В танце под луной

      Мрак комнаты успокаивал. Луна за окном поднялась достаточно высоко, и теперь ее бледный свет упал на кровать, на который, я собственно, и сидел. Понятия не имею, сколько уже нахожусь в этой «своей» комнате, но чувство, что с последней встречи с Архаэлем прошло довольно много времени.       К слову, Архаэль был довольно мил по отношению ко мне. Когда, по его словам, угроза в виде Уилла отступила, он побеседовал со мной на отвлеченные темы, скорее не ради попытки разговорить, а отвлечь от травмирующей меня реальности. Когда он убедился в моем более менее спокойном состоянии, предложил проводить до моих новых покоев, за что я был вновь ему благодарен. И вот так я оказался здесь.       Мои ладони зачесались, буквально умоляя меня что-нибудь сделать. Не в силах противиться, поднялся с кровати и сквозь легкий мрак добрался до двери, ведущую в ванную комнату. Медленно открыл её, на удаление, она не издала ни звука. Я не стал включать в комнате свет; внезапно показавшаяся мне весьма атмосферной полоска серебристого лунного света падала наискосок через окно, которое находилось напротив самой ванны. Весьма неплохо — можно нежиться в теплой воде и наслаждаться видом из окна. Что я и намеревался сделать.       Осторожно снял мягкие тапочки, которые даже не помнил, когда успел надеть, и поставил их в угол. А затем стал развязывать халат, в котором умудрился протаскаться столько времени.       Пальцы замерли лишь от одной мысли. Бредовой, но весьма реальной. Мои глаза привыкли ко мраку. Я огляделся, особо тщательно рассматривая углы на потолке. Не то чтобы я был параноиком… Но это чужой дом, а если принять во внимание еще и особые наклонности его хозяина, можно ожидать буквально всего… К моему великому счастью ничего подозрительного или мигающего я не обнаружил. Если же взглянуть на эту ситуацию под другим углом, в такой тьме, уверен, камеры мало что запечатлели бы… Если они только не ночные. Я поспешил отмахнуться от назойливых мыслей.       В ночной тиши раздался всплеск воды — я плавно опустился в горячую воду, которую покрывала густая пена, блестевшая в свете луны. Я взглянул на ночное светило. В груди что-то тоскливо шевельнулось. Струящийся бледный свет коснулся влажной руки. Больше всего мне сейчас хотелось словить этот лунный луч и не отпускать. Позволить его энергии напитать себя, придать сил… Но луна была недосягаема, как никогда.       Я понятия не имел, когда вновь смогу услышать злорадные рычание своего волка, когда он посреди ночи вновь разбудит меня, потому что ему станет скучно, когда, в конец концов, я смогу почувствовать себя хоть толику защищенным. Потому что с ним, как бы тяжело не было это признавать, я был под защитой. Да, возможно, очень часто мы и не ладили с ним в некоторых вопросах, но я был уверен, что он ни за что не даст мне пропасть. Где-то в глубине души, я тосковал по нему.       Но ещё больше я тосковал по дому и… Биллу. Лишь от мысли о нём, моя кровь застыла в жилах. Как я могу позабыть? С нашей последней встречи прошло несколько дней, и я готов был отдать свою жизнь, чтобы изменить ее исход. Он, наверное, сильно волнуется. Мало того, что в ту ночь я повел себя очень и очень странно, так теперь и вовсе пропал.       Я укусил его.       От этого воспоминания сердце болезненно сжалось, и я поспешил уйти под воду с головой, лишь бы прекратить эти терзания. Давящая тишина воды помогла опустошить голову от совсем ненужных мыслей.       Билл признался мне в любви. Это было для меня в новинку и весьма приятно. И я готов был ответить ему взаимностью, правда, назвать её «любовью» у меня язык не поворачивался. Симпатия? Влюбленность? Да. Но никак не любовь.       Мокрые ступни коснулись холодного кафеля, оставив после себя небольшие лужицы. Я поспешил насухо вытереться мягким полотенцем, и ощутил исходящий от кожи приятный аромат цветочных масел и розового грейпфрута — мой любимый. И хоть вопросы о том, откуда Уилл узнал это вводили в легкий ужас и заставляли всё больше сомневаться в его адекватности, я был не прочь воспользоваться именно этим гелем.       С мокрыми ногами вышел в комнату, наверняка оставив после себя водяные следы. Так как выбора у меня особо не было, а одеться во что-то нужно было, я вытащил из шкафа то, что на моя взгляд, выглядело куда менее официальным. Большая, чуть длинноватая футболка доставала мне аж до колен, и несмотря на это я натянул еще свободные штаны, больше напоминавшие спортивные. Только, наверное, спустя несколько секунд я осознал, что облачился в нечто вроде пижамы. Не знаю отчего, но стало легче дышать. Тело, кажется, расслабилось.       В возникшей тишине послышалось довольно громкое урчание живота. Я поспешил прижать ладони к нему, совсем позабыв, что за последние сутки мне так и не довелось поесть. Выходить с комнаты совершенно не хотелось, еще больше я не горел желанием просить кого-то проводить меня до столовой или кухни, поэтому я принял стойкое решение лечь спать.       Когда я с легкой аккуратностью стянул с постели шелковое покрывало, мрак комнаты рассекла тоненькая полосочка света, которая стремительно увеличивалась в размерах.       Кто-то открыл дверь.       Я тут же обернулся, увидев в паре шагов от себя внушительную фигуру. Испуганный писк застрял в горле и я безмолвно метнулся к стене, намереваясь слиться с ней.        — Не бойся, — тихий спокойный голос проник в сознание, охватив тело лёгкой дрожью. — Я потревожил тебя?       Я шумно вдохнул. Потревожил ли он меня? Нет, ведь я и так последние часы был весь словно на иглах. Но он однозначно меня пугает. К тому же, я уверен, я должен буду получить за недавнее происшествие. Только от мысли о возможных последствиях, кровь стыла в жилах.       Уилл, особо не дожидаясь моих слов или хоть каких-то действий, мягко прошёл в глубь комнаты. Громкое урчание живота и мой нервный вздох остановили его и обратили полное внимание в мою сторону.        — За этим я и пришёл, — мягкий тон, с которым он произнёс эти слова показался мне приятным, и я всё же заставил себя отлипнуть от стены.        — Я… не особо голоден, — в отличии от Уилла, мой голос был жутко неуверенным и очень тихим. — Я собирался лечь спать…        — Никаких проблем, маленький, — он подступил ближе. — Но сначала я хочу, чтобы ты поел.       Смущение и страх образовали в груди слишком горячий коктейль, который обдал жаром щёки, наверняка вызвав на них румянец. Благо мы оба находились во тьме, и его разглядеть было почти невозможно.       Уилл остановился слишком близко. Он шумно втянул воздух, которого от такой близости стало чертовски недоставать.        — Мне нравится, как ты пахнешь.       Я стремительно опустил голову, ощущая невероятную неловкость. Мне хотелось резко ответить, что его мнения меня совершенно не волнуют, но эту вспышку я проглотил вместе с комом, образовавшимся в горле.        — Я специально подобрал твой любимый аромат.       Ноги предательски затряслись. Именно в этот момент, в эту секунду, я осознал, что даже под дулом пистолета не желаю знать, как он узнал это.       Ощутил, как Уилл сделал жест в мою сторону, и поспешил поднять голову, чтобы увидеть протянутую ко мне ладонь.        — Ну же, луноликий мой. Я не желаю видеть, как ты упадешь в голодный обморок.       В подтверждение его слов, живот вновь вероломно заурчал, и я под гнётом стыда поспешил протянуть руку к раскрытой ладони Уилла, но на полпути резко отдернул её, за что был награждён усмешкой.        — Когда-нибудь, обещаю тебе, луноликий мой, ты с трепетом будешь касаться моей ладони.       Крохотная вспышка раздражения дала в голову и я впился в мужчину взглядом, жаждя передать в нем все негативные эмоции.        — Разве что в вашем клиническом сне.       Идеальный бархатистый смех лишь ухудшил мое настроение, и всё же я поспешил за мужчиной, по дороге размышляя, существует ли в принципе такое понятие, как «идеальный смех».

***

      Огромные двери отворились под натиском сильных рук Уилла, и он, отступив в сторону, пропустил меня вперёд, слегка склонив голову. Я закатил глаза на его очередную выходку, и обратил всё внимание на размеры столовой. Нет, не так. Это был полноценный зал, в котором можно принять лихую дюжину гостей. Я сразу же определил что зал отделан в стиле «барокко» — большие белые колонны, которые возвышались к высокому потолку. Я пригляделся, на потолке можно было заметить небольшие очертания облаков, а в самом сердце — луну, которая, казалось, словно утопала в этих величественных небесах. Взгляд метнулся ниже. Белоснежные стены прекрасно балансировали с золотыми украшениями незамысловатых узоров, а мраморный пол отлично дополнял всю композицию, отражая в себе и своей идеальной чистоте небосвод.        — Мне тоже весьма по вкусу такое оформление, — совсем рядом прозвучал голос мужчины, и о, чудо, я не дернулся в испуге, как в конец напуганный зверь.        — Разве я говорил, что мне нравится? — я скрестил руки на груди и мельком взглянул на Уилла, который неотрывно смотрел на меня.        — Глаза, Ранделл, — он направился в сторону длинного стола, который был оформлен в тон интерьера. — Они всё говорят за нас.       Мне ничего не оставалось, как вновь последовать за ним, в глубине души коверкая его фразу дурацким голоском.        — Что бы хотел съесть? — Уилл выдвинул из-за стола стул и раскрытой ладонью пригласил меня сесть.       Я хотел было уже отмахнуться и от первого вопроса, и от второго предложения, а затем осознал, что мне действительно не мешало бы поесть. А предложение мужчины сесть — типичный этикет не более, и если я откажусь, это будет выглядеть слишком уж по детски.        — На данный момент я не ощущаю каких-либо конкретных желаний, — тихо ответил, удобно разместившись на стуле, и замерев, когда ладони Уилла опустились мне на плечи.       Похоже, сейчас это и случится. Я отвечу за свои опрометчивые действия. За тот самый удар, который совершенно не желает покидать мои мысли. И зачем я только пошёл с Уиллом? Это был верх неразумности!       Но на моё удивление, ладони мужчины исчезли также быстро, как и появились. Вот только возникший страх, к сожалению, никуда не испарился.        — Тогда, если ты позволишь, луна моя, я подберу тебе блюдо на свой вкус.       Я тяжело вздохнул и собрался было уже ответить, мол, мне по-сути всё равно, как Уилл уже очутился в другой комнатке, двери которой тихо закрылись. Мне ничего не оставалось, как скучающе подпереть подбородок рукой и уставится в стену. В голове пробегало сотни мыслей, и я отчаянно пытался ухватиться хоть за одну, но в конечном счёте они все ускользали, не давая ни единого шанса уйти в себя.       Почувствовал довольно приятный запах и резко уставился перед собой. На идеально белой тарелке, которая была весьма внушительных размеров, лежал мой наикрасивейший ужин. Вдаваться в подробности, что это за блюдо, я не желал, вернее не желал мой живот. Но вот здравый смысл…        — Еда отравлена? — мой взгляд встретился с ледянисто — зеленым, который, казалось, от одной лишь фразы стал холоднее некуда.        — Попробуй, и мы оба это узнаем, — тон голоса был подстать глазам.       Неужели я задел его таким смешным вопросом?       Чуть отодвинул тарелку и скрестил руки на груди.        — Нет.       Что-то внутри мне вопило, что провоцировать этого человека — сродни самоубийству, я же считал иначе.       Полу-вздох полу-рык отозвался ухнувшим в пятки сердцем, и всё же я не позволил себе шелохнуться.        — Ешь, — очередной приказ. — Или я сам тебя накормлю.       Его, вполне реальная угроза, отбила у меня всякое желание продолжать провокацию. Если быть до конца честным, я и сам не знаю, зачем начал всё это. Просто, наверное, хотелось вывести его на эмоции, ровно также, как и он это делает всякий раз, когда мы видимся друг с другом.       Я пододвинул обратно тарелку. Но не притронулся к еде. Просто бездумно глядел на неё, гипнотизируя.        — Я не могу.        — Не можешь? Почему же? Ты ведь даже не пробовал? — Уилл оказался совсем рядом. — Если не нравится — не ешь. Только скажи мне, что ты хочешь. Тебе приготовить абсолютно любое блюдо, только пожелай.       Его триада слегка обескуражила меня, но я сразу же попытался умерить его пыл.        — Нет-нет, я не это имел в виду. Мне всё равно, что кушать, — сделал паузу, чтобы собраться с мыслями. — Я к тому, что не могу кушать в присутствии… чужих людей.       Повисла крохотная тишина. Настолько крохотная, что я умудрился надумать себе тысячу развитий дальнейших событий.        — Единственное, что я могу сделать, это уйти в не поле твоего зрения. Или в другой конец зала.       Но этот вариант, я определенно, не предугадал.       — Я должен убедиться, что ты поел, — его голос стал тише, приобрел несильное эхо, а значит, он решил отойти подальше. Конечно, было бы лучше, если бы он убрался вон отсюда, а заодно и из моей жизни, но выбирать особо не приходится. С обремененным жизнью вздохом, я взял в руку вилку. Молясь Пресвятой Луне, что Уиллу не приспичило глазеть мне в спину, решился всё же попробовать предложенное им блюдо.       Не то чтобы я был особо удивлён этим фактом, но мне понравилось. Мне чертовски понравился этот ужин. Быть может, дело было еще и в смертельном голоде, но я был почти на сто процентов уверен, будь мой волк со мной, он, как и я, оценил этот стейк на десять из десяти.       Ненавязчивые мысли об утерянном звере к чертям убили весь позитивный настрой. И уже через пару минут я бесчувственно елозил вилкой по тарелке, потеряв какой-либо интерес к еде.        — Сегодня полнолуние, — слова Уилла прозвучали тихо, словно он задумался о чём-то.       Я поспешил обернуться к нему. Он стоял и глядел окно, заложив руки за спину. Его слова я воспринял как некую издевку, хотя был уверен, что как-то задеть меня не было в его намерениях.        — Завтра будет тяжелая ночь, — тем времени продолжил он, словно знал, чувствовал, что я слушаю его. Мой взгляд метнулся к окну. Луна, всё такая же большая и величественная, приобрела в себе оранжевый оттенок, и теперь была больше похожа на потухшее солнце. Её густой свет падал на пол зала, и от этого создавалось впечатление, словно на мрамор кто-то ненароком вылил ведро блёсток.        — Почему же? — решил задать я весьма логичный вопрос.       — Вторая ночь полнолуния особо сильно влияет на нашего зверя. Даже взрослые, опытные оборотни порой не в силах сдержать зверье в себе, что уж говорить о молодняке.       Я нахмурился.        — Странно. За свои восемнадцать лет ни разу не видел, чтобы кто-то слетел с катушек на второй день полнолуния. Да и близкие мне оборотни вели себя весьма адекватно в это время.       Уилл медленно обернулся ко мне. Из-за разделяющего нас расстояния я не мог точно сказать, какие именно эмоции преобладают на его лице.        — Об этом обычно не говорят. Не принято, — всё также держа руки за спиной, он двинулся ко мне. — Возможно, тебе просто везло и ты не виделся с оборотнями в самый «пик», или же они мастерски умели подавлять влияние луны.       Он остановился совсем близко, и я поспешил снова развернуться к столу.        — Почему не доел? — последовал ожидаемый вопрос, вот только я сумел расслышать в нём толику угрозы.        — Наелся, — также коротко буркнул в ответ, не желая поднимать глаз на Уилла. Его слова про второй день полнолуния однозначно надолго отпечатались у меня в голове, и я был искреннее ему благодарен за очередную информацию, которую мне так и не успели дать дома.       Дом.       Побег.       У меня есть еще достаточно времени. Нужно выждать. Без моего зверя и лунной энергии я совершенно бессилен. Где-то в груди прошёлся теплый разряд. Быть может, отец уже ищет меня? Сердце сжалось лишь от мысли, что он сейчас себе места не находит, не спит и не ест, и, возможно, винит себя в моей пропаже.       Головой понимаю — сейчас устраивать побег — всё равно что идти на верную погибель, но это желание, совершенно дикое, наполненное привязанностью к дому и отцу, не даёт покоя в душе. Я не смогу сидеть на месте. Покорно ждать, когда зверь соизволит вернуться. Я себя слишком хорошо знаю.       Пальцы принялись настукивать по коленке незамысловатый ритм, словно помогая расставить все мысли по полочкам.       — Перестань думать, — голос Уилла был внезапен, как и всегда. Мне определённо не стоит уходить в себя в присутствии этого оборотня. — Хочешь отправиться в свои покои?       Вопрос, совершенно, казалось бы, обыденный, но внёс столько смятений в душу, что я и вправду задумался. А хочу ли я спать?       Определено нет. Не сейчас. Не в доме этого человека. Не тогда, когда он бродит так близко.       Я помотал головой, и мне показалось, что сделал это настолько незаметно, что Уилл и вовсе не заметил этого. Значит придётся подтвердить свои мысли словом.       — Нет. Я навряд ли сейчас усну, — точно не знал, для чего сообщил это, быть может, от желания уйти от какого либо диалога, а может, под напором мыслей, перестал контролировать язык.       — Хорошо, — тут же послышался ответ. Тарелки предо мной уже не было и я невольно задался вопросом. Когда? Когда он успел её убрать? Хотя, это меньшее, что должно меня волновать. — Идём, — очередной приказ, из-за которого я резко оторвал взгляд от колен. — Хочу тебе кое-что показать.       Перспектива лицезреть на что-то в столь поздний час меня отнюдь не радовала. Да и инстинктивное недоверие к этому оборотню отзывалось каждым ударом сердца. Но под предлогом, что делать мне особо нечего, заставил себя подняться с места и последовать за мужчиной. А он, словно и не ждал от меня других действий, уверенно двинулся к дверям зала. Возможно, я пожелаю об этом. Возможно, Уилл заведёт меня в какое-то поистине страшное место и там с концами прикончит, а возможно, всё пройдёт весьма гладко. И всё же, свои действия я расцениваю как «необдуманные и не логичные», ведь любой бы здравомыслящий оборотень послал всё это дело с концами. А я. А что я? Мне кажется всякое лучше, нежели сидеть в темной комнате один на один с душераздирающими мыслями.

***

      Довольно крутая лестница углублялась во тьму, создавая ощущение полнейшего ужаса. Тёмные, еле различимые стены, казалось, давали со всех сторон. Я испытывал огромное желание развернуться и дать деру, сбежать от этого жуткого и непонятного пространства. Каменный пол под ногами ощущался как никогда тверже, лишь интуитивное ощущение присутствия Уилла не давало впасть в панику. Хотя, по идее, этот момент должен был лишь усугубить ситуацию.       Он знает, куда мы идем. Нужно следовать за ним.       Тьма сгущалась, перед глазами стали мельтешить неприятные силуэты, откуда-то доносились непонятные, раннее не слышанные мною звуки. Кажется, я становился меньше… Чернота поглощала меня, сьедала живьём, не оставляя и намёка на моё существование.       Воздух. Его не хватает. Собственная голова в панике вертит в разные стороны. Вокруг — ничего. Я один.       Нет.       Рядом множество существ. Они все хотят моей смерти. Вон один белым пятном пронёсся и растворился во тьме. Второй за ним…       Нужно… Нужно уходить. Иначе наступит смерть. Нужно…       Один из множества белых, подобно пятнам, существ ощутимо толкнул меня в лицо. Я почувствовал тепло и поспешил отшатнуться, не в силах сдержать подступающий крик ужаса.       — Ранделл…       Откуда они знают моё имя?!       Моих плеч коснулись руки — хватка одного из этих чудовищ! Они хотят меня убить!       — Ранделл!       Меня начало трясти! Хватка усилилась, а голоса, до этого времени шепчущие всякую чушь стали кричать!       — Ранделл! Я хочу, чтобы ты воспользовался своим ночным зрением!       Ночным зрением?! Это тут причём?! Меня хотят убить!       Но в голове сам по себе вспылил образ лампы. Я тянусь к её включателю, осторожно прокручиваю крохотный ползунок — тусклый свет наполняет тёмную комнату — она с каждой секундой становится светлее. Перед глазами появляются чьи-то зеленные глаза, они смотря в самую душу и кажутся знакомыми. Даже слишком.       Морок рассеялся, но чужие глаза никуда не исчезли.       — Ранделл, — руки Уилла, до этого момента находившиеся на мои плечах переместились к лицу. — Луноликий мой, — он стал поглаживать меня по щекам, и, кажется, это полностью отрезвило мой разум.       Я отшатнулся. Ухватился за стену, и затравленно огляделся.       — Никогда бы не подумал, что у тебя страх темноты, — голос Уилла был спокойным, и я искренне позавидовал его состоянию.       Я осознал, что все образы, что мерещились мне на пару со страшными звуками — ничто иное, как плод воображения моего уставшего мозга.       — Я хотел бы, чтобы ты умел пользоваться своим ночным зрением, потому и не воспользовался светом в коридоре, — Уилл не отрывал от меня глаз, и я всё бы отдал, лишь бы он всё же это сделал. — Сначала всё было хорошо, я думал, что ты, как только спустился сюда, воспользовался ночным зрением, но в момент, когда ты врезался мне в спину, я понял, что у тебя явно не всё в порядке.       Неловкость от сложившейся ситуации грузом давила на грудь, мешала вдохнуть. Мне был крайне неловко осознавать, что «чудовище», которое якобы ударило меня в лицо было ничто иное, как спина Уилла. Я, прокляни меня Луна, врезался в этого оборотня. Навооброжал себе всяких монстров. Повёл себя как настоящий псих. Это отвратительно.       Под гнётом стыда и смущения, опустил голову, усердно пытаясь отвлечься разглядыванием каменного пола.       — Волчонок, боязнь темноты — вполне адекватный, свойственный любому оборотню страх. Тебе нечего стыдиться.       Его слова не утешили. Ни капельки. Что он скажет на то, если я сообщу ему, что раньше у меня подобных страхов не было? И я даже не знаю, чем именно вызван этот страх. Это явно тревожный звоночек.       Наверное, моё молчание затянулось — в мрачной тишине раздался тихий голос Уилла:       — Идём обратно. Все планы отменяются, — он двинулся в сторону каменной лестницы, которую я только сейчас успел заметить. — Уверен, ты сейчас совершенно не готов к тому, что я хотел тебе показать.       Я был в смятении. Практически не слышал Уилла, вернее не вникал в суть его слов. Лишь невольно, словно под гипнозом, последовал за ним. А в голове крутился один вопрос, что, луна подери, произошло со мной несколькими минутами ранее? Я очень хотел понять, разобраться, чтобы в будущем никогда больше не испытать этого ощущения.