your last letter from the Lady

Он ничего не боялся. И всегда говорил об этом. — Я не боюсь, — гордо вздернул подбородок и поправил съехавшие очки. Отец презрительно улыбнулся, но выписывать чек отказался. Учеба в Париже? Забудь. Тогда он взял с собой лишь пиджак, дорожную сумку и одну купюру, которую незаметно всунула в карман мать. Он не боялся. И продемонстрировал блестящие результаты на вступительных экзаменах. А потом была она. Удивительная блондинка с невероятными глазами свежей листвы. Она застенчиво улыбнулась, когда была заявлена в число моделей для первого показа. С несвойственной ему походкой, не чувствуя под ногами земли, он молча подошёл к ней, развернул к себе спиной и трясущимися пальцами застегнул пуговицу на соблазнительной спине. И коснулся губами чужой шеи. Когда она сказала ему, что планирует уйти с работы, потому что в скором времени они будут не вдвоём, а втроём, он снова не боялся. Лишь с улыбкой обнял её и заявил, что мальчика будут звать Адриан. Он родился через шесть месяцев и был совсем на него не похож. Сыну исполнилось пять лет, когда дом наконец был отстроен. Он, конечно же, разделял радость семьи. Улыбнулся и попросил внести чемоданы в холл. Его первая за всю карьеру ассистентка оказалась милой особой, и он понял: они с Натали обязательно сработаются. Работы было много, новый сезон не за горами, и его коллекция обязана была пройти на Неделе Моды. Он на это рассчитывал, пока ночами сидел за тканями, а верная Натали в сотый раз объясняла зашедшей супруге дизайнера о его срочной занятости. Были только он, эскизы и Натали. Потому что был показ, и только от этого зависела его карьера. Он ничего не боялся. Он с убийственной вежливостью поклонился и, когда Одри Буржуа протянула руку, он дерзко стянул перчатку и коснулся губами тыльной стороны ладони. Она усмехнулась и на следующий день его имя оказалось на первой странице её журнала. Он не боялся. Это был успех. Он остерегался конфликтов, и это была редкость. Сын дальновидно гостил у семьи Буржуа, пока его мать ломала всю посуду в доме. Ей, видите ли, надоело отсутствие мужа, она устала. И когда он предложил отметить завершение новой коллекции небольшим отпуском, она согласилась. — Я хочу на Тибет, — и в глазах это: «Там, где никого кроме нас не окажется. Только мой». Когда она протягивала ему руки, он любил их целовать. Когда она протягивала ему сверток с новорожденным ребёнком, он чуть не заплакал. — Ты только посмотри, какая красота! А на ладонях две искусные броши, явно не новенькие, но невероятно изящные. Но что-то отталкивающее в них было, и он чувствовал, что нет, не надо. — Да возьми же! — и сама настойчиво вложила ему в руку фиолетовую, с большим камнем посередине и четырьмя лепестками, напоминающими крылья бабочки. А потом, когда из брошей вылетели два удивительных создания, она радостно потянулась к квами, и произнесла заветные слова трансформации. И облаченная в синий костюм смеялась, так легкомысленно, беззаботно и абсолютно безответственно. А отсчёт уже пошёл. Он же не последовал её примеру и как только оказался дома, бросил свой камень в сейф, скрытый за её картиной. Она же была весела и бледна, и только тогда что-то внутри него дрогнуло. … Когда её глаза закрылись и веки больше не дрогнули, он знал, как поступит. Опять, не чувствуя под ногами земли, поднялся к себе, игнорируя крики сына за той стороной двери. Лишь схватил брошь, свою брошь, врученную ей и потребовал от Нурру: — Расскажи мне всё, что знаешь. … Когда изнуренная Натали уснула на диване, он позволил себе устало откинутся на кресле. План потерпел неудачу, никаких Камней Кота и Божьей Коровки он не получил. Утром начались сюрпризы. — Я больше не чувствую энергии Ледибаг. — Почему? Ответ преподнесла Надья Шамак всему городу. Ледибаг покинула город, и ничего не известно о её возвращении. Он не боялся. Потому что знал, что раз он здесь, то девчонке деваться некуда, обязательно прибежит обратно, чтобы снова вступить с ним в схватку. Поэтому он впервые позволил себе оказаться вечером в столовой, сидя за накрытым столом. Но Адриан не пришёл, сказавшись больным. Он не придал этому значения и поднялся к себе. У него было много мыслей. А у Кота Нуара было много ненависти. — Я не знаю, где ты и что ещё в твоей дрянной голове. Но запомни, наступит тот день, когда вместо моего кольца и её сережек ты получишь свой Камень Чудес, который я запихну в твою глотку. Я выбью из тебя всю ту дурь и мерзость, чтобы ты наконец перестал отравлять своим ядом все окружающее. Это послание для тебя, Бражник. Я иду за тобой. И ты заплатишь за каждую боль, за каждую мелочь, которую причинил моей Ледибаг. Зелёные глаза, источающие ненависть и презрение, не могли лгать, и он это чувствовал. Его устрашающее лицо исчезло, когда репортёрша на той стороне экрана привлекла внимание на себя. Он верил словам этого парня с проклятьем на руках. А ведь когда-то он ничего не боялся.