлечения могут быть в университете магии, кроме чьи-нибудь ссор? И еще Льюис смутно подозревал, что свободное место ему все же придержали, потому что в то, что никто не ходил садиться рядом с Тарби, верилось с трудом или, скорее, совсем не верилось. Но Тарби молчал, и Льюис решил не поднимать эту тему, не поднимать никакую тему и вообще не говорить с этим придурком. Вскоре в аудиторию размашистым шагом вошел преподаватель, и по его виду как-то сразу было понятно, что он тоже опоздал без какой-либо веской на то причины. — Дамы и господа! — излишне театрально на взгляд Льюиса, объявил профессор и даже сделал некое подобие поклона, или это у него просто голова так странно дернулась. — Добрый день! Позвольте представиться, мое имя — Корнелиус Ветрас, можете обращаться ко мне просто, без всяких церемоний: профессор Ветрас. Тарби внезапно тихо хмыкнул, будто слова преподавателя его в самом деле рассмешили, а Льюис пока что не определил для себя, были ли эти слова неловкой попыткой пошутить или Корнелиус Ветрас говорил сейчас на полном серьезе. Как бы то ни было, Льюис пришел сюда слушать лекцию и узнавать для себя что-то новое, а не думать про смех чертова Корригана! Но вводная лекция по курсу общей магической практики показалась Льюису не такой интересной, как он рассчитывал. Фактически, он не узнал ничего нового, потому что все это уже не раз слышал на занятиях в колледже. Ну, вся эта скучнейшая лабуда про то, что магия делится на светлую и темную, что, в принципе, было понятно сразу же, стоило только посмотреть предложенный список факультетов того же ЧУМа, что магия подпитывается внутренними силами мага, что для мага важно тренировать не только магические силы, но и иметь хорошую физическую подготовку… И бла-бла-бла, множество этих самых «бла», которые Льюис еще в одиннадцать лет узнал от дяди Джонатана и Флоренс. Но это, разумеется, была только первая лекция, тем более, вводная, и Льюис был уверен, что дальше станет интереснее. Потому что пока что самым — и единственным — интересным событием, произошедшем во время пары было то, как Тарби внезапно встрепенулся, когда рассказ профессора зашел про Темный Лес. Льюису эта тема тоже показалась весьма занимательной, но Лес упомянули лишь вскользь, назвав одной из главных опасностей для мага. — Давным-давно, во времена настолько давние, что о них забыли даже мудрейшие из нас, в мире существовала Тьма — как противоположность света и всего хорошего, что было в людях. Особенно сильно присутствие Тьмы чувствовали маги и пытались защитить себя от ее искушений, но вместо этого только давали ей больше сил. А однажды, тоже очень давно, у Тьмы появилось собственное обличье — Темный Лес. Легенды о Лесе, исполняющем желания, уходят корнями в глубокую древность, но это не значит, что Лес — просто выдумка. Он существует, и он действительно опасен для неокрепших, слабых душ. Бойтесь своих желаний, — сказал профессор, и Льюис, покосившись в сторону, заметил, как Тарби беззвучно шевелит губами, повторяя эти слова одновременно с Корнелиусом, — ведь они имеют свойство сбываться. Все мы чего-то хотим, о чем-то мечтаем, но магия не всегда может предложить нам желаемое. А Лес может: он питается нашими чувствами, нашими страхами, нашими сомнениями, он смотрит прямо в сердце и находит изъян, о котором порой и сам маг до этого не подозревал. Но, откровенно говоря, все мы не без изъяна и никто не идеален. Льюис помнил, что Айзек встретил в каком-то лесу демона и после сошел с ума и захотел уничтожить все человечество. Поступив колледж, Льюис много читал и лишь изредка находил упоминания Леса, сводящего людей с ума. Упоминаний о нем было так мало, что Льюис запоминал каждую крупицу информации, но собрать цельную картину все равно не получалось. Откуда этот Лес взялся? Кто его создал? Как он выполняет желания? Льюис хотел узнать больше, намного-намного больше, но профессор, видимо, посчитал, что и так сказал достаточно и перешел к следующей теме лекции о возможностях и пределах магии. Льюис не смог удержать сорвавшийся вздох разочарования — наконец-то интересная тема, но так быстро закончилась! — и едва не упустил из виду, что Тарби выглядел таким же разочарованным. Покосившись в его тетрадь с конспектами, Льюис увидел пустые листы и размашистую, кривую надпись на первой странице: «Бойся своих желаний». Льюис уже внимательнее посмотрел на бывшего друга, и пазл в голове наконец сложился, хотя Льюис и не был уверен, что понял все правильно, но… Темный Лес казался вполне логичным объяснением того, как Тарби попал в ЧУМ. Только по-прежнему оставалось неясным, что вообще он здесь забыл. Льюису было от всей души плевать на Тарби Корригана, но… Если Лес в самом деле исполнил желание этого придурка, то в опасности может быть и этот придурок, и весь мир. А Льюис совсем не хотел думать о том, что за мир он в данный момент все же переживает чуть меньше, чем следовало бы. К тому же Льюис вполне мог и ошибаться, а Тарби мог и не знать про Лес и ничего не желать, однако… Наверняка и знал, и желал, ведь этот кретин как никто другой умел находить новые способы, чтобы испортить Льюису жизнь. — Для человека, который не хотел меня видеть, ты слишком долго на меня смотришь, — вполголоса заметил Тарби, и Льюис окончательно решил, что на Корригана ему плевать. Ну, наверное. Немного. — Отвали, — буркнул он в ответ и наконец-то отвернулся. — Как скажешь. Тарби хмыкнул и посмотрел в тетрадь. В тетради красовалась уже знакомая фраза, и Тарби, хоть убей, не мог вспомнить, чтобы писал ее. Ему казалось, он за всю лекцию ни слова не написал. Хотя лекция была, конечно, довольно интересной, но все равно невыносимо скучной, и в ней не было ничего, что могло бы быть настолько полезным, чтобы внести это в предполагаемый конспект. Какой вообще смысл от теоретических занятий, если прямо сейчас они могли бы все наколдовать что-нибудь очуменное? Он хотел было спросить у Льюиса, не видел ли тот, как он ее писал, но… Ну, даже если и видел, то вряд ли ответит. Тарби вздохнул. От первой встречи с Льюисом спустя столько лет он ожидал чего-то… другого, наверное. Что Льюис хотя бы будет с ним нормально разговаривать, а не прожигать гневными взглядами, как только Тарби попадался ему на глаза. И Тарби понимал, конечно, что иначе и быть не могло, что сам он не сделал ничего, чтобы Льюис его все-таки простил, но от этого было не легче. После пары Тарби побросал вещи в сумку и вышел из кабинета, с трудом удержавшись от того, чтобы не попрощаться с Льюисом или хотя бы не кивнуть ему перед уходом. Но он бы такого жеста все равно не оценил, так что… Какая разница? — Эй, — Льюис зачем-то догнал его в коридоре и выдохнул: — Ты куда? — На следующую пару, — Тарби пожал плечами. Льюис выглядел непривычно взволнованным, но это, скорее всего, от бега, спорт он никогда не любил. — На математику? — спросил Льюис. Тарби чуть не расхохотался: он-то думал, что Льюис, как известный зануда и заучка, не будет сокращать название дисциплины и реально назовет это супер-скучное нечто не «математикой», а «математическим анализом в применении к магическим формулам». И кто вообще такие названия придумывает? И кто вообще на такие предметы ходит? Тарби, вот, сразу понял, что колдовать там тоже вряд ли будут, а значит — еще одни скучные и не интересные лекции. — Не, у нас это только завтра начнется, а сейчас основы некромантии, типа «для чайников», — усмехнулся Тарби. — Некромантия? — Ага, профильный предмет. — То есть… — Льюис задумался. — Ты… — Некромант, ага. ЧУМ делился на множество специальностей, форм обучения, но всего на два больших, можно даже сказать, гигантских направления: темное и светлое. Кто-то когда-то много-много лет назад решил, что, раз темные маги в мире были, есть и будут, а истребить их подчистую никогда не удастся, то, значит, с ними следует заключить мир и найти компромиссы для совместно выживания в мире людей. И так темные маги стали равноправной частью мира магии, а в университетах наравне со специальностями по светлым искусствам, появились и специальности, интересные, в основном, исключительно темным магам и до этого являющиеся запрещенными, вроде той же некромантии. Тарби и Льюису повезло родиться в мире, когда каждый мог выбрать то, что ему больше придется по душе и не встретить при этом недоверие или ненависть со стороны общества. Кое-где остались, конечно, былые предрассудки и пережитки прошлого, но их было столь мало, что говорить о них в светском магическом сообществе было как-то… ну, просто не принято и неприлично. Как, например, неприлично было бы тыкать пальцем в спину темного мага и говорить что-нибудь вроде: «О, смотри, некромант идет, злющий-презлющий небось!». Поэтому, поступив в ЧУМ, Тарби выбрал для себя темное направление в магии и уже знакомую специальность — некромантию, хотя и не сомневался, что уж кто-кто, а Льюис даже рассматривать для себя не будет ничего, кроме светлого искусства. Свет, добро, мир, дружба, жвачка и все такое прочее — вот это было прям про Льюиса, потому что более доброго человека, чем он, Тарби еще не встречал. Хотелось бы, может быть, учиться вместе, ходить на все пары вместе и все такое прочее. Однако талант и способности у Тарби были именно к некромантии, а Лес недвусмысленно намекнул, что только этим Тарби и следует заниматься — такова его плата. Тем более, Льюис наверняка бы взвыл, если бы ему пришлось терпеть бывшего друга рядом с собой каждый день, он это вполне ясно дал понять. — Как ты стал некромантом? — спросил Льюис. Тарби мог только развести руками в ответ, потому что он и сам мало понимал, как у него это получилось. Что-то узнал из книги заклинаний, что-то, кажется, подсказал Лес, а что-то словно бы всегда было в его голове и просто вдруг вспомнилось. Но Льюису это все было бы сложно понять, а Тарби еще сложнее было бы объяснить. — А тебе не все равно? — Все равно, — упрямо кивнул Льюис и как-то уж слишком подозрительно посмотрел на Тарби: — Это Лес, да? — Не понимаю, о чем ты, — так же упрямо продолжил отпираться Тарби. — Ты же был в Темном Лесу, верно? — Не был. — Но ты он нем слышал. — Ага, как и все — только что на лекции. — Врешь, — без обиняков вынес вердикт Льюис, и Тарби закатил глаза вверх: — А тебе-то что? Тут уж не нашелся, что ответить, Льюис и вместо этого сказал: — Лес сводит с ума, Тарби. Просто будь осторожен. — Ты за меня волнуешься, Льюис? — с неподдельным изумлением усмехнулся Тарби. — Не обольщайся. Льюис в самом деле верил, что ему плевать — по крайней мере, плевать на Тарби и не плевать на то, что этот придурок, сведенный с ума Темным Лесом, может попытаться уничтожить мир, как до него пытался это сделать Айзек. А снова спасать человечество Льюису как-то не особо хотелось, его вообще больше занимала учеба, чем попадание в очередные приключения. Поэтому хотя бы попытаться объяснить Тарби, как опасен Лес и исполнение желаний, все-таки стоило. Ну, для очистки собственной совести. К тому же Льюису, и правда, было интересно, почему Тарби пожелал именно это. То есть, он же мог пожелать чего угодно, а пожелал зачем-то стать некромантом, хотя сам же от страха и сбежал тогда с кладбища. В общем, Льюис этого парня откровенно не понимал и не был уверен, что вообще хочет однажды понять. Но все же… они ведь были друзьями, когда-то очень-очень давно они действительно дружили. — Я серьезно, Тарби, — переведя дыхание, сказал Льюис. — Скажи мне правду. — Зачем? — Потому что мне, черт возьми, нужно знать, что ты делал в Лесу! Тарби задумался. Он мог бы сказать Льюису правду, а тот, может быть, даже сумел бы ее принять. Но какой в этом смысл, если для Льюиса он сейчас — враг и новая головная боль? — Прости, но, думаю, тебя это не касается, — ответил Тарби и, подумав, добавил: — И я никогда не был в Лесу, я уже говорил тебе об этом. А Льюис внезапно понял чуть больше, чем рассчитывал Тарби. Нахмурил лоб, забавно сведя брови к переносице, и наконец задал правильный вопрос: — Что ты пожелал в Лесу, Тарби? Не магию же, это слишком очевидно, и ты бы мне об этом уже сказал. Тогда чего ты хотел, когда пришел туда? Тарби вздохнул, отвел взгляд в сторону и подумал о том, что сейчас самое подходящее время для того, чтобы уйти от ответа, просто свалить отсюда под любым предлогом, вроде того, что уже опаздывает на следующую пару. Искушение и свалить, и сказать правду было слишком велико и имело почти равную силу. Почти. Поэтому Тарби не сделал ни того, ни другого, тоже — почти. — Ты прав, Льюис, я был в Лесу и загадал желание, но тебе не из-за чего беспокоиться, я не сойду с ума и не сделаю ничего плохого или непоправимого. Ну, а то, что я пожелал… Боюсь, ты не поймешь. Или, что немного хуже, не поверишь. Льюис посмотрел на него так, будто собирался что-то сказать. А потом просто молча кивнул и ушел — видимо, тоже вспомнил, что перемены в университете не бесконечны, а следующий урок — всегда довольно неплохой повод, чтобы прекратить неловкий разговор. Тарби проводил его взглядом, хмыкнул, развернулся и пошел на лекцию по некромантии.