Узы крови

Во время обеда никто ничего не говорил: все, словно сговорившись, делали вид, что страшно проголодались, особенно отец. Ак и Дэйли перебрасывались какими-то фразочками вполголоса и даже улыбались чему-то. Ланселот жевал и расточал комплименты вкусу и качеству блюд. Камунра усмехался про себя: ему ли не знать, как Ланс любил вкусно поесть. Когда подали кофе, отец неожиданно отодвинул свою чашку и сказал: — Значит... как там? Лоуренс Дэйли. Кем работаете? О! Папа проявил интерес к работе. Камунра помнил: это хороший знак. Стареет родитель, конечно же, но Акменра... Камунра бы никогда не сказал, что Акменра может вот так с отцом разговаривать. В голове даже вертелось, что Ак, несмотря на всю мамину заботу и сюсюканье, вырос достойным сыном своего отца. Может, даже более достойным, чем сам Камунра. Хотя родители в этом никогда не сомневались! Ну, значит, теперь им такой сюрприз. Растили деточку-солнышко, а вырос настоящий потомок царя. Как он с креслом-то отмочил — «папа, встань»: надо будет запомнить, может, где и пригодится. Камунра встряхнул головой: ага, чуть не пропустил самое интересное. Мистер Дэйли докладывал папе о своих заработках. — Значит, Музей естественной истории, охрана? Одиннадцать с половиной в час? — переспросил отец явно издевательским тоном. — Я не буду уточнять, хватает вам или нет. Я спрошу другое: в мою службу безопасности не хотите перейти? Сперва рядовым сотрудником, потом, в перспективе, возможно повышение. Камунра чуть не подавился кофе. Вот это что сейчас было? Папа что... согласился? Он не будет стучать кулаком по столу, обзывать Ака и его «невесту» грязными словами, не будет грозиться лишить сына наследства, как ожидалось? Вот всего этого, что когда-то выслушал Камунра вместе с Лансом, что, не будет? Ну, надо же. Нет, оно понятно, папе всегда важнее всего было сохранить лицо. Сделать хорошую мину при плохой игре. И обставить все так, словно то, что отмочил младший, надежда и опора родителей, чуть ли не папина идея, и что всё делается дальше под его контролем и по его приказу. А унизить нежданного партнёра своего сына папа решил другим способом. Предсказуемо, в какой-то мере: если не в лоб, то в обход, а суть в итоге одна. Камунра поймал себя на мысли, что ему будет очень досадно, если Дэйли сейчас обрадуется и скажет, что согласен. Ясное дело, в отцовской службе безопасности совсем другие деньги и совсем другой статус. Быть служебным псом великого Меренкаре — о, за это нынче хорошо платят. Папа не скупится в таких случаях: он щедро прикармливает тех, кто готов перед ним унижаться. А то, что Дэйли согласится на предложение, Камунра даже не сомневался: это же такой карьерный взлёт, уму непостижимо, после охранника-то в паршивом музее! Тут за столом зашумели, и Камунра прислушался: что? Этот придурок отказался? — Я не понял, — нахмурился отец. — Повторите еще раз, пожалуйста? — Пожалуйста, — спокойно произнёс Дэйли. — Я благодарен за предложение, но, к сожалению, вынужден ответить «нет». Мне нравится моя работа, очень возможно, что через год меня там ждёт повышение, а самое главное — мы с Акменра вместе работаем, это очень удобно, и мы бы не хотели это менять. Правда, Ак? Тут младшенький, точно так же, как сам Дэйли недавно, согласно кивнул. Спелись! На отца было жалко смотреть. Он словно сдулся, как воздушный шарик. Может быть, ему отказали впервые в жизни. Ну что ж, неожиданно: интересно, чего еще от этого Дэйли можно ожидать? Хотя, наверное, так и должно было быть. Ак не смог бы столько времени жить с тем, кто был способен согласиться на эту подачку. Отец, явно пытаясь все-таки оставить последнее слово за собой, хлопнул ладонью по столу: — Ладно. Живите. Внуков, я так понимаю, мне не дождаться? И тут опять влез Ланселот: — Ну почему же? Наука в этом вопросе шагнула очень далеко! И вопросы суррогатного материнства... Тут Камунра не выдержал и начал хохотать. Во весь голос. Даже не задумываясь, насколько это неприлично. Когда отец перебрался обратно на свой «трон» и начал клевать носом, мать накрыла его тёплым пледом и сама вышла на крыльцо — провожать. — Приезжайте почаще, — попросила она. — И так, и домой. Мы всегда вам рады. Ну да, конечно, фыркнул Камунра, но без прежней злобы. То, что отец сдался, шокировало его и подарило несколько вполне заслуженных мгновений ликованья. Ушла та тяжесть, что мешала полностью расстаться с прошлым. Стало легче, намного. Конечно, он не простил отца и не верил, что тот когда-нибудь соизволит сказать хоть одно доброе слово в сторону Ланса или того же Дэйли, но по крайней мере думать теперь о встречах с родителями было не настолько больно. — С радостью, мама, — пообещал Ак, этот-то обязательно будет выполнять, хороший мальчик. Но не до такой степени хороший, чтобы плясать под отцовскую дудку. — До встречи! Береги себя, хорошо? Мама кивнула, и по её мечтательному лицу Камунра понял, что отцу прилетит за сказанные за обедом слова и предложение работы. Мужчина в семье может быть главным, только пока женщина это позволяет. А их мама хоть и была красивой-милой-самой-лучшей, но всё-таки оставалась гордой красоткой, почти принцессой, какой Камунра помнил её по старым фотографиям из альбома. Домой ехали в молчании. Для разнообразия — уютном, ведь каждый думал о своём и не пытался задеть другого. Вот бы так было всегда, но мечтать о таком количестве подарков от судьбы за один день вредно. С Дэйли они до сих пор были в натянутых отношениях, и Камунра не собирался делать первый шаг к примирению. Да, глупо, да, эгоистично, но он имел право так себя вести после того, что произошло в ту злосчастную встречу в музее! — Останетесь на чай? — Ланс снова вылез со своим английским гостеприимством, и Камунра мысленно дал ему щелбан. — О, или кофе, Ларри, ты любишь кофе? — Не откажусь, — улыбнулся тот, чем подписал Камунра смертный приговор. Ак прятал чертей в глазах, глядя на них обоих, и даже без способности читать мысли было ясно, что ему очень весело. Пока Ланс и Ак что-то мудрили на кухне с кофеваркой и заварочным чайником, обсуждая параллельно машины, театр и бог знает что ещё, Камунра не знал, куда себя деть. Сесть за ноутбук неудобно — гости как-никак, надо уделять им внимание. Уйти в спальню тоже не дело, сразу начнутся вопросы и беганье вокруг с гиперопекой. Оба, и Ланс, и Ак, умели это делать мастерски. И ещё этот Дэйли сидел за столом со спокойной миной! — Не суетись, — посоветовал он добродушно. — Может, начали мы не очень хорошо, но я не хочу быть тебе врагом. Камунра поморщился и невольно потрогал подбородок. «Не враг» Дэйли ему тогда неплохо так врезал, до сих пор фантомные боли иногда мучили. — Да неужели. — Ты не думай, об ударе я не жалею, — невозмутимо продолжил этот поганец. — Ты заслужил. Но за прикосновение и свою реакцию хочу попросить прощения. Это было некрасиво с моей стороны. Да уж, мягко сказано!.. Камунра недовольно засопел и всё-таки сел за стол напротив. До сих пор казалось, что в тот день он взвился не только из-за того, что дурной братец нашёл себе партнёра не по возрасту. Гораздо сильнее разозлило и задело глупое и, очевидно, случайное прикосновение в толпе. Камунра прикосновения и толпы не любил, старался избегать их, но был вынужден прибиться к экскурсии, чтобы не мотаться бестолково по залам в ожидании конца рабочего дня Ака. Произошло это после звонка матери, он сам был на взводе и думал о том, какую нелепую работу выбрал себе братец — торчать среди толпы детей, улыбаться и рассказывать про Египетское царство. Мелкие обступили его со всех сторон, задавали вопросы. На месте Ака Камунра вряд ли выдержал бы и час, так что терпению младшего можно было только позавидовать. Камунра собрался уже перейти к другой группе, как вдруг почувствовал чужую руку на своей спине. Он резко обернулся и увидел... — Добрый день, — О, еще эта дебильная улыбка. — Камунра? Привет. Ак сказал, что ты пришёл. Он просил передать, что еще минут двадцать, и он... — Ты Дэйли?! — перебил Камунра. — Тот самый? Да-да-да, тот самый моржовый хрен, который задурил мозги наивному младшему братцу, а теперь, значит, тянет свои грабли еще и к старшему! Бесцеремонно! Камунра никому не говорил, что спина выше лопаток была у него неприкосновенным местом. Если там потрогать, реакции возникали какие-то странные, даже ноги начинали подкашиваться и ладони потеть. Только Лансу Камунра позволял прикасаться к себе в этом месте, да и то, скажем так, не всегда. И тут... Хорошо еще, что Дэйли тогда заметил его перекошенную физиономию и увёл его в комнату охраны. Иначе они бы подрались прямо в музее, и дело бы наверняка кончилось полицией. Но сейчас, полтора года спустя, ясность приходила пугающе чётко. Проклятье, как он не понял раньше? Он ведь повёл себя в точности как отец. И придя в комнату охраны, вызверился на Дэйли со всей яростью, на какую был способен. О, что это был за скандал! Думая о нём сейчас, Камунра переживал гадкое чувство, будто он измазался в грязи и пытался эту грязь стряхнуть на других людей. Тогда он орал какую-то чушь, даже не замечая, как постепенно меняется в лице человек напротив. Кажется, было сказано и про возраст, и про наивного ребёнка, которого треклятый Дэйли совратил и развратил, и про деньги, которые он надеется выманить у младшего братика, и про спину — да-да-да, про спину, которую нельзя было трогать, вот никак нельзя, потому что это неприкосновенная зона, и если всякие кретины, из которых уже сыплется песок... Камунра помнил все полтора года, как ни странно, как усмехнулся Дэйли в этом месте. Ну да, самого-то Камунра он ненамного старше, лет на пять. Но все равно это было эпично, да. Эпично... и глупо. По большому счету, Камунра и не удивился особо, когда ему прилетело в челюсть. Возможно, только так можно было остановить его тогдашнюю... ммм... истерику. Ну вот случается же, когда видишь человека и думаешь: так бы и врезал. И бесит он без видимых причин, одним лишь фактом своего существования. Было в этом что-то мелочное и неприятное, от чего Камунра резко выдохнул и стиснул колено под столом до белых костяшек. — Я тогда... тоже сглупил, — признание далось с огромным трудом. Хорошо, что Дэйли терпеливо слушал и не вставлял свои пять центов. — Повёл себя, как папочка. Как Ланс сказал — наследственность!. Это тоже было больно и неприятно говорить вслух, но Камунра справился. Человек, на которого он всю жизнь не хотел быть похож, всё-таки передал ему не самые лучшие черты, за которые теперь было мучительно стыдно. — Бывает, — согласился Дэйли. — Правду сказать, я примерно чего-то подобного и ожидал в свой адрес. Но вот про спину не знал, прости. В голову взять не мог, что у тебя тоже... И покраснел! Господи боже мой! Некоторых вещей Камунра предпочел бы вообще не знать, честное слово. — Но ты тоже был хорош, — сказал он, пытаясь пошутить. — Это твоя работа — утихомиривать хамоватых посетителей, а не бить им морду! — У меня вредная работа, — улыбнулся Дэйли. — Я привык к разным посетителям, но ты был неподражаем. Никто не переплюнул до сих пор. И неудивительно: кто ж ещё способен ругаться на пяти языках, ни разу не повторившись? Про себя Камунра подумал, что вроде как должен сейчас извиниться и закрыть наконец старый гештальт, только нужные слова как назло не приходили в голову. Зато Дэйли выглядел так, будто и так всё давно понял. — Мир? — протянул он руку. Вернувшиеся с горячими чашками Ак и Ланс к своему удивлению обнаружили вполне пасторальную картину: Камунра и Ларри друг друга не убили, хотя и обещали, спокойно перекидывались короткими фразами о погоде, и было это, конечно, не началом крепкой и долгой дружбы, но уже хоть каким-то прогрессом. — Поладят, — уверенно заявил Ланс, когда снова встретился с Аком на кухне. — Мы же с тобой нормально общаемся. — Ну ты сравнил, — хмыкнул Ак, но в чём-то с Ланселотом был вынужден согласиться: родная кровь — это не пустые слова, просто она не имела ничего общего с отцовскими мечтами о царском происхождении.