Diamonds and Rust

Весна. По небу плывут длинные белые облака, то закрывая собой солнце, то вновь позволяя ему взглянуть на медленно расцветающую после холодов землю. Теперь день становится длиннее, теперь звёзды видны намного чётче, теперь солнце показывается на горизонте раньше и позже со всеми прощается, даже ветер обнимает теплее, а желание возвращаться домой после учёбы, наблюдая закат, намного явственнее. Снег в Японии выпадает редко, но постоянно дождливая и такая скучная погода ужасно надоедает, поэтому весне радуются все без исключения. Зимы в Токио бесснежные, холодные. Постоянно наблюдаешь хмурое небо; голые ветви деревьев сиротливо скребутся в окна, а неспокойный ветер продувает насквозь. Но если бы не было зимы, весна бы не казалась всем таким поразительным временем года — периодом, когда все начинают загибать пальцы, что-то загадывать на предстоящее лето и торопить события, которые очень не любят, когда их торопят. Никто не обращает внимание на то, как всё распускается от столь крепкого и бессознательного сна, вновь цветёт и заново вдыхает в себя жизнь. А ведь самое грандиозное событие весны — это цветение сакуры. В стране восходящего солнца цветение сакуры давно стало национальным праздником. В это время проводятся целые фестивальные недели, посвящённые исключительно наблюдению за цветением этого благородного дерева. Празднества стараются придерживаться все слои населения, и проводят его чаще всего в кругу семьи или на природе. В такие периоды рабочие часы сокращаются, а выходные дни увеличиваются. В школах и ВУЗах отменяют занятия, чтобы преподаватели могли отвести учащихся в ближайший парк — там ребята обычно что-то рисуют или бессмысленно носятся друг за другом по газонам, ловя руками случайно опавшие розовые лепестки. Громко трещит школьный звонок, и распахиваются широкие незастеклённые двери. Ученики, как муравьи в потревоженном муравейнике, расползаются по территории школы. Для старших это время большой перемены — время, когда можно побегать по спортплощадке или наесться от пуза в столовой. Сейчас они все собираются на заднем дворе, где распускается школьная сакура. Некоторые порой просиживают на скамейках свои ленивые задницы специально, прогуливая занятия, увиливая от дежурства или просто наблюдая, как другие одноклассники играют на поле в волейбол. К середине дня все ребята выглядят выжатыми, как лимон, и досиживать остальные занятия в них желания абсолютно никакого нет. Чего вовсе не скажешь о младших — те после полудня уже отстрелялись и вприпрыжку несутся домой. Чуя, сломя голову и неуклюже заплетаясь в собственных ногах, несётся по каменным ступенькам вниз. В его рюкзаке что-то агрессивно трясётся, видимо, он плохо закрыл пенал, и теперь всё это добро вылетело наружу. У Накахары сильно растрёпаны его короткие рыжие волосы, белая рубашка забавно выбилась из брюк — последним уроком явно была физкультура, но это совсем неважно — главное, что в голубых глазах сверкают искорки, а по лицу плывёт улыбка — самая глупая из всех глупых улыбок. Ведь сегодня он наконец-то увидит его! На последних ступеньках кучкуются четверо ребят — одноклассники Накахары. Они что-то довольно громко обсуждают и, кажется, ждут родителей, которые заберут их после занятий. Класс у них огромный, под тридцать с лишним человек. Бо́льшую часть у них занимают альфы, омег около трети, а оставшиеся — это невзрачные беты. Раньше такие большие классы старались делить на три группы: на альф, омег и бет, и преподавать уроки, соответственно, каждой группе отдельно. Но несколько лет назад эту тенденцию решили запретить. Многие школы, предусмотренные исключительно для альф и исключительно для омег, слили в общие, гимназии и лицеи. Потому что маленьким альфам и омегам лучше взаимодействовать друг с другом с детства, нежели выпускаться совершенно не зная, что из себя представляет тот или иной пол. — До завтра, Чуя-кун! — кричит ему Тачихара — тот ещё задира, с ним в драку лезть себе дороже. — Пока! — бросает в ответ Накахара, даже не обернувшись. Он бежит к невысокой декорированной изгороди, за которой только недавно начали цвести посаженные в прошлом году старшеклассниками клумбы, и к стоящей рядом девушке в традиционном розовом кимоно. Озаки Коё — двадцатитрёхлетняя бета, живущая вместе с маленьким рыжеволосым омегой уже почти девять лет и буквально заменившая ему одновременно и мать, и сестру. У неё такие же рыжие волосы, очень аккуратно убранные назад и подхваченные спицами — маленький Чуя не знал, как они называются, и величал их «палочками для волос», хотя Озаки неоднократно наказывала ему, как говорить правильно. Взгляд у девушки строгий, невозмутимый, хотя, если присмотреться, глаза у неё добрые, проницательные. Своих родителей Накахара не знал — те погибли в автокатастрофе, когда маленькому омеге было два года. Какое-то время он воспитывался мужем старшей сестры его матери — альфой Рюро Хироцу. Овдовел Хироцу рано, детей он не имел, а воспитывать крохотного и писклявого племянника ему тогда было только в радость. Избаловал альфа малыша недурно, поэтому постепенно воспитание рыжего пискуна перешло в хрупкие и аккуратные руки беты Озаки. Уже в то время она была чрезвычайно ответственной и внимательной до самых незначительных мелочей, впрочем, ничего не изменилось и сейчас. — Как прошёл первый день? — сначала Коё улыбается, обнимая воспитанника в ответ, а потом улыбка слишком быстро сходит с её губ, стоит ей увидеть каким растрёпанным выглядит Накахара. — Это что такое? Чуя отскакивает назад, придерживая рюкзак на обоих плечах за лямки, и виновато опускает голову: — Ну, я спешил… Просто… — И куда ты спешил? — бета осуждающе осматривает маленького омегу с ног до головы, а потом тянется к его белой рубашке, чтобы её заправить. — Я хочу встретиться с Дазаем! — нетерпеливо выкрикивает Чуя, снова отскакивая назад от таких порой чересчур заботливых рук. Коё, обречённо вздыхая, выпрямляется в полный рост. Последние полгода Чуя виделся с Дазаем очень редко. Тот практически не вылезал из больниц, его чудом не перевели на домашнее обучение. Мальчик не знал, почему юноша лежал в больнице, он и не особо горел желанием спрашивать, хотя от природы своей был жутко любопытным. Старшая сестра воспитывает из него не какого-то подзаборного хулигана, а примерного, добросовестного и привлекательного для других альф омегу. Вот только сам Накахара не стремится угождать сестрице по вышеперечисленным пунктам. Чуя, по натуре своей, скорее выберет «погулять вплоть до заката», нежели «посидеть да поделать уроки». Но из-за того, что обучение оплачивает дядя Хироцу, приходится стараться хотя бы ради него, занятия не пропускать и вести себя максимально трудолюбиво и послушно. Да и сам Чуя такой мальчик, что после умышленного прогула его в ближайшие пару часов точно съест совесть, и придётся во всём сознаваться. «Средняя школа портит людей» — твердят прилежные старшеклассники. Именно в этот жизненный период подростки определяются и находят себя — будешь ли ты королём вечеринки или же всю ночь прообнимаешься с учебником геометрии, лишь бы не завалить завтрашний тест. Ботанов, почему-то, никто не любит, хотя есть такие уникумы, которые умудряются совмещать тусовки с учёбой, не плавать по отметкам, сдавать всё вовремя и выходить сухим из воды, если мать спрашивает, почему от одежды несёт сигаретами — «ой, да друг у меня курить начал, ты не думай на меня плохо, я сигарету ни разу в рот не брал» и прочая несуразная лапша, которую приходится вешать родителям на уши. А ведь прокатывает, как ни крути. Таких увёртышей-ботаников немного, но их знает почти вся школа, включая даже младшие классы. Одним из таких «знаменитых» личностей был Осаму Дазай. Умный, обаятельный, любимчик учителей и самого директора, начитанный и изворотливый — всё про него. От этого альфы без ума половина школы; никто чувств не скрывает, наоборот, выставляют своё восхищение учеником выпускного класса напоказ. На него засматриваются даже беты, которые, к сожалению, альф мало интересуют. Вокруг него всегда собирается целая толпа старшеков. Глупые шутки и наигранный смех разносятся по округе на несколько метров. Сам Дазай редко с кем-то спорит и настаивает на своём, по большей части темноволосый альфа молчит, добродушно улыбается и дружелюбно пожимает руки своим знакомым в знак прощания. Накахара никогда не задумывался о том, какой Дазай на самом деле. Они и до того, как альфа лежал в больнице, мало общались. Юноша мог иногда помогать мальчику с уроками или забирать того после занятий по просьбе Озаки, не больше. Но Чуя бы очень хотел пообщаться с Осаму поближе. Альфа казался ему крайне приветливым и дружелюбным, он маленького омегу чем-то упорно цеплял. И не только потому, что был сам по себе к мальчику чертовски снисходителен и ласков. От него исходило что-то такое, что Накахара никак не мог объяснить даже самому себе. К Дазаю безудержно тянуло, у него давно сформировался его собственный уникальный запах и это только сильнее распаляло желание общаться с ним часами напролёт. Чуя смутно помнит запах Осаму, но в голове неустанно вертится что-то, что связано с гро́зами и дождём. С осенью, одним словом. А вот как пах маленький омега сам, он не знал. Рыжий неоднократно спрашивал это у Озаки, но та его только сердито одёргивала и строго твердила, что запах не появляется в таком раннем возрасте. Нужно было подождать ещё, наверное, пару лет. По слухам, Дазай был свободен. Говорили, что он никого не ищет и не стремится заводить отношения. За ним носилась вся параллель, истошно вереща и всплёскивая от наигранного восхищения руками, а альфа и ухом не вёл в их сторону, спокойно проходя дальше по коридору. О нём шептались, его обсуждали, по нему текли, как выражаются старшие омеги. «Что значит «текли»?» — хмурился тогда маленький Накахара, искренне происходящего не понимая. А весной почти вся школа только и делала, что болтала без умолку о высоком темноволосом альфе и о его глубоких карих глазах, в которых, по их словам, можно было утонуть. «Как это — утонуть?» — Накахара скрещивал лапки на груди, сидя на школьной скамейке, и обидчиво надувался, продолжая ничего не понимать. Чёрт побрал этих взрослых. Осаму со стороны Чуи не был идеальным, не был совершенным — таким, каким его все нарекают. Юноша для мальчика даже не был настолько влиятельным альфой, как другие, гаркающие на каждого прохожего. Одни горы мышц — вот это, Чуя думал, означает авторитетный альфа, который даже пикнуть никому в своём присутствии не даст. А Дазай был далеко не крепкого телосложения, по нему видно, что питается он строго «завтрак-обед-ужин», и похоже, что всё равно недоедает. Да и сам по себе юноша никогда никуда не лез, просто молча шёл мимо и не встревал, потому что на любые разборки учащихся ему плевать с высокой башни. Отчасти этой независимостью Осаму и задевал Чую. Многие старшие боязливо шептались, что Дазаю не нужно иметь эти горы мышц, чтобы затыкать людей, но мальчик этого не понимал. Злосчастной весной все трепались о чужой внешности, влюблённых и смотрящих на них глазах и запоминающихся только им одним чьих-то жестах. В разговорах старших мелькали обсуждения какого-то всеми превозносимого гона. Но рыжий омега об этом тоже абсолютно ничего не знал. А донимать расспросами сестрицу не решался — он и так бежал к ней почти по любому непонятному ему вопросу. Поэтому приходилось просто вслушиваться в омежьи сплетни и обрисовывать складывающуюся картину самому. Сейчас ещё такое время, когда многие омеги спешат выскочить замуж до окончания школы, желательно за тех, кто старше них самих, и главное, чтобы те были при деньгах и обязательно с хорошим статусом в обществе. Они вешаются почти на всех, кричат невесть чего про любовь по гроб жизни, а многие одурманенные альфы на эти уловки нелепо ведутся — на завтрашний день на тонких пальчиках красуются обручальные кольца. А всё из-за сложившихся издревле стереотипов: альфа — кормилец и защитник, омега — хранитель домашнего очага. На молодых омег, желающих делать карьеру, смотрят косо и осуждающе; им вбивают в головы то, что роды — это самая главная часть их жизни, что ни в коем случае нельзя портить девственный организм блокаторами и подавителями. Хотя, что странно, многие действительно на это ведутся — их запугивают до такой степени, что они правда бросают учёбу, вылетают замуж по залёту — практически от первого встречного, и говорят что бескрайне в состоявшемся браке счастливы. А ведь на дворе двадцать первый век, почему омеги до сих пор не могут быть вольны выбирать тот жизненный путь, по которому сами хотят идти? В некоторых странах всё ещё действует закон о том, что омега сначала зависит от отца или брата, а потом уже от новоиспечённого мужа. Омег передают из рук в руки, как игрушки или как рабов, не учитывая их вполне весомое мнение и инстинктивные потребности. Потому что, видите ли, альфа главнее, он сильнее и способнее, чем какой-то омежка, заявляющий на свои полноценные права. Ну, «сила есть — ума не надо», как говорит Озаки. Большинство альф на это, похоже, и опираются, беря омег насильно, не заботясь об их благополучии и комфорте, думая только о своих собственных извращённых желаниях. Сам Накахара ещё не знал, которому из вариантов ему придерживаться. С одной стороны, о детях и семье думать ему ещё рано, мальчик с головой тонет в компьютерных играх и буквально целыми днями залипает в зомбоящик, но с другой — ему реально хочется доучиться; нормально, без каких-либо мелочей, которые потом могут вылиться в огромные проблемы. Он хочет хорошо окончить колледж и найти вполне себе престижную работу, желательно там, где высокие посты занимают только омеги, а не работать всю жизнь каким-нибудь воспитателем детского садика или носиться запыханным официантом от столика до столика, постоянно поправляя задирающийся чёрно-белый фартук. Он хочет, чёрт возьми, смотреть на альф свысока, показать всем, что омега тоже может дать сдачи и ещё какой. Ему не нравится перспектива быть пойманным в подворотне каким-нибудь беспородным и отбитым на голову выродком. Его греют мысли о том, что после этой поимки из-за угла в этой самой подворотне выйдёт только он, целым и невредимым. Возвращает рыжего в реальность чей-то громкий смех вперемешку с хрюканьем. Далеко впереди, почти у самых центральных ворот, расположилась небольшая кучка старшеков. Среди них, естественно, любопытные голубые глазищи сразу замечают высокого темноволосого парня. Тот как-то отчуждённо стоит позади всех, опершись спиной о кирпичную стену, глядя куда-то вниз и запустив руки в карманы своих брюк. «Вот он!» Внутри у омеги всё затрепетало, стоило юноше поднять голову и посмотреть вперёд, на рыжего мальчика. Карие глаза блестят, а сам их обладатель, прищуриваясь и отрываясь от стены, медленно направляется к школьным ступеням. У альфы на левом плече болтается синий ранец, сам он слегка горбится, глядя себе под ноги, а походка какая-то у него чересчур скованная. Озаки, обернувшись в сторону ворот, прекрасно всё понимает. Она мимолётом гладит воспитанника по плечу и отходит куда-то к провожающей ребят школьной медсестре. Накахара недолго смотрит ей вслед, а потом поворачивается к подходящему Дазаю. У мальчика по-особенному загораются его большие глаза. Он очень долго ждал этой встречи. Почти все летние и зимние каникулы он провёл с приставкой в руках и неспокойными мыслями о Дазае. Того выписали из больницы совсем недавно, и теперь мальчик замечает на руках и шее старшеклассника медицинские бинты. Почему-то на ум приходят только какие-то ожоги, но к этой теме Накахара непременно вернётся чуть позже и обо всём Дазая расспросит. Но только потом. Сейчас его неизбежно заполняет радость, хочется прыгать на одном месте и беспрестанно просить обнимашек. От взрослых он однажды услышал выражение «щенячий восторг», и сейчас ему кажется, что он его почувствовал на собственной шкуре. Как раз, видимо, из-за этого омега сейчас переступает с ноги на ногу и нетерпеливо оттягивает лямки школьного рюкзака. Но тут, ни с того, ни с сего, к нему приходит осознание, как он выглядит: волосы растрёпаны и торчат чуть ли не в разные стороны, а белая рубашка некрасиво выбилась из брюк, и омега сразу как-то неловко опускает взгляд. Блин. А Озаки иногда оказывается права. Юноша не спеша останавливается в шаге от мальчика и тоже начинает нескладно мяться на одном месте. — Как, ну, первый день в… э-э… Чуя сразу соображает, о чём Осаму собирается спросить, и спешит ему на помощь. — Я перешёл в первый класс средней школы. День прошёл хорошо. Мне всё нравится, — тараторит рыжий омега, словно давно знал, что альфа будет спрашивать, и подготовился заранее. Дазай сначала недоумённо хлопает глазами, а потом начинает тянуть улыбку. — Вот и здорово, — он оглядывается по сторонам, а потом протягивает руку к рюкзаку мальчика. — Тебе тяжело, наверное, хочешь, понесу? — Не надо, — Накахара отступает чуть вбок и надувается шариком. — Сестрица сказала, что мне нужно тренироваться, чтобы стать сильным. Дазай улыбается ещё шире. — Но ты ведь омега, тебе не обязательно этим заниматься. — А мне хочется, — Чуя, гордо вздёргивая подбородок, обхватывает ладошками лямки рюкзака и проходит мимо юноши в сторону другого выхода с территории школы. — Я хочу вырасти и дать сдачи всем, кто меня сейчас задирает. — Омегам? — Дазай выгибает бровь и спешит нагнать шуструю рыжую мелочь. — Нет, альфам, — пожимает плечами Накахара. — А что? Разве это имеет значение? — мальчик забавно и по-детски хмурится, задирая голову к старшему. — Э-э, ну… Ну, я бы очень странно на это отреагировал. — Как бы ты отреагировал? — не отставал тот. — Ну… это неправильно. — То, что омега должен постоять за себя? — Так, давай сменим тему? — Хорошо, — слишком быстро соглашается рыжий, и темноволосый удовлетворённо выдыхает. Чуя после разговора мимолётом поднимает голову к Осаму, а потом вновь опускает её. Сегодня юноша какой-то слишком уставший. Хотя, если охватывать всё время их знакомства, альфа всегда был каким-то подавленным и отрешённым от окружающей среды. Маленький Накахара этого по большой части не понимал, потому что обычно старался искать что-то хорошее даже тогда, когда, по сути, ничего хорошего в сложившейся ситуации и быть не могло. Однажды он разбил любимую кружку Озаки, но не отчаялся, стащив у неё из кошелька пару сотен йен, сбегал в ближайший супермаркет и нашёл там очень похожую на разбившуюся. Бета, естественно, изначально всё просекла, но довольно долго делала вид, что всё в порядке. Маленького прохвоста Коё не ругала, всего-навсего миролюбиво поговорила с ним. А после этого разговора омега понял, что надо было не врать и воровать, а в открытую сообщить, что произошло. По сути, ситуация вышла нелепая, но у мальчика она всё равно отложилась надолго. Наверное, Дазай бы сказал, что Накахара просто ещё не вырос и не прочувствовал все прелести взрослой жизни, но, если так рассуждать, то и Дазай далеко не взрослый. Да, возможно, он самостоятельный и исполнительный. Но иногда казалось, что юноша слишком изолирован от общества. Слишком замкнут и потоплен сам в себе. Чуя никогда не слышал, чтобы темноволосый альфа ходил к кому-то на вечеринки или устраивал какие-нибудь масштабные гуляки со старшими где-нибудь в парке или кино. Из-за этого мальчику очень хочется хоть как-то этого хмурого и нелюдимого альфу расшевелить. Первое их знакомство произошло у школьных ступеней. Тоже стояла весна, местами ещё лежал грязный серый снег; время было после полудня — омега это отчётливо помнит. Озаки в ту минуту радушно попросила темноволосого юношу проводить своего рыжего воспитанника до общежития, а сама как-то быстро скрылась в толпе учащихся. Омега чётко запомнил эти хитро прищуренные карие глаза, смотрящие на него совсем не так, как смотрят на остальных. Дазай тогда присел перед ним на корточки, прикрыл веки и улыбнулся, очень доброжелательно протягивая ему свою руку для рукопожатия. Чуя поначалу надулся, подозрительно щурясь в ответ, и прижал кулачки к груди — со старшими он не общался, и для него начать разговор с кем-то из них было делом непосильным. Голубые глаза настороженно оглядывали альфу, словно пытаясь отыскать какой-то подвох в происходящем, но улыбка напротив была искренней, честной. И рыжий, заметно расслабляясь, протянул свою правую руку, вкладывая её в большую юношескую ладонь. Мальчик уже тогда сделал акцент на том, какие у этого альфы здоровые руки. Тогда ещё не обтянутые бинтами. В целом, за прошедший год Осаму, можно сказать, мало изменился. Взгляд у него немного но поменялся со светлого и чистого на хмурый и никому не доступный. Он будто ото всех отдалился и не желал идти ни к кому навстречу — не понятно, почему. У Накахары язык чешется что-нибудь у Дазая спросить, но он, поджав губы и лихорадочно размышляя о том, на какую тему можно поговорить, твёрдо вышагивает рядом. Ну, как рядом — едва поспевает за этой шпалой, у которого один простой шаг, как два омежьих. Рыжий уже порядком устал — ему приходится семенить за альфой в два раза быстрее, чтобы хотя бы не плестись где-то позади, словно его провинившийся младший брат. Общежитие, в котором они оба проживают, находится примерно в квартале ходьбы от их учебного заведения. Чуя живёт на четвёртом этаже вместе с Коё, а Дазай этажом выше. Альфа уже пятый год здесь один. Он такой же сирота, как и Накахара, его приёмный отец живёт в портовом городе Йокогама и в Токио редко заглядывает. Они молча поднимаются пешком на четвёртый этаж. Здесь длинный коридор и шесть двухкомнатных квартир, по три на каждой стороне. По углам стоят большие глиняные плошки с какими-то декоративными цветами, которые поливаются старушкой-соседкой раз в неделю, и в воздухе не стоит такой спёртый и затхлый запах, как на других этажах. — Хочешь пройти? — спрашивает юношу мальчик, останавливаясь у двери своей квартиры. Тот ему сказал, что сегодня занятия у выпускников закончились раньше, вот омега и решил попытать удачу. Дазай неловко чешет затылок, опуская голову. — Мне на завтра делать много. Я бы… — Ну ладно, — пожимает плечами рыжеволосый омега, перебивая альфу. — Тогда до встречи? «Ну, нет, так нет». Хотя Чуя, по глазам видно, всё равно расстроился. — До встречи.

***

Перерыв подходит к концу, а гул в классе никак не смолкает. — А тебе кто-нибудь нравится, Нукаса? — Мне нравится альфа из параллели. Он тако-ой милый. — А мне нравится Окада. — Окада!? Но он же старшеклассник! — И что? Вот увидишь, через пару лет мы поженимся! — Да у него омега есть, зачем ты ему сдался? — с нотками издёвки в голосе к разговору омег подключается Тачихара. По всему классу расходится смех, а спалившийся в своих любовных делах невысокий омежка, от стыда закрывая лапками лицо, вихрем вылетает из класса, чуть ли не сбивая с ног вошедшего преподавателя. Накахара, скромно сидя на задней парте у окна, допивает свой яблочный сок из пакетика, молча слушая чужие разговоры, но не пытаясь в них вникнуть. Он не часто совался в чьи-то споры, редко кого-то обсуждал или над кем-то насмехался — ему это не нужно. Его не привлекало влезать в проблемы посторонних и слушать абсурдные сплетни. Но даже если его вдруг спросят, кто ему нравится, скажет, что никто. Не будет же он говорить, что его привлекает сам Дазай Осаму из выпускного класса, засмеют так же, как других. Хотя, может, просто многозначительно улыбнутся, ведь Дазай нравится многим, и у всех сохнуть по этому альфе где-то в районе слова «нормально». Рядом сидящий Рюноскэ что-то ворчит в сторону кучки омежек в другом конце класса и вновь утыкается в затёртый учебник. Одноклассники его обзывают «книжным червём», потому что даже на переменах он не отрывается от учебников, и «симулянтом», потому что не посещает занятия физкультуры. У этого невзрачного мальчика чёрные волосы, правда, концы двух свисающих прядей белые, а глаза у него какие-то тусклые, почти серые, словно угольки, утратившие свой естественный оттенок. Этот альфа постоянно кашляет — он чем-то серьёзно болен, вот и не появляется в спортзале, а рыжий омега никак не решится спросить, чем именно, потому что боится обидеть или задеть. С Рюноскэ никто не общается, ровно так же, как и с Чуей, вот эти два несчастья и трутся вдвоём. К ним почти никто не подходит, до них не докапываются по поводу внешнего вида, как до остальных, да и, в принципе, до них всем есть дело только на тестах и контрольных — пристают со словами «списать дашь?». Акутагава был всегда очень тихим и несговорчивым. По большей части он молчал, изредка только кивал и угукал. С ним невозможно о чём-то говорить, кроме учёбы — вот из-за чего больше всего дулся рыжеволосый. Сам-то он был до жути болтливым, он пересмотрел кучу сериалов, переиграл десятки игр на своей приставке и перелопатил тонны комиксов, а поделиться, увы, этим не с кем. Та же Озаки навряд ли разделит его предпочтения, поэтому приходится зависать во всём этом в одиночку. Друзей Накахары можно сосчитать на пальцах — это, пожалуй, молчун Акутагава Рюноскэ и, возможно, задира Тачихара Мичизу, который всегда готов ввязаться в любую драку, и вдобавок к этому ещё и выйти из неё победителем. С Тачихарой Чуя общался не так часто, как с Акутагавой. Этот альфа тоже был таким же рыжим и таким же, чёрт возьми, неусидчивым, как и омега. Мичизу часто попадался с ним в одну команду на физкультуре или делился в столовой принесённым бенто — отец мальчика готовил очень вкусно, Тачихара бывало просил того наготовить побольше, чтобы дать попробовать надоедливым одноклассникам. Урок, в целом, прошёл неплохо. Новый семестр Накахаре как нельзя нравится — второй день учёбы, а он уже успел отхватить пару пятёрок и поощрение от классного руководителя. В этом учебном году омега хочет постараться и попасть в студсовет. Он смутно понимает, что, возможно, путь туда лежит через бессонные ночи и дни нервотрёпки с уроками, но он всё равно верит, что всё будет на «ура». Даже если придётся жертвовать собственными выходными. Да, ему несомненно хочется заниматься чем-то приятным в свободное от занятий время, но подвести родню он не может. В особенности Хироцу, который старается присмотреть мальчику хороший колледж — институт они не потянут по деньгам, здесь пролёт с самого начала. После занятий Накахара почему-то пропадает в мыслях о Дазае. Вчера альфа был очень уставшим, наверное, из-за нагрузки, и сегодня он мог вообще не прийти в школу. За пропуски, правда, отчитывают сурово, но омеге думается, что темноволосый юноша с этим точно без происшествий разберётся. Повезло ему — даже у самого директора на хорошем счету. А Накахаре вот неясно как заполучить внимание преподавателей. Ему всегда казалось, что его хвалят просто потому, что Озаки добросовестно посещает все родительские собрания, часто ходит сюда, чтобы просто узнать, как у мальчика обстоят дела с отметками, да и к наставлениям учителей по поводу воспитания она порядочно прислушивается. Накахара недавно узнал, что многим омегам из старшей школы делают поблажки и хвалят их только за то, что они, чёрт побери, омеги. Чуе вообще до жути не нравилось, что многие ориентируются только на то, кто ты, и каково твоё положение в обществе. Злило это его неимоверно. Из-за этого он даже начинал всерьёз задумываться почему его угораздило родиться омегой, а не каким-нибудь высоким и крепким альфой — сейчас бы всем своим досаждающим одноклассникам тумаков навесил и мозги бы явно безмозглым омежкам вправил, чтобы прекращали над своими же издеваться, глупые. Когда мальчик спустился по лестнице на первый этаж, он едва не проморгал объект своего внутреннего обожания, стоящий в пролёте и мило болтающий с кем-то из старшеклассников. От второго веяло чем-то чересчур приторным, рыжий сразу поморщил нос и понял, что темноволосый альфа разговаривает с каким-то омегой. Голубые глаза тотчас загораются недовольством, а ручки сильнее сжимаются на лямках рюкзака. Когда Чуя подходит ближе, Осаму с этим блондином прощается и разворачивается к подошедшему мальчику. Взгляд у того сразу меняется — заметно светлеет и теперь не кажется таким недобрым и отрешённым. Это так, словно юноша меняет одну маску на другую. — Эй, малыш, привет. Ты уже закончил? — Да, — как-то чересчур грубо бросает Накахара, испепеляюще глядя вслед уходящему омеге. Дазай, видимо, шустро вкуривает происходящее, и в шутку тянется потрепать мелкого по волосам. — Это парень моего знакомого, не переживай. Рыжего бросает в краснь после услышанного, и он отскакивает от протянутой к его голове руки: — Да мне всё равно, кто он там чей! «Ещё чего придумал!» — в сердцах кричит Чуя, потупив взгляд под ноги. Осаму неприкрыто смеётся, придерживая на левом плече свой синий ранец. — У меня, кстати, кое-что есть для тебя. Рыжий омега тут же перестаёт напрягаться и расслабленно выдыхает, пока альфа лезет в карман своих брюк. Он заинтересованно осматривает юношу, а через пару мгновений тот выуживает из кармана маленький и прозрачный пакетик с какой-то фигуркой. — Держи, — Дазай протягивает её мальчику и вновь выпрямляется в полный рост. Чуя увлечённо крутит в лапках подарок, а потом понимает, что это игрушка из магазинной коллекции Мстителей. В пакетике виднеется Железный Человек. — Спасибо, — бубнит себе под нос Накахара, разрывая упаковку, чтобы достать Старка. Он бы, на самом деле, хотел Кэпа, но у него на полке уже стоят Человек-Паук и Халк и, если собирать всех, то, в принципе, всё не так плохо. — Да не за что, малыш. Проводить тебя? Омега секундно мнётся, вспоминая, что ему на завтра учить и много ли можно занять времени «гостями», но всё равно энергично кивает в ответ. По дороге в общежитие у Накахары из головы не вылезает дазаевский подарок, который он крутит между пальцев в своём правом кармане. Мальчику жутко нравятся комиксы, и старшеклассник это прекрасно знает. Альфа даже в прошлом году подарил ему какой-то из пилотных выпусков, вот только чтобы общаться на тему этой вселенной — не общался. Чуя бы очень хотел сходить на вышедший фильм от Marvel вместе с Осаму, но он понимает, что тот явно захочет пойти со своими сверстниками. А Накахаре идти не с кем, навряд ли Акутагава шарится в этом, он больше походит на законченного заучку, чем на фандомного задрота. А Тачихара… Тачихара, наверное, уснёт, когда ещё трейлеры будут показывать. Их с сестрой мило обустроенная квартирка Накахаре очень нравится. Она небольшая и уютная; Озаки ненавидит беспорядок, поэтому в комнатах всегда чисто и свежо, а вот Чуя как раз-таки наоборот — омега без конца разбрасывает испорченные тетрадные листы, забывает выкинуть огрызки съеденных яблок или многочисленные упаковки от мятных жвачек, и всё это добро обычно разбросано по всей комнате или запихнуто по полкам или углам — там, где докучная старшая сестра не сможет ничего из этой гадости найти и наругать за неё. Прихожая у них маленькая, хотя это скорее просто хорошо оборудованный под неё коридор. Коридор этот длинный, на одной стороне располагаются все две комнаты и кухня, а на другой стоят тумбочка с вешалкой и пара шкафов с осенней-зимней одеждой. Коридор заканчивается туалетом с ванной и незастеклённым балконом сбоку от них. На таких балконах хорошо курить — это Накахара слышал от дяди Хироцу. Но также омега слышал, что Коё за сигареты, если не дай бог узнает, все руки ему поотрывает. Поэтому мальчик был нем, как рыба, и пока не хотел даже пробовать, хотя иногда мог хорошенько так надышаться сигаретного дыма с лестничной клетки — их старый сосед выкуривает по несколько пачек в день, как говорил Дазай. Чуя знает, что альфа не курит, хотя один раз видел его из окна своего класса в компании каких-то старшеклассников. И они курили. Все, без исключения. Комната у омеги прямоугольная. По правую руку стоят невысокий шкаф и длинный рабочий стол, с компьютером, наваленными на этот стол учебниками, тетрадками и какими-то игрушками из Макдональдса; кажется, кто-то из серии Покемонов. По левую руку находятся старенький комод, привезённый с прошлой квартиры дяди, и добротный, мягкий, тёмно-синий диван, который в прошлом месяце омега сам выпросил у Озаки в мебельном магазине. Ну, не мог он спать на жёстком и маленьком детском диванчике, купленном лет пять назад, на нём у мальчика даже ноги в грядушку упирались. Ему ведь уже скоро тринадцать, какие детские диванчики? Это дискриминация подрастающего поколения! Рост омеги, к слову, медленно, но верно перешагивает через отметку в метр сорок два, правда, в своём классе он относится к группе «низкоросликов», из-за чего неимоверно часто загоняется и подолгу дуется сам на себя. Иногда даже переживает, что вообще перестанет расти. Рыжий аккуратно ставит подаренного ему Старка на полку рядом с фигурками из той же коллекции, а потом усаживается на своё большое, кожаное и чёрное компьютерное кресло. Он, сидя на нём, не достаёт до пола, поэтому плюхается раздвинув ноги и поставив между ними руки для удобства. И каким-то чудом разговор заходит за вселенные комиксов. Раньше мальчик очень часто их путал и пихал всяких Супермэнов и Бэтмэнов в Marvel, хотя, на самом деле, это персонажи из комиксов DC. Омеге понадобилось огромное время, чтобы это запомнить и перестать получать нагоняй от сверстников, с которыми рыжий пытался хоть как-то завести разговор и, возможно, подружиться. — Я хочу посмотреть Дэдпула, — внезапно выдаёт Накахара, по-прежнему восседая на стуле, и, наклонившись чуть вперед, наблюдает, как Дазай на диване перед ним что-то сосредоточенно печатает в телефоне. Сначала альфа не обращает на сказанное омегой ни малейшего внимания, но через пару мгновений медленно отрывается от мобильника и поднимает голову к мальчику. — Тебе ещё рано. Дазай нервно улыбается, сомнительно оглядывая Накахару, когда как тот выпрямляет спину и скрещивает ручки на груди. После этого действа мальчик непростительно фыркает, отводя обиженный взгляд в сторону. — Тогда Отряд Самоубийц. Осаму, только вернувшись к своей занимательный переписке, с какой-то жестокостью отбрасывает телефон на диван и закрывает ладонью лицо, хотя слабая улыбка на нём всё равно прослеживается. — Только не DC, малыш, умоляю. — Хирага-кун сказал, что после Отряда Самоубийц DC упали хуже некуда. — Да, их уже ничего с колен не поднимет, — с насмешкой произносит Дазай, откидываясь на спинку дивана. Чуя заливисто смеётся, прикрывая ладошками рот. Теперь ему ещё сильнее захотелось узнать, почему все так ненавидят DC. Он любит эти две вселенные одинаково и, пускай экранизированных фильмов от Marvel намного больше, он не перестанет восхищаться, например, Бэтменом так же, как Капитаном Америкой. Внезапно у альфы звонит телефон, и омега невольно вздрагивает. — Я сейчас, погоди минуту, — Дазай мимолётно улыбается и, сняв трубку, шустро выходит в коридор. — Да, Мори-сан? Накахара незаметно бежит за ним, но прячется у самого входа в комнату, за стенкой, бесстыдно подслушивая чужой разговор. — Чего? И когда мне сдавать? — судя по голосу, альфа ушёл разговаривать чуть ли не в саму кухню. — Почему так рано? Я же не успею подготовиться. Чуя сжимает ручки в кулаки и начинает лихорадочно обдумывать, о чём же может разговаривать Осаму и самое главное — с кем. Скорее всего, звонит его дядя из Йокогамы и, похоже, это по поводу будущих экзаменов, с помощью баллов которых тот сможет поступить в университет для своего дальнейшего обучения. Хотя Дазай пару раз заикался, что хотел бы сразу пойти работать, нежели продолжать учиться в каком-нибудь ВУЗе. Даже говорил, что его дядя может её, работу, предоставить, но юноша, почему-то, идти именно туда, куда тот предлагал, не хотел от слова «совсем». — А почему ты не рассматриваешь Токио, как вариант? Неужели? Ты из-за своей организации так трясёшься? Я даже не сомневался. Омега хмурит бровки и кусает поднесённые ко рту кулачки. То есть как… не рассматривает Токио? — Позвони вечером. Давай. По возвращению Дазая в комнату, Накахара уже во всю кружится на компьютерном стуле. — Кто это был? — невинно спрашивает он, болтая ножками. — Да так. Дядя звонил по поводу поступления, — устало выдыхает Дазай, плюхаясь обратно на диван и отбрасывая от себя злополучный мобильник. — Ты не будешь учиться в Токио, да? — Чуя останавливает полёт стула ногой, поворачиваясь его спинкой к Дазаю, и непроизвольно закусывает губу. — Я услышал немного. — Да, скорее всего не буду, — без задней мысли отвечает ему Осаму, а потом поднимается и шагает к Чуе. — Не переживай. Я обещаю писать тебе, когда уеду. Да и после экзаменов, я думаю, мы ещё обязательно встретимся, — и взъерошивает мальчику его рыжие волосы. Накахара тут же вскидывает к нему голову и улыбается — радостно и искренне, так, что Дазай не может сдерживать улыбку в ответ. Вот только карие глаза напротив ничего не выражают. Они прозрачные и безжизненно пустые, словно запылённое оконное стекло. Но мальчик этого не подмечает. Хотя скорее всего просто не понимает этот красноречивый, но притворный взгляд, расценивая его наравне с примитивной юношеской улыбкой — если улыбается, значит всё хорошо и беспокоиться не о чем. Поэтому нахлынувшая грусть у Накахары уходит так же внезапно, как и появляется. Да и чего тогда переживать, если Осаму обещает, что они точно потом встретятся? Тем более, у них после этого семестра здоровские летние каникулы, — рыжий омега точно упросит альфу куда-нибудь сходить: в любой парк или кино, покататься на метро или посидеть сиднем дома, читая кто какие любимые комиксные выпуски. Да и в целом, если подумать, у них также куча времени и до зимних экзаменов. Ещё и дни рождения у обоих впереди. Сказка. Накахара мысленно кивает сам себе, уже яростно продумывая, как будет висеть на руке Дазая в парке и тянуть его то к киоскам со сладостями, то в какую-нибудь комнату страха. А ещё он обязательно затянет темноволосого юношу в кино. Ну, или хотя бы упросит его посмотреть фильм дома на их шикарной и широкой плазме, — осталось только сестрицу куда-нибудь спровадить на всю ночь. А Озаки — это беда. Интересно, а Дазаю понравится приставка? Играл ли он до этого? Нужно определённо узнать. До ужаса довольный таким расположением дел, Чуя тянет ручки вверх, чтобы обнять удивлённого Осаму за шею, и, когда юноша обнимает его в ответ, мальчик хитро прикрывает веки, размышляя о том, что вообще-то, всегда хотел попробовать сладкую вату и покататься на Центральном колесе обозрения.