Сердце взорвано; нет его

ㅤㅤ ㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤ ㅤㅤㅤㅤㅤㅤ       Гэвин пасть готов порвать зевком, он потянуться хочет, но не может. Как скованный на своей постели лежит. Спина затекла, где-то в голени начинает зудеть противное ощущение судороги. Ему бы встать, размяться, на ногах постоять, но он весь в путах рук и ног чужих.       Говорят, что просыпаться с кем-то невозможно приятно, что это и есть то самое счастье, от которого бражники в животе, попугаи в сердце и в голове одна патока. Что это всё - особенное единение душ, что в этом то и проявляется любовь и трепетная нежность.       Ему только фыркать от этого хочется, как большому псу от перца. Во-первых, рука, через грудь перекинутая, давит и душит. Во-вторых, он не уверен, где именно его ноги, потому что переплелись все в один непонятный клубок из кожи и заумного пластика. В-третьих, как можно просыпаться с тем, кто не спит вообще?       Хотя сейчас Ричард казался совершенно спящим, где-то глубоко внутри своего разума, с почти отключенным питанием, с потухшими системами, и только зрачки под веками бегали, почти как человеческие. Гэвин этого раньше никогда не замечал, интересно, он специально так или это в софт заложено? Риду даже кажется, что этот жестяной ублюдок ему на плечо слюни пустил, но он же не мог, правда.       Пальцы его сами по себе в волосы RK забираются, путаются у лба, там, где пряди особенно длинные. Он его гладит, волосы на пальцы на наматывает, пальцами за ухом касается, почти щекочет. Пока гудение в ноге не перерастает в настоящую судорогу, так что большой и указательный на ноге начинают расходиться в разные стороны. Нужно встать, поскорее встать. — Я не подписывался спать с дьявольскими силками, выпусти меня. Люмос!       Прикосновения над ним исчезают так же быстро, как и появляются. И вот он может сесть, потом встать, делая несколько шагов вдоль кровати, хромо и неуверенно, под чутким взглядом матрицы тёмных глаз.       И ходить так взад-вперёд вдруг кажется ему совершенно чуждым и каким-то холодным. И боль в ноге кажется уже совершенно незначительной для того, чтобы подниматься ради неё. И как-то дует из-за сквозняков от незакрытых вчера окон, и солнце светит прямо в глаза. А лучше бы лечь, накинуть на себя обратно руки и ноги, вместо одеяла, вновь уложить его к себе на плечо головой, и пусть хоть слюни пускает. Ведь он не будет, правда? — Принесу кофе, - вместо пожелания доброго утра, вместо стандартной ласки после побуждения, слов какой-то глупой жалости о боли в ноге, Ричард поднимается почти что, чтобы кофе принести.       Без просьб и намёков, просто потому что он знает, что кофе – лучший способ вернуть Гэвину возможность хоть худо-бедно соображать после ночи. Просто потому что он знает, что Рид так начинает каждое утро, будь RK с ним или нет. А ещё он знает, что тот не всегда пользуется кофемашиной и часто себя за это проклинает, проливая гущу и пену на плиту из турки, понимая, что ототрёт это только в следующем веке.       Просто потому что ему хочется приятно сделать, избежать нудного ворчания, да и те кружки в раковине, их там сотня, нужно разобраться. — Стой, — у Гэвина голос после сна сухой и колкий, едва держащийся на прежней вальяжной ноте, в нём много жизни и предательской искренности, с которой он Ричарда за руку обратно тянет, с каким-то диким, как укус пчелы и короткая эйфория первой сигареты, удовольствием осознавая, что он – грозная машина и страшная сила прогресса — поддаётся ему. Ложится в руки, как-то даже по-детски и почти сонно трётся головой о плечо, о грудь, целуя повыше солнечного сплетения.       Ему до обидного приятно от того, как руки вновь оплетают его тело, как губы касаются кожи, как ноги путаются в ногах, так что не понятно где чьё колено. Ему ужасно страшно осознавать, что просыпаться с кем-то может быть и правда приятно, что совершенно неважно, что этот кто-то совершенно не спит.       Важно только прикасаться пальцами, щекотать где-то за ухом, едва оттягивая мочку. Целовать в волосы, гудеть хриплым дыханием подступающего кашля, окна зря не закрыли. И просто быть рядом, глубоко наплевав на сотни кружек в раковине, на трель будильника где-то в другой комнате и на болезненный зуд в ноге, который, как и всё остальное, кажется непростительно мелким по сравнению с влажностью кожи под уголком его губ на своей груди. ㅤㅤ ㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤㅤ ㅤㅤㅤㅤㅤㅤ