единственный выход

*flashback* Когда я шла туда, мне не было страшно или некомфортно, мне не было обидно, я не чувствовала никакого разочарования или нервоза. Единственное, что во мне теплилось – это желание измениться. -Ксения, вы же понимаете, что нерационально будет брать вас в проект? – странная женщина – кастинг-директор смотрит на меня, но в упор не видит, кто я. -Почему? – спустя паузу в несколько секунд спрашиваю я. Она шумно выдыхает и наконец фокусирует свой взгляд на мне. -Скажите честно, вас устраивает ваша жизнь? Вопрос не имеет отношения к кастингу, просто ответьте. – из ее голоса действительно пропадают рабочие нотки, которые были на протяжении всего нашего диалога. -Что вы имеете в виду? Я не понимаю, к чему этот вопрос. – у меня в голове нет мыслей. -Вот смотрите, вы – успешная женщина с хорошей работой и заработком. У вас есть свое дело и насколько я знаю, любимый человек. Вы не асоциальная личность, более того, вы даже как пацанка не выглядите. Я знаю сотню женщин со схожим стилем во внешнем виде, мы живем в XXI веке, поэтому ни один здоровый и адекватный человек не считает проблемой вашу короткую стрижку или отсутствие косметики. Зачем вам проект? - она на секунду замолкает и, улавливая мое промедление в ответе, продолжает: - Вы поймите, там будут девушки с судимостями, с проблемами с наркотиками, из ужасных семей, детских домов, девушки с девиантным поведением, которое вы сами, в силу своей работы, пресекаете в других и себе. – она наконец заканчивает свою мысль, ожидая моего ответа. -У меня тоже есть проблемы в общении с матерью, о проблемах с агрессией и поведением даже говорить не стоит. – на секунду я даю себе слабину, и мои слова кажутся уговариванием, но мозги вовремя становятся на место, а обреченная девушка во мне превращается в ту самую пафосную и самовлюбленную Ксению Милас, - Мне казалось, этот проект создавался для воспитания женского начала в девушках, которые в этом нуждаются, а не для аналога исправительной колонии. – договорив, я направляюсь к двери, уже точно зная, что мне не откажут. -Мы можем предложить вам альтернативный вариант, но он потребует не только вашего участия в проекте, - женщина-редактор останавливает меня у самого выхода, - нам нужно будет ваше содействие. – она вглядывается в меня и ждет ответа. -Я готова выслушать ваши условия. – моя интонация становится такой масляной и скользко-липкой, что я сама себе неприятна, но это мой крест, который я несу уже много лет. -Да, вы будете в проекте, но в некоторых моментах вам придется выполнять то, что скажут вам сценаристы, при том никто из девочек не будет введен в курс дела. Можно сказать, вы будете создавать атмосферу шоу среди участниц. Вам придется поступать так, что, возможно, многие будут считать вас врагом, вы готовы пойти на это? – в ее голос возвращается деловой тон, но говорит она нарочито медленнее, будто выжидая, что я откажусь. -Думаю да, мне вполне подходит такая позиция, - я делаю одно из самых противных выражений лица и возвращаюсь на стул рядом с ней. -Учтите, вы не будете знать ни решений педагогов, ни сценариев заданий, вы будете действовать вслепую, следуя нашим указаниям. Последствия будут самой настоящей лотереей для вас, вы это осознаете? – она слегка сбавляет тон. -Как часто мне будут поступать указания от сценаристов? – я спрашиваю это, прекрасно понимая, что могу погореть на этом еще сильнее. – Мне бы хотелось все равно оставаться собой большую часть времени. -Так это и будет. Указания мы будем посылать не часто, может быть всего одно на два-три выпуска, но выполнять его будет нужно неукоснительно, иначе вы будете исключены из проекта без вмешательств педагогов и по любой, удобной для сценаристов, причине. -Я поняла вас. Я согласна. – я протягиваю ей руку, чтобы закрепить это предложение. -Отлично. Мы свяжемся с вами сразу после окончания кастинга для первых указаний, там же подпишем соглашение на сотрудничество. Сейчас вам придется подождать несколько минут, пока нам принесут другую бумагу, которую вы обязаны будете подписать. – договорив, она звонит кому-то и просит принести договор о неразглашении. Мы закончили нашу встречу на доброй ноте, после чего мною было решено отметить эту «сделку» в компании самых близких людей. Я села в машину и направилась домой, где меня уже ждала Яна. * Вспомнив это, я сама не заметила, как начала разгоняться. Казалось бы, сейчас я точно так же еду домой поздним вечером к этому близкому человеку, но ощущения уже немного иные. Да и у нее, как мне кажется, тоже. Еще буквально год назад она бы мне весь телефон оборвала, чтобы просто знать каждую мелочь вокруг меня. Сейчас же мне пришло от нее лишь одно сообщение о том, что она ложится отдыхать, так как рано утром у нее уже намечена рабочая встреча. Настораживает ли меня это? Скорее нет. Задевает? Тоже нет. Успокаивает? Отчасти. В какой-то момент у меня начало двоиться в глазах, из-за чего мне пришлось съехать на обочину, чтобы восстановиться. Все-таки отсутствие сна накладывается на постоянную усталость от вождения. Тем более сейчас, когда в темноте ослепляют дорожные фонари. Я вышла из машины, и в первую же секунду ветер заставил меня задыхаться от его настойчивой свежести. Я прошлась по подмерзшей траве, которая отзывалась глухим похрустыванием под моими ногами. Если бы я не отказалась от курения год назад, я бы сейчас наверняка пропустила парочку сигарет по своим легким. Дома меня, как и ожидалось, не встречали в такой поздний час. Я молча прошла в кухню, чтобы закинуть в желудок хотя бы что-то. Гуччи все это время шныряла возле моих ног, возмущенно похрюкивая. Впрочем, она успокоилась ровно в тот момент, когда я села за стол. Удобно расположив свою морду у меня на ногах, она засопела. Я смотрела на нее и думала над тем, что провожу с ней катастрофически мало времени. Раньше я постоянно старалась выгулять ее сама, а сейчас наши короткие встречи происходят глубокой ночью, когда я приезжаю черт знает откуда. -Она скучает, - тоненький голосок послышался из темноты коридора. -Ты чего не спишь, малыш? – я подзываю ночную соседку к себе на небольшой диванчик и приобнимаю ее. -Не спится. Мама сегодня уснула очень рано, поэтому мне как-то не по себе одной. – Эвелина сильнее прижимается ко мне. –Ксюш, можно вопрос? -Конечно можно. -Вы с мамой больше не будете вместе? – она даже не смотрит в мою сторону, но я и без того слышу, что она вот-вот заплачет. -Боже мой, малыш, с чего ты взяла? Все в порядке. Просто сейчас у меня куча проблем, которые нельзя откладывать. Как только я со всем разберусь, все будет как раньше. – каждое слово гулким выстрелом отдается у меня в мозгу и животе. – Не думай об этом, - я перехожу на шепот, прижимаясь щекой к ее голове. Спустя некоторое время Эвелина встает и, улыбнувшись мне одной из самых искренних детских улыбок, уходит в комнату, оставляя меня раскатанным по асфальту пятном. Я, в свою очередь, хочу освежиться и смыть с себя весь сегодняшний день. Когда я вышла из ванной, на часах доходило 3 ночи. Хотела я того или нет, но мне нужно было идти в спальню к Яне, чтобы доспать оставшиеся 2-3 часа. Открыв дверь, моему взгляду предстала одна из самых милых картин – Эвелина спала на моем месте, закинув руки и ноги на Яну, которая нежно обнимала ее. Будь я не такой уставшей и эмоционально измотанной, я бы даже прослезилась, но меня хватает лишь на едва заметную улыбку. Мне ничего не остается, кроме как пойти спать в детскую, чему я до безумия рада.