Узы крови

В многочисленных павильонах можно было запутаться. Где-то играла музыка, где-то кто-то громко ржал, перемежая веселье рассказами типа «А третий дубль он запорол нахрен, и тут Шон ему...» В общем, обычная жизнь обычной киностудии. И как Ланс выдерживает это столько времени? Хотя нет, уже вряд ли выдерживает: вот, пожалуйста, голова у него уже толком не работает. И в этом весь Ланс: позвонить в десять утра, причём после того, как Камунра всю ночь сидел над срочным переводом, и попросить: «Ками, я забыл дома сценарий, подвези, а то меня тут порвут!» Причем так попросить, чтобы Камунра не сумел отказать. Ну и вот, в итоге он с утра, толком не выспавшись, оказался здесь, среди всей этой дурацкой киношной суеты. А найдя наконец тот павильон, где торчал Ланс, в довершение всех невезений Камунра просто обязан был первым делом напороться на режиссера! Им оказалась крайне деловая темнокожая женщина с таким количеством косичек и заколок в них, что при каждом движении они ударялись друг о друга и создавали натуральный звон в ушах. — Почему ещё не в костюме?! — рявкнула она, налетев на Камунра, как смерч, зачем-то принявший человеческий облик. — Живо переодеваться! И куда этот идиот засунул сценарий?! «Этот идиот» — это, скорее всего, Ланс. Как бы Камунра его ни любил, он не мог не согласиться с тем, что забыть сценарий перед съёмками — самое нелепое из всего, что он вообще мог учудить. — Вы не это случайно ищете? — спокойно уточнил Камунра. Призыв бежать и срочно что-то делать он высокомерно проигнорировал. Женщина схватила сценарий, пролистала и вскинула сжатый кулак, словно говоря этим: да, я поимела целый мир! — О, то, что надо! Но ты-то почему не... — Я не актёр, просто привёз сценарий. Ланселот попросил. Женщина подозрительно сощурилась, окинула Камунра более внимательным взглядом. То, что она увидела, явно пришлось ей по душе, и она не стала докапываться. Хотя могла бы. По опыту своему Камунра знал: таким дамочкам обычно до всего есть дело. — Но ты же идеально подходишь! — заявила она. — И лицо, и осанка, и даже речь... Ай, нет времени объяснять, надо пробовать! Не слушая возражений Камунра, эта... это... этот нехороший человек потащила его в центр съёмочной площадки! Там в полном боевом облачении прыгал Ланселот, готовясь, похоже, к сцене драки. С мечом и в доспехах он чувствовал себя в своей тарелке, ни тяжесть, ни возможные травмы его не пугали. Ради эффектного момента он мог тренироваться и дома, от чего у Камунра порой волосы вставали дыбом. Все эти мечи-палицы-топоры, рыцарский кодекс и погони не вязались с безопасностью. Хорошо, что Ланс уже давно большой мальчик, а его мать до сих пор была уверена, что все смертельные трюки выполнял не он сам, а специально обученный каскадёр. — Ты решил остаться и посмотреть на съёмки? — обрадовался Ланс. Он переводил полный надежды взгляд с Камунра на режиссёра и обратно, и не было решительно никаких сил завопить, что произошла ужасная ошибка и вообще уберите от меня эту страшную женщину. Женщина довольно улыбнулась: — Я нашла нам злого короля! Камунра закрыл лицо ладонями. К такому его жизнь не готовила. Мало того, что голова почти не соображала после бессонной ночи, так ещё и софиты слепили глаза, превращая мозг в расплавленное желе. Он глубоко вздохнул. — Я ещё не давал своего согласия. — Аргумент оказался неубедительным. — И он не давал своего согласия, — кивок в сторону Ланса тоже не сработал: счастье было крупными буквами написано на лице. — Да у вас даже исторический период неправильный, как можно было написать такую чушь?! — В смысле неправильный? — режиссёр закопалась в сценарий. — Древний Египет, фараон четвёртой династии... — Нет, нет и нет! — разозлился Камунра, наступая на непонятливую женщину. От неожиданности она сделала шаг назад. — В Древнем Египте во времена четвёртой династии не было слова «фараон» в принципе. Оно появилось в эпоху Нового царства, а некоторым людям лень напрягать мозги и разбираться, что могло быть, а чего — нет. Кроме того, даже при том, что я копт и мой папа всю жизнь говорит, что мы ведём род напрямую от древнеегипетских правителей, в Древнем Египте не было и быть не могло людей такого здоровенного роста! Даже правителей, если угодно! И в третьих: какие, мать их, средневековые рыцари в Древнем Египте? Против участия Ланса в его любимой роли Камунра ничего не имел, но историческая достоверность... но неправильные и халтурно сделанные регалии... но костюмы, в конце концов! Вместо ожидаемых извинений режиссёр вдруг радостно захлопала в ладони и обернулась к Лансу: — Смотри, идеальный правитель! Твой персонаж будет счастлив ему служить! С трудом сдерживая хохот, Ланс церемонно поклонился: — Как прикажет леди. Но смотрел он при этом только на Камунра. — Да чёрт с вами! Я же со школы не играл... — Ничего, — обнадёжила режиссёр, — некоторые и после театрального играть не умеют, а у тебя шикарные данные. Немного привыкнешь и втянешься. Свет! Гримёры, где вас холера носит?! А ты не стой столбом, покажи своему другу всё, ну и в роль вживайтесь, вам же ещё преданность играть как-никак. Камунра и Ланс переглянулись и фыркнули. Лучше ей ничего не знать. Вообще. Спустя примерно пять часов мучений они добрались наконец до финальной сцены. Сюжет был прост и безумен одновременно, Камунра не решился вчитываться в сценарий слишком внимательно, чтобы окончательно не повредить себе мозги. Одно он знал точно: декорации дворца были сделаны совсем на другом уровне, чем их школьные в дурацкой постановке «Макбета», поэтому не стоило волноваться, что на них в самый главный момент что-нибудь свалится. Разве что осветитель, настойчиво пытавшийся «подкрутить» у солнца яркость до нужной отметки. — И здесь ты должен приказать, чтобы этого рыцаря лишили жизни! Знаешь на своем языке какие-нибудь кровавые угрозы? На «вы» режиссёр так и не перешла, и Камунра мысленно махнул на неё рукой. У творческих людей бывали и не такие заскоки. Что же до угроз...несколько нецензурных слов на коптском он, пожалуй, припомнит, и что вообще вся эта шутка зашла слишком далеко, но... чёрт бы с ними? Так интересно смотреть, как у Ланса натурально горят глаза. Нет, ну кто придумал фараону — раз уж им так нравится это слово! — такой дебильный костюм? Весь в обтяжку и с голыми руками и ногами? — Да! Вот с таким суровым лицом ты подходишь к рыцарю, — не унималась режиссер, — и объявляешь ему о том, что он будет казнен! Рыцарь падает тебе в ноги, умоляя о прощении, но ты непреклонен! Ланс, внимание! Камера, мотор! Раздался грохот: Ланселот в тяжелых бутафорских доспехах рухнул на пол. Потом посмотрел снизу вверх, подполз ближе... и обхватил ноги Камунра, опустив голову. Камунра ошалел так, что сам чуть не рухнул рядом. А потом грозно прорычал на коптском, сделав как можно более суровое лицо: — Я люблю тебя! Возьми мою руку и сердце! По крайней мере Ланс точно это понимал. А вот эти идиоты на площадке — нет. И если они изволят шутить, почему бы и самому Камунра не пошутить тоже? Ланселот поднял голову: на лице его было написано веселое изумление. Он посмотрел на Камунра, улыбнулся и ответил — тоже на коптском: — Я согласен. *** Англия весной была прекрасна: всё цвело, пахло и навевало романтическое настроение. Когда Ланселот потащился в пятый по счету рыцарский замок, Камунра не выдержал: — Ланс! Ну скажи мне, какого чёрта мы таскаемся по этим древностям? Они же все друг на друга похожи, как близнецы! — Ничего ты не понимаешь, — смутился Ланселот. — Там я тебе показывал достопримечательности, а тут... — Что тут? Тут больше летучих мышей или плесени на стенах? Ланселот потоптался, потом глянул вокруг — в пустом темноватом замке больше никого не было. Тогда он внезапно рухнул перед Камунра на одно колено: — В этом замке настоящие рыцари делают предложение своим дамам сердца! И растерянно добавил: — Мне мама так говорила. Тут Камунра снова заржал, как тогда, когда Ланс у родителей ляпнул про суррогатное материнство. Ржал и думал: вот ведь, всегда считал Ака главным маменькиным сынком, а им внезапно оказался Ланс. Это же уму непостижимо: делать предложение и тут же вспоминать про маму! — Чего ты гогочешь? — обиженно сверкнул глазами несчастный рыцарь. Пришлось пояснить ему про маму. И добавить еще кое-что: — Знаешь, вот кем-кем, а дамой сердца меня еще никто не обзывал! Вечером про этот случай рассказывали в скайпе Аку и Ларри. Те, конечно, не обошлись без подколок типа «вы что, в Лондон уехали медовый месяц праздновать?» На что бестактный Ланселот ответил, что завидовать нехорошо. После того, как вышли из скайпа и выключили ноутбук, Ланс ехидно поинтересовался: — Вот ты мне про маму пенял, а сам? В Лондоне! С любимым, я надеюсь, человеком! И все равно: «Давай Аку позвоним, давай Аку позвоним!» Это что? Узы крови? — Конечно, — схватился за подсказку Камунра. — Узы крови, братская любовь, вот это вот всё. И подумал: возможно, даже Лансу он пока не готов признаться в том, что ему на самом деле просто хотелось повыпендриваться. Да, детство. Да, заиграло. Но может быть, это просто оттого, что он сейчас так неприлично счастлив. Возможно, первый раз в жизни.