Часть 12
4 апреля 2020 г. в 11:05
Операция по спасению двух самых важных мехов фракции была выполнена и перевыполнена, но результат заставлял оптику Нокаута нервно мерцать. Раньше он считал, что невероятное везение идиотов распространяется только на автоботов прошлой жизни. Только они могли, без особой цели катаясь по округе, случайно найти добывающую шахту, взорвать её, несмотря на охранный гарнизон, и вернуться без единой вмятины. В данный момент ситуация была... почти соответствующей.
Тандер и Варп принесли исцарапанного, побитого, но в целом, целого Мегатрона, не считая в хлам разбитых портов — правда, Нокаут видел и хуже. Исцарапанного, побитого, заискрённого на последней стадии — а вот это уже неожиданно, да, но тоже живого, хоть и находящегося в шоково-истерическом оффлайне Старскрима. И — шлак, так не бывает — оффлайнового, живого, поцарапанного и укатанного в блокираторы Прайма.
Право, он надеялся на такой результат — будто какая-то дурная вера поддерживала надежду — но всерьез на свой план не рассчитывал. Кто он был? Лишь медик, просто почти всю жизнь проведший на войне, рядом с тем, кто, еще не имея ни знаний, ни ресурсов, побеждал на одной интуиции, воле и вере в себя. Он помнил, как действовал Мегатрон, еще не сходивший с ума от тоски, гнева и юникроновой отравы — скорость и наглость были девизом каонского гладиатора. Много позже к ним добавились и военная мощь, и многие тысячи рядовых, и научные открытия Шоквейва… а вот удача покинула, перейдя к автоботам.
Что ж, можно было предположить, что при изменившихся обстоятельствах изменится и результат. Поэтому Нокаут, долго не думая, вкатил лидеру автоботов крепкий составчик собственного изготовления, срезал вооружение и механически заблокировал ти-ког и нейроствол, на всякий случай, велев уносить в камеру, а сам занялся ремонтом пострадавших.
Корпуса он починит легко — на фоне ожидаемых проблем их текущие повреждения были малостью. Но что делать с психикой, он пока не знал. Насчет Мегатрона, как оказалось, можно было не беспокоиться — это был не первый его плен и не первый опыт насилия, сорваться с шестеренок лидеру не грозило, ибо он, несмотря на различные жизненные обстоятельства, оказался не менее стойким, чем его иномирный двойник. Хоть и пассивным до изумления…
Но вот за Старскрима Нокаут волновался. Сикер колебался меж двух состояний: «я сам виноват» и «это не со мной», и за то время, которое медик потратил на поверхностный осмотр, не меньше трех десятков раз повторил, что заслужил то, что с ним случилось. Не то, чтоб Нокаут принял всерьез слова меха в истерике, но уж как-то слишком настойчиво и уверено это твердил пострадавший, как будто не обвинял себя, следуя причудливому психологическому выверту, а и в самом деле сделал нечто, давшее повод к такому поведению.
И, несмотря на сохранившееся с прошлой жизни предубеждение к мнемохирургам, Нокаут принял решение: ему нужна помощь специалиста. Однако, в первую очередь требовалось решить более… ощутимую проблему.
Чтобы разобраться, что конкретно сотворили со Старскримом и чего ожидать от результата творчества Элиты, сикера пришлось отправить в принудительный офлайн. Внятно отвечать на вопросы он все равно не мог, а унылый вид и убитый взгляд мешали работать — призрак бирюзового медика в искре рвался обнять и утешить, плакал, что другу нужна поддержка и помощь.
Нокаут соглашался — помощь нужна, только нужно определиться какая. И объятия — это хорошо, но совершенно непродуктивно.
Поначалу дело застопорилось: стандартные медицинские сканеры выдавали что-то невразумительное, путались в показаниях и никак не могли определить, что с искрой будущей беты. Значения двоились и смешивались. Как никогда приходилось жалеть, что старое оборудование Немезиса недоступно, а он не гений Шоквейв и даже не Рэтчет, чтобы на коленке, из шлака, болтов и дохлого скраплета собрать научно-медицинское открытие.
Но одно можно было сказать сразу — извлечь спарка нельзя. Новая искра, чем бы она ни была, образовала с искрой и корпусом сикера плотный симбиоз, и пока она не сформируется окончательно, самостоятельно отделившись, отделение чревато, самое меньшее, серьезным ослаблением. Если же не повезет — травмами вплоть до очень тяжелых, настолько, что отделения Старскрим может не пережить. Слишком плотно связана будущая бета с его искрой. И ей всё равно, что произошло и как она возникла — живое существо изо всех сил вцепилось в жизнь.
Вот только что это за существо? И почему настолько огромное?
В попытках разобраться, что же за тварь подсадили аэрокомандующему Нокаут уже начал отчаиваться, когда Тандеркракер, вместе с Варпом навещающий ведущего, подал дельную идею. Что, если не пытаться расшифровать мешанину кодов, используя сложнейшее диагностическое оборудование, а провести банальное сканирование коротковолнового диапазона, традиционно использующееся для обезвреживания бомб? Глядишь — военная разработка справится там, где спасовала медицина. А после, используя простое моделирование, можно будет выстроить форму содержимого сикерского живота. Так, по крайней мере, они смогут узнать, как выглядит будущий спарк…
И способ сработал. Миноискатель явил на экране наполненный густой плотной жидкостью бак протоформ… которых было три. Крошечные для такого объема, с явными зачатками крыльев, и каждая несомненно обладала собственной искрой — теперь понятно, что забивало сканеры. Строенное излучение, отягощавшее пусть мощную — но не уникально сильную искру…
Прояснив подробности, Нокаут от всей искры обругал сумасшедшую дилетантку.
Тройное искрение в корпусе утончённого воссианца, для которых и двое разом — немыслимо. Сикеры — это вам не шахтеры… в истории не было зафиксировано ни одного случая, когда б воссианец-носитель создал больше одного спарка разом. Легкие летучие корпуса для такого просто не предназначены. Выбирай, как говорится, что тебя угробит — плавильня или кислота, ибо, что пытаться отделить хоть одного, что оставить, как есть — риск примерно одинаковый. И медик откровенно не понимал, что делать, кроме, как настроить для соратника комплекс поддержки искры…
Оставалось радоваться, что беты хотя бы похожи на обычных мехов, а не на зародыши органических чудищ.
Мегатрон лежал на платформе, заложив руки за голову и слегка разведя ноги. Боли он не чувствовал благодаря медицинской присадке, был рад, что товарищи в спасательной операции никого не потеряли… но мрачное излучение струилось от него, как от трещины в стенке реактора.
Ему казалось, будто что-то изменилось не просто в его корпусе — но в нем самом.
Но дело было не в том, что его изнасиловали — не в первый раз. Легко было внушить себе мысль: порты, это не крылья, не руки и не голова, маловажная деталь, никак не влияющая на общее функционирование, и хорошо, что Оптимус уперся именно в коннект — почти привычное действо.
Но все же странно…
Возможно, это был какой-то сбой восприятия, но прежде Мегатрон совершенно не воспринимал автоботов, как врагов. Да, понимал, что они воюют, что они несут угрозу его мехам, что разрушают и коверкают все, что попадется к ним в лапы. Но лично ему рядовые автоботы казались… чем-то вроде стихии, которую надо просто переждать и перетерпеть. Или раненой турболисы, которая кусается от боли и страха, и которую нужно просто успокоить и не провоцировать. Он понимал, что такое восприятие ошибочно, что автоботы являются вполне разумными злобными тварями, самостоятельно выбравшими жестокость и войну. Но где-то внутри все равно сидела заноза жалости — и ему казалось, что вся война, это просто какое-то трагическое недоразумение.
До недавних событий.
И что изменилось? Что нового он узнал? Ведь все было предсказуемо — ну, кроме того, что Прайм захочет лично им заняться, так, должно быть проявил себя его переделанный корпус. И случившееся со Старскримом ужасно — искра по-прежнему вздрагивала, когда Мегатрон вспоминал залитый омывателем тонкий фейсплейт. Но он чувствовал — причина глубже и больше боли за друга и за себя.
Ворны войны спустя осознать, что за всем ужасом, за всей жестокостью, за всеми смертями стоит не просто слепая стихия, а вполне конкретная злобная воля… было бы забавно, если б не было так грустно.