***
POV Лиза Описать, насколько мне сейчас паршиво, не представлялось возможным. С каждым днём боль в моей душе по поводу Даши росла всё быстрее и быстрее. Я ощущала, как всё вокруг напоминало о дружбе со Старковой. Она была на фотографиях, в игрушках, которые когда-то мне дарила, в статуэтках на полке, в книгах, которые мы любили зачитывать до дыр, в фильмах, которые пересматривали по двести раз, в музыке, которую слушали вместе. Внутри у меня было очень пусто. И очень больно. Я очень часто стала жалеть о том, что позволила себе раскрыть свои чувства к Андрею. Я винила в Дашиной болезни себя. Казалось бы, банальный аппендицит, но и в его появлении я винила себя. Винила себя в их расставании. Винила только себя в наших ссорах. Фраза, когда-то сказанная Максом, о том, что всегда виноваты оба человека, мне никак не помогала расстаться с самокопанием и осознанием, что именно я являюсь корнем зла. Даше стало плохо по середине коридора. Я стала невольным свидетелем того, как Андрей в очередной раз пытался с ней поговорить, а моя бывшая подруга выдернула свою руку, развернулась и уже собиралась уходить, как вдруг скорчилась от боли и схватилась за живот. Андрей и подоспевший к ним Максим подхватили Дашу под локти и посадили на диванчик, стоявший в коридоре. К ним тут же подбежали Вика, Рома и Артём, уже набирающий номер скорой на телефоне. Я стояла неподалёку от них и безумно переживала за подругу. Я не могла к ней подойти то ли от испуга, то ли от того, что Даша не подпускала меня к себе ровно так же, как и Андрея. Скорая приехала быстро. Дашу увезли прямо из школы под присмотром Марии Владимировны. Я потихоньку, но мне казалось, что катастрофически быстро, впадала в апатию, всё чаще закрываясь от семьи в своей спальне, ожидая от Максима новостей, которые принесли ему Дашины родители. Я переживала за Дарью. Боялась, что в любой момент мне скажут что-то о состоянии Старковой, что окончательно добьёт меня. И мне придётся ползать на коленках перед ней, умоляя простить. Хотя и не мешало бы уже начать извиняться перед Дашей. Только благодаря благородному Морозову я могла узнать, что сейчас с Дашей. С её родителями связаться сама я не могла по понятной причине, а парень отозвался на мою просьбу, не смотря на то, что совсем недавно признался мне в своих чувствах, на которые я не могла ответить. Когда я узнала, а точнее совершенно случайно увидела, как Дашу без сознания увозили на скорой из школы, первые глаза, с которыми я встретилась своим ошарашенным взглядом, были глаза Максима. Он внимательно смотрел на меня, то ли чего-то опасаясь, то ли просто будучи на стрёме. Когда я осторожно, словно потеряв равновесие, облокотилась о стену в коридоре, он, немедля, подбежал ко мне, хватая под локоть левой руки. Я смотрела на него снизу вверх, желая, чтобы он сказал, что с Дашей всё будет хорошо. Но он молчал, испуганно смотря на меня — могу представить, как отрешённо я сейчас выглядела. Когда я поняла, что всё это происходило на самом деле, я промямлила: — Пожалуйста, я хочу знать всё, что с ней происходит. — Молила я. Макс выдохнул и кивнул, а затем, так же под руку, повёл меня в класс. Я смутно помню, как проходили тогда уроки, и кто тогда на них присутствовал. Не помнила я и Андрея, не помнила, с кем сидела. Но помнила только обеспокоенный взгляд Макса. И сейчас, лежа на своей кровати, я ждала сообщение от Максима, пытаясь восстановить тот день в своей памяти поминутно. Но это выходило у меня из рук вон плохо. Я только начала пытаться заново проигрывать тот день, как мой айфон завибрировал, и его экран загорелся. «Её перевели из реанимации в палату. Даша идёт на поправку.» Вот так, без лишних слов, Максим всё время присылал мне сообщения, боясь произнести в мою сторону лишнее слово. Если с Дашей всё было понятно: мы просто рассорились в хлам и не общались; то с Максом история приобретала всё новые и новые обороты. Я выдохнула, снова принимаясь копаться в себе и искать хоть маленький намек на то, что все пошло ко дну у меня с моими друзьями раньше приезда Андрея. Но я не могла найти на это повода. И ни приезд одноклассника, ни он сам снова не являлись виновником нашего разлада. Им являлась я.***
Прошла почти неделя с тех пор, как мне пришло сообщение от Макса о том, что Дашу перевели в общую палату. Теперь Старкову выписали из больницы вчера, оставив при этом на больничном ещё на неделю. Я ушла из школы, поправляя сумку на плече. Пальто грело тело, не смотря на холодный октябрьский ветер, гуляющий по улице. День был пасмурным и серым. Листья почти совсем опали и голые деревья совсем не радовали глаз. Я шла прямо за Максимом, не разговаривающим со мной уже два дня. С тех пор, как Даша пошла на поправку, Макс больше не писал мне и никак со мной не контактировал. Если честно, жить с мыслью, что твой лучший друг стал для тебя твой проблемой… Хотя не факт, что это он был моей проблемой, а не я — его. Но все же жить с этим стало нереально трудно. После признания Максима я немного выпала из реальности. Что-то внутри содрогнулось, когда до меня дошло, что Макс полюбил меня. Я не понимала, когда это началось у него. Но…но я будто получила облегчение, когда услышала его возмущённый и разозленный тон. Я боялась признать это, но, кажется, что я тоже ощущала что-то тёплое по отношению к Максу. И это далеко не дружеские чувства, как мне казалось. По крайней мере, я засыпала с мыслями о Максе, просыпалась с мыслями о нём. Постоянно переживала, если он опаздывал на уроки. И всегда ждала его. Уже который день он не приходил ко мне в гости. Уже который день я не могла собраться с силами, чтобы заговорить с ним. А когда всё-таки решалась на это, Максим, будто меня не замечая, пресекал все мои попытки простым уходом. Я стала замечать, как в последнее время только и делала, что винила себя. Я была виновата в том, что татуировка на моей пояснице ныла от того, что вторая ее часть была не рядом. И вот сейчас я увидела, как Макс вдруг остановился. Сама я тоже вдруг остолбенела, увидев причину, по которой Максим не продолжал движение. Около школьных ворот стоял Петр Алексеевич — папа Макса — он мило улыбался, от чего кулаки Максима сжались. Я и сама была не против дать хорошую пощечину мужчине. Парень подошёл ближе к отцу, спрашивая: — Что ты здесь делаешь? — Прошипел брюнет. — Максим, я знаю, ты злишься, но я, честно, пришёл извиниться перед мамой и тобой! Я же твой папа! Неужели ты меня не простишь? — Я сузила глаза, сама чуть ли не плюнув в лицо мужчине. Как же это было лицемерно! Меня буквально затрясло от того, что говорил дядя Петя. — Ты совсем спятил, папа? — Ядовито выделив слово «папа», произнёс Максим. Я с опасением наблюдала за другом. Он уже дергался в сторону своего нахального отца. — Максим, я хочу вернуться… — Улыбнулся Морозов-старший. Я услышала судорожный выдох Макса, а затем его последнее слово перед тем, как Максим бросился на Петра: — Вернуться?! — Максим стремительным шагом двинулся на своего отца, замахиваясь кулаком. Я не дала Максу ударить Морозова-старшего, встав между другом и его папой. — Макс, не надо, пожалуйста! — Я обняла парня, просящим взглядом смотря на него. — Ты, щенок, совсем умом тронулся?! — Воскликнул Петр. — Даже твоя подружка понимает, что поднимать руку на отца не следует! — Зло выплюнул он. — Да какой ты мне отец?! — Грубо ответил Максим. — Отец не бросает жену и ребёнка ради белобрысой идиотки-секретарши! — Я сдерживала Макса, всё ещё молящим взглядом смотря на него. — Не смей даже приближаться ко маме и мне, понятно? Я тебя своими же руками задушу! — Я ещё сильнее, насколько могла, упёрлась ногами в асфальт, сдерживая Морозова. — Сынок, кажется, ты забыл, что я тоже являюсь полноправным владельцем квартиры. Там и моя доля тоже. — Максим рычал. — Захочу — вернусь! — Я не выдержала и повернулась к отцу Морозова: — Прекратите! Вам мало того, что вы уже сделали с детством Макса? — Возмущенно заявила я. Я прекрасно знала, что Максим даже не смотрел на меня и вряд ли вообще обратил внимание на мой возглас. — Не смейте трогать их семью! Иначе вы знаете, кто мой отец и что он может сделать с вашим бизнесом, если начнет копаться во всех ваших махинациях! — Мой папа был полковником полиции. В своих кругах он действительно мог навести шумиху вокруг бизнеса Морозова-старшего, что послужило бы причиной для многочисленных проверок. Пётр хмыкнул и перевел взгляд на внезапно осмелевшую меня: — Да, сын, ты всегда умел выбирать себе друзей! — Криво усмехнулся Пётр Алексеевич, указав на меня пальцем, от чего Максим снова попытался рыпнуться с места, а я его снова сдержала. — Я не ухожу надолго… Маме привет! — Морозов сел в свою машину и уехал, просигналив нам на прощание. Как же я его ненавидела сейчас. Я повернулась к Максиму. На парне не было лица. — Макс… — Лиз, не надо. Спасибо за помощь, но мы сами как-нибудь. — Тихо ответил брюнет. Я вздохнула, когда он обошёл меня и хотел уже подойти к своей машине. — Макс, пожалуйста, не отталкивай мою помощь. — Максим даже не посмотрел на меня, а просто отрешённо кивнул, садясь в машину. Я готова была костьми лечь, но помочь Максу и тете Маше. Они не чужие нам люди. И мне, в особенности!***
Спустя полтора месяца… Зима вступала в свои права. А мне не было до этого никакого дела. Я вернулась домой со школы, абсолютно не имея настроения. Меня никак не волновали экзамены и зимние каникулы, которые были уже на носу. Из головы никак не выходили мысли о том, как помочь Морозову. Я не могла оставить это просто так. Хоть Макс и отвергал мою помощь и всячески старался меня избегать, но дать Петру всё уничтожить я не могла. Вика и Артём, старая добрая недопарочка, рассказали мне сегодня, что Пётр всё-таки заявился к Морозовым вчера вечером. Я ещё подумала утром, почему Максима не было на первых двух уроках. Когда Макс всё-таки явился в школу, на нём не было лица. Он почти ни с кем не разговаривал — перекинулся только парой фраз с Артёмом и Ромой. Когда я проходила мимо кухни, моя мама с горем пополам заставила меня пообедать вместе с ней и папой. Он как раз заехал домой за какими-то документами. Я ковырялась вилкой в макаронах, понимая, что вряд ли захочу в ближайшее время поесть. — Лиза, может ты уже перестанешь мучать бедную еду и скажешь нам, что случилось? — Задался вопросом папа, когда мама поставила на стол большую тарелку с овощным салатом и сама присела за обеденный стол. — Лиз, правда, что произошло? Опять что-то с Максом? — Мама зрила в корень. Я немного выдохнула, оставила вилку и сложила руки на столе, уставившись куда-то в стену. — Да… — Выдала я. — То есть нет. — Потом я снова исправилась и сказала: — Или да… — Я заметила, как папа вскинул бровями в вопросительном жесте. — Короче, его папа хочет вернуться жить к Максу и тёте Маше. — Что же тебя в таком случае расстроило? — Снова спрашивал папа, отложив и свою вилку, принимаясь внимательно слушать меня. — Это же хорошо, разве нет? — Пап, его совсем недавно застали Максим с мамой в их квартире с какой-то про… — Вспомнив, с кем разговариваю, я исправилась. — С какой-то девушкой. Они там не книжки читали. — Грустно хмыкнула я. — Я не знаю, как им помочь. Дядя Петя является одним из собственников квартиры. Он в легкую может вернуться туда без согласия тёти Маши. Она не выдержит этого. И ещё он угрожал Максиму, при мне. — Я снова уткнулась в тарелку. — Да, квартиру мы отобрать у него не сможем… — Задумчиво начал перечислять папа, поэтому я снова перевела на него взгляд, наполненный надеждой. — Да и вряд ли заставим встать на путь исправления. Морозов тот ще ловелас… — Верно подметил папа. Хорошо, что Максим не такой — тётя Маша воспитала его правильно! — Зато можем поставить под угрозу его не совсем легальный бизнес, которым он так дорожит. — Я знала, что папе придёт в голову эта идея. Как и мне месяцем ранее — я же дочь своего отца! Я широко улыбнулась. — Я переговорю с Петром, думаю, мы сможем найти на него управу! — Я вскочила со стула и кинулась обнимать папу. — Папочка, ты у меня лучший! — Я обняла папу за шею, ощущая как он погладил меня по голове и улыбнулся сам. — Только, как быть уверенным, что он не отомстит за это Максиму и тёте Маше? — Дочь, ты плохо знаешь своего отца и его связи. Вряд ли после нашего разговора Пётр вообще захочет вспоминать, что когда-то имел семью. — Он подмигнул мне и сказал: — Если я почти решил все твои проблемы, то садись и поешь уже! — Я снова улыбнулась, кивнула и села на своё место, взяв в руки вилку.***
Вчера я узнала от папы, что он таки поговорил с Петром. У моего отца состоялась беседа с Морозовым по телефону. Тот слёзно обещал больше никогда не трогать Морозовых и съехать с квартиры прямо в тот момент. Папа довольно в грубой, но понятной формулировке озвучил, что будет с бизнесом отца моего друга, если мужчина сунется обратно в квартиру. Надо сказать, что Мария Владимировна не появлялась в школе уже который день. Видимо, переезд к ней её же бывшего мужа окончательно добил её. Надеюсь, тётя Маша вынесет и это. Она сильная женщина. В меру суровая, в меру заботливая. Она никогда не кривила душой и терпеть не могла вранье и хамство. То, чего в её муже хватало сполна. Единственное, за что можно было поблагодарить Морозова-старшего, так это за Макса. В остальном, тот был отвратительным человеком. Что касается Макса, я и представить не могла, что он сейчас чувствует. Но мне бы очень хотелось оказаться сейчас с ним: сесть к нему на колени, притянуть за шею к себе и успокаивающе гладить по волосам, приговаривая, что все будет хорошо и что я рядом… Именно потому, что теперь семья Максима снова была в безопасности, я шла в школу с приподнятым настроением. Я даже не думала говорить Максу о том, что в какой-то мере имею отношение к «освобождению» их семьи от натиска Морозова-старшего. Во мне не играла гордость, и я не хотела этим хвалиться — просто мне было приятно, что у Максима, наконец, все наладилось. Все уроки с моего лица не сходила улыбка. Макс присутствовал в школе, да и Мария Владимировна тоже была на своем рабочем месте. И оба были в хорошем расположении духа. Макс поглядывал на меня иногда, а когда встречался со мной взглядом, тут же отводил глаза, будто ничего и не было. Это, конечно, позабавило меня и заставило поверить в нашу дружбу снова. Когда уроки закончились, я и Вика проводили взглядом всё ещё не разговаривающую со мной Дашу и тоже отправились домой. Рано или поздно я всё-таки решусь поговорить со Старковой. Пора бы уже убедить её, что расставание с Андреем всё-таки было бессмысленным. После того, как она вернулась из больницы, мне так и не удалось поговорить с ней. Даша ударилась в учебу, потому что считала, что за неделю, проведённую в больнице, пропустила слишком много. Шёл снег. Мы с Викой всегда любили зиму. — Надо обязательно сходить на каток этой зимой! Я слышала, что у нас открыли… — Тараторила мне Вика, восхищённая погодой, когда меня за руку кто-то схватил и развернул к себе. Конечно, это был Максим. Мы остановились, и я с удивлением уставилась на друга. — Ничего не хочешь мне сказать? — С ухмылкой спросил Максим. Кузнецова стояла позади меня. Я обернулась на неё, будто ища поддержки, потому что тон Макса мне не нравился совершенно. — А что ты хочешь услышать? — Я снова повернулась к Максиму. — Ну, например, что тебя никто не просил влезать в нашу семью. — Я повела бровями и указала взглядом на ладонь Максима, всё ещё сжимающего мою руку. — Простого «спасибо» было бы вполне достаточно… — Заявила я, когда парень всё-таки отпустил меня. — И я не влезала в твою семью! Я помогала твоей маме. — Ах, ну да… — Усмехнулся Морозов. — Спасибо! Хоть где-то твоя дружба пригодилась! — Слащаво произнёс Морозов. Я подняла глаза на друга. Мне казалось, что я сейчас сожгу парня взглядом. Было больно слышать от него такое. «Хоть где-то пригодилась!»… Да я всю жизнь считала своим лучшим другом только Морозова. Горы готова была за него свернуть. Я доверяла свои тайны Максиму, а он жаловался мне на своих девушек. Я дарила ему подарки от чистого сердца, а он всегда радовал меня спонтанными прогулками. Мы всегда друг другу отдавались сполна. Да, я не всегда была права, но и Макс не был ангелом. Но мы были друзьями! Как он смеет говорить такое?! — Пошёл ты! — Воскликнула я, немного сморщившись, и убежала со школьного двора. Я услышала только как Вика сказала Максиму: — Макс, ты совсем спятил?! — Кузнецова покачала головой, цокнула языком и продолжила: — Иди и извинись перед ней! Если бы не она и её папа, Марии Владимировне было бы плохо — подумай об этом хотя бы! Жаль, что она не научила тебя манерам… — Вика, не став слушать ответ одноклассника, тоже ушла.***
Я влетела в квартиру, пропуская мимо ушей предложение мамы пообедать, быстро снимая зимнее пальто. Я забежала в свою спальню и бросила сумку на кровать. Внутри все горело, как и ладонь правой руки, которая так и просилась одарить друга пощёчиной. Как он вообще мог такое сказать?! «Хоть где-то пригодилась твоя дружба»… Я четко ощущала, что ещё чуть-чуть и слёзы потекут по моим щекам. Мне снова было нестерпимо больно. Как же мне надоела вся эта история! Мои мысли прервал звонок в дверь. Я услышала, как мама прокричала, что откроет. Я выдохнула, проводя рукой по волосам. Через пару минут дверь в мою комнату открылась. Я услышала за своей спиной тяжелые шаги, на что закатила глаза: — Мам, я не буду обедать… — Я повернулась, чтобы сказать маме, что не голодна, но передо мной стояла не мама, а Макс. Он ухмылялся. — Зря ты не ешь! Скоро ветром сносить будет. — Съехидничал он. — Зачем ты пришёл? — Проигнорировала его вопрос я. — Еще раз сказать, что получаешь колоссальную выгоду от нашей «дружбы»? Я это уже слышала. — Скрестив руки на груди, язвила я. — Или думаешь, я буду ползать перед тобой на карачках, дабы отблагодарить за то, что был рядом, когда Даша попала в больницу?! Можешь не надеяться! Я в твою сторону не то, что помощь оказывать, смотреть больше не буду! — Я немного выдохнула, но всё с той же раздражительностью продолжила. — Слушай, ты вообще какое право имел приходить в мой дом?! — Я была зла… Нет, не так. Я просто готова была порвать Макса на маленькие кусочки и развеять над проливом Ла-Манш — чтобы ему было обидно, что я пролив увидела, а он — нет. Мы мечтали съездить туда вместе после одиннадцатого класса. Было бы безумно символично! Я подошла ближе к Максиму и всмотрелась в его смеющиеся глаза. — Что ты ржешь?! — Я — твой лучший друг. — Спокойно ответил он, когда я ещё больше приблизилась к нему. Он все ещё мило улыбался, что нереально меня бесило. — Бывший! — Выплюнула я. — Бывшими бывают только парни… — Закивал Максим. — А у нас с тобой был только один поцелуй. И то, поцелуем это вряд ли можно назвать! — Я замахнулась, чтобы одарить бывшего друга пощёчиной, но он с удивленным лицом перехватил мою ладонь. — Ты совсем сдурела? — Я не остановилась на одной руке и попыталась ударить парня теперь уже левой рукой. Но и это было угадано Максом — второй рукой он перехватил мою левую ладонь. Мы смотрели друг другу в глаза: Максим меня явно не узнавал, а я все ещё пыталась найти способ уничтожить Морозова прямо сейчас. Похоже, что это быстро надоело моему бывшему другу, потому что в следующую секунду, не без помощи Макса, я летела спиной на кровать. Готова поспорить, что в моих глазах ещё никогда не было столько паники, как сейчас. Макс пригвоздил мои ладони к кровати своими, а сам навис надо мной и продолжал прожигать взглядом. Я повертела головой, пытаясь вырваться, но у меня не получилось, и тогда я снова услышала этот насмешливый и до жути противный тон: — Не получается? — Я попыталась максимально приподнять голову, чтобы оказаться ближе к лицу Максима и сказала: — Пошёл ты! — С какой же злостью я выплюнула это… Наверное, я произнесла это намного злее, чем в прошлый раз. — Серьезно, как только ты меня отпустишь, можешь прощаться с жизнью! Я тебя у… — Договорить мне не дали тёплые губы Макса. Я в забвении прикрыла глаза и почему-то сразу ответила на поцелуй. Губы Максима были все такими же властными и притягательными, как тогда, когда я почувствовала их в первый раз. Я не сразу заметила, что мои руки больше ничто не сковывает. Как только я обратила на это внимание, тут же обвила шею парня, прижимая его ближе к себе. Я чувствовала его руки на своих шее, талии, а затем ощущала, как они медленно снова поднимаются вверх, опускаются вниз. — Девочка быстро учится… — Оторвался Максим от меня, проводя носом по моей щеке. Я приоткрыла глаза и отметила, что взгляд брюнета был таким же затуманенным, как и, я снова готова поспорить, у меня. Как и в первый раз, я не стала ждать, пока Морозов возьмёт инициативу в свои руки. Судя по его насмехающемуся взгляду, он и не собирался этого делать, потому я привстала на локтях, придвинулась к нему и прошептала в губы: — Мальчик, ты просто не знаешь, с кем дружил всю жизнь. — Я чмокнула его в губы напоследок и с силой отбросила парня на кровать справа от меня. Сама я встала, подошла к окну, сложила руки на груди и сказала: — Просто уйди сейчас. — Он улыбался, я была в этом уверена. Но Макс, ничего так и не сказав, удалился из комнаты. Я услышала только, что он попрощался с моей мамой и ушёл. Смотря в окно, я наблюдала, как крупные хлопья снега медленно оседали на землю, обрамляли ветки деревьев, появлялись сугробы. Сказка за окном привлекла мое внимание и заставила окунуться в воспоминания. Ровно год назад, в этой самой комнате, я и Максим наряжали ёлку к Новому году. Мы смеялись, кидались друг в друга дождиком, наряжались в мишуру и слушали новогоднюю музыку. Мне было тепло с Максом. Мы вешали ёлочные игрушки на ёлку, затем мишуру, а потом Максим включил яркую гирлянду в розетку и намотал её на ёлку, пока я надела шапочку Деда Мороза на голову и наблюдала за другом. Откопав среди ёлочных крашений шпаку снегурочки, я накинулась сзади на Макса и надела ее на него. После успешно выполненной мной «спецоперации» Максим щёлкнул меня по носу и улыбнулся. Я была бесконечно счастлива тогда. И как бы я хотела вернуться в то время. В тёплые объятия Макса. Я встряхнула головой, прикрыв глаза. И что теперь мне прикажете делать со своими появившимися внезапно чувствами, чтоб их.?