не соулмейты

Когда кто-то поднимает тему соулмейтов, Максим хмурится недовольно. Шепчет что-то вроде: «чушь какая, бредни» – и пепел с тлеющей сигареты стряхивает. Потому что всегда курить хочется при упоминании слова обычного, которое одновременно значимое слишком. Когда Кристина слышит о родственных душах, то улыбается мечтательно, но, вместе с тем, и грустно очень. Она в детстве много сказок про это читала: про любовь крепкую, до смерти самой, не поверите; про чувство целостности абсолютной с тем самым; про бабочек в животе и метку, которая показывает, что вот этот человек – он мой. Но в идеале, сказки – всё те же выдумки, несмотря на частые совпадения с действительностью. Соулмейты существуют, но мало кто находит того самого, ведь никто не обещал, что твой избранный в одно время с тобой родится и через дорожку от тебя жить будет. А у Кристины и Макса правило негласное: не мусолить тему надоедливую, не вспоминать о ней вообще – потому что эти двое не соулмейты друг другу. Да и всё равно им на это. Они другую связь чувствуют, она посильнее, чем «божественная», ведь молчать друг с другом приятно, а такое редко бывает. — Может, мне волосы подстричь? — вынимая щётку изо рта, бубнит девушка. Разглядывает волосы длинные и прикидывает, как бы на ней каре смотрелось. — Плагиатишь мой образ? — сзади подходит. Руки вокруг талии обвивает и подбородок к ней на плечо кладёт, наваливаясь несильно. Они вместе живут уже 4 месяца, но Анисимов до сих пор в чувстве нежности, при виде малышки заспанной, утопает. Об щёку её трётся и глаза от удовольствия прикрывает. — Я против, мне слишком нравится наматывать твои волосы на кулак и... И блондин получает локтем в бок, затем, посмеиваясь, сгибается и опирается на тумбу. — Ты неисправим, — Кристина улыбается криво и разворачивается, спину выравнивая максимально, знает, что вид на её пятую точку открывается виртуозный, ну так этого и хотела же, медленно выходит из комнаты. Думает, что всё таки с волосами ничего делать не будет, и это вообще не из-за его слов. Затем, как истинная хозяйка, готовит завтрак и невольно отвлекается, когда блондин через минут десять из душа в одном полотенце выходит. Прикусывает щёку изнутри и отворачивается от него, не хочет на провокацию ответную вестись, а на лице так и расцветает улыбка довольная оттого, что он весь и полностью ей принадлежит. А она ему. Тянется за помидорами, невозмутимо мелодию навязчивую под нос напевая, а Макс становится сзади неё, на барный столик опираясь и тело её изучая, будто в первый раз увидел. — Что на завтрак? Опять трава твоя? — бурчит по-детски. — Не трава, а здоровая еда. Очень вкусно и полезно, между прочим, — обиженно тянет Кошелева. — Здоровый утренний секс – вот, что полезно, Крис, — Анисимов сзади подходит, тарелку с содержимым ненавистным отодвигает и разворачивает девчонку к себе. — А это фигня. Подхватывает за бедра и на столешницу садит, удобно между ног располагаясь. — Без моего «здорового салата», Анисимов, ты забудешь, что такое «здоровый утренний секс», — улыбается ему в губы и пальцем указательным в грудь широкую тыкает. Понимает, что блефует неудачно и неубедительно, но упорно в глаза ему смотрит, пытается увереннее держаться. А он смеётся только: — Кошелева, серьёзно? — щурится. — Как-то неуверенно. Его рука скользит по ноге вверх и под майку залезает, спину обнаженную гладит. Медленно, растягивая удовольствие, знает точно, что ей нравится: по выдоху рваному, взгляду расфокусированному – убеждается в который раз. Кристина из последних сил держится, а он продолжает, соблазняет и расслабляет. Она для него – раскрытая книга, выученная наизусть, которую хочется перечитывать бесконечно, зная, что точно не надоест. Размышляет пару секунд о том, что за хуйня творится в этом мире, раз эта малышка не его соулмейт, где вообще, блять, смысл? Но плюёт на всё и целует её, волосы через пальцы свои пропуская. Кристина Кошелева ему идеально подходит, похуй на всеобщее мнение (а на божественное-судьбоносное и подавно). И они в очередной раз растворяются в объятиях друг друга, вместо того, чтобы позавтракать, как люди нормальные. Ведь, если посчитать количество обычных приёмов пищи и секса, происходящих на кухне, то пользовались комнатой по назначению они, как минимум, в два раза меньше. Хотя, что у них вообще было обычно (читать: как у людей)? Познакомились на дне рождения друга, когда Кристина в комнате переодевалась и в кофте подруги запуталась совсем Назима любит нестандартные вещи: голову не туда просунула и застряла вот так вот по-дурацки, на одном месте крутясь и беспомощно руками размахивая – а он комнату перепутал и зашёл удачно, девушку в лифчике с непонятным куском одежды на голове заставая. Еле сдержался, чтобы на телефон не заснять, но от смеха удержаться не удалось и вот парень уже хихикает вовсю, а Кошелева, посторонние звуки услышав, чуть ли не молить о помощи хочет, пусть и стыдно до ужаса. Он, естественно, как истинный джентльмен, помогает предмет одежды непонятный снять, а девчонка краснеет и глаза отводит «спасибо» говоря. Потом Макс контакты её у Сёреги выпытывает, и через неделю они уже как друзья лучшие, вспоминают день знакомства и смеются весело, совершенно случайно проводят друг с другом всё больше и больше времени. Через месяц забивают на счастливые вообще ненавязчивые рассказы Назимы и Серёжи о невероятной связи соулмейтов, коей не возникает почему-то у этих двоих, и отдаются чувствам своим с головой. Друзьям рассказать решаются только через ещё один месяц, и Серёжа хмурится сначала, а потом поздравляет неуверенно; Назима реагирует намного хуже, и дело ведь не в том, что она идеалистка принципиальная, просто знает, что если влюбятся слишком сильно друг в друга, а потом кто-то из парочки нестандартной соулмейта найдёт, то плохо будет. Очень-очень плохо. Но кто же её слушает? Сейчас всё относительно хорошо, слишком хорошо для них, что очень странно, и даже друзья, с присущей им категоричностью, приутихли. Лишь иногда, когда Назима и Кристина наедине остаются, она восторженно о связи своей с Серёжей рассказывает. О том, как мир сразу другим становится, как чувства обостряются, и что её жизнь можно смело на «до» и «после» разделить. Кошелева на рассказы подруги улыбается по-доброму, рада за неё, но устала уже от попыток «к здравому смыслу» её подтолкнуть. Понимает, что шатенка хочет как лучше, да и Анисимова любит всем сердцем, радуется за них искренне, когда про соулмейтов на миг забывает, но миг этот длится невыносимо мало и случается невероятно редко, а силы у Кристины не безграничные. Поэтому она каждый вечер прижимается устало к Максу, сидит так минут пятнадцать, силы в нём черпает, а он понимает всё и по голове гладит нежно, вдыхая запах любимый медленно – тоже устал. Он понимает, что её это дерьмо с соулмейтами выматывает, сам выть иногда хочет от несправедливости вселенской. Засосы по-собственнически на шее оставляет, рядом с надоедливой буквой «В», что белоснежную кожу девочки его портит. А она смотрит на алую букву «Е» и смешок нездоровый вырывается: будто они все игрушки, которые в комплекте идут, а эти буквы – штрихкод, чтобы найти можно было вторую игрушку для полного комплекта, чтобы не забывали об отсутствии права выбора. И вечера такие становятся постоянными в четверг и воскресенье, в одно и то же время, предварительно не договариваясь, и вообще эту тему не поднимая. Просто сидят, наслаждаясь присутствием друг друга и думают: что же делать-то теперь?

Ни на секунду любить не перестают, ни на секунду в свой выбор верить не прекращают.

Но вечно судьбу избегать ни у кого не удавалось. Она в первую очередь настигает тех, кто сопротивляться ей пытается. Может, именно поэтому люди, которые страстно желают найти своего соулмейта – умирают в одиночестве? Кристина и Макс впервые за две недели вырываются вместе в кино. Кошелева давно мечтала посмотреть романтический фильм вместе, а блондин, который, конечно же, ничего такого не любит, покорно согласился сходить с ней и даже досмотреть до конца она будет строго следить. Девочка, первым делом, идёт к кассе с попкорном, и Анисимов даже не удивляется, потому что она всегда так делает: билеты покупает в последнюю очередь, а если оказывается, что их уже нет – пожимает плечами и с едой к выходу идёт, не желая ждать или смотреть другой фильм. Максим подходит к ней запоздало и сразу самую большую порцию попкорна покупает с карамелью, потом колу среднюю – одну на двоих, ведь она много не выпьет, но и маленький стаканчик не возьмёт. Ждут свой заказ, о ерунде разговаривают, и, когда уже попкорн в руках у Макса, а Кристина колу хватает – в блондина сзади кто-то врезается и всё содержимое стаканчика на пол падает. Спереди кассир матерится приглушенно, а сзади извинения непрекращающиеся слышатся от виновника сея торжества, и Анисимов мгновенно присаживается, любимое теперь уже нет лакомство Кристины в стаканчик собирая, чтобы выкинуть быстрее и спиной чувствует, что тот, из-за кого вся эта фигня случилась, тоже попкорн убирать начинает, но не считает нужным благодарить или даже оборачиваться. Увлеченный уборкой, матерится про себя, думая, что Кошелева точно расстроилась и их поход в кино накрылся медным тазом, не замечает, как собственная рука с чьей-то тёплой соприкасается и чувствует что-то неземное, приятное очень. Ощущения настолько насыщенные, что он замирает и за руку девушку перед собой хватает, будто не в себе, в глаза ей смотрит внимательно. Только слепой или до невозможности тупой не понял бы, что вот оно – воссоединение двух соулмейтов и Кристина рада бы под одну из категорий этих попасть, да только всё у неё в порядке к сожалению?. Она, блять, как будто на свою мелодраму в режим реальной жизни попала, вот – посмотри, потрогай, почувствуй в полную меру. Кошелева не готова была к этому. Кошелева не знает, что делать. Она в панике надеется, что это кошмар и щипает себя, убеждаясь, что это, блять, суровая реальность, поэтому убегает оттуда тихо и быстро. Так быстро Кошелева никогда в своей жизни не бегала. Набирает Назиме по дороге, и та, историю из срывающихся уст услышав, сама паниковать начинает. Лихорадочно придумать что-то пытается, успокоить и себя, и подругу, но ничего не выходит. Надеялась в глубине души на лучший исход, хоть и пыталась уберечь от такой ситуации, а что теперь делать не знает совсем. Назима не знает, что делать. Максим, спустя секунд тридцать, словно от наваждения избавляется и отрывается от девушки, на ноги встаёт быстро. Оглядывается панически, пытается Кристину глазами найти, но нигде её не видит. Берет у девушки номер быстро, потому что просит она, но теперь не смотрит на неё даже, и спешит в парк, где Кошелева после каждой их ссоры серьёзной пряталась, но мыслями найти её просила, потому что пряталась всегда в одном и том же месте, а когда он приходил находил, то в глазах радость детская играла, пусть и внешне дулась ещё показушно. Но не оказывается её ни в особенном месте, ни в самом парке, он звонит-звонит-звонит, а абонент не абонент и блондин домой на всех парах бежит. Когда заходит в квартиру общую, в ней непривычно холодом веет, а само помещение будто опустело полностью. Руку в кулак сжимает от волнения и заходит, вопросительно «Кристю-юш?» протягивая. Проходит медленно по квартире и замечает, что нет вещей её, словно и не было малышки тут никогда. Проверяет ящики, шкафы, смотрит везде – ничего нет, никакой маленькой детали от маленькой девочки не осталось. Самые ужасные догадки тяжелым грузом давят на плечи и он опускается по стене вниз. Руки волосы собственные оттягивают и Анисимов смотрит на кровать, где сегодня утром прижимал к себе Кристину, от волос её отплёвываясь в шутку и руками по изгибам девичьим водил медленно. Где она поспать подольше просила, и кино на завтра отложить, а он настойчиво будил и за руки в ванную тащил. Максим осознаёт, что проебался конкретно. Последующие дни ищет Кошелеву упорно: в университет заходит, в кафе её любимое, в парк и друзей общих обзванивает. Подключает все свои связи немногочисленные, но проверенные, а когда вторая неделя исчезновения Кристины начинается – он взвыть готов от отчаяния. Анисимова ломает нехило, ведь заснуть без объятий родных и запаха терпко-шоколадного – ему сродни пытке. Боится пропустить звонок, новость о Кристине, и засыпает под утро в позе неудобной, с телефоном в руке. Серёга друга вытащить пытается из болота этого, уже как вторую неделю пытается, но не получается. Были попытки, были задатки, но всё шло ко дну: Трущёв даже на встречу с соулмейтом его уговорил сходить о, чудо, согласился – и он вроде успокоился на какое-то время, но и дня не проходит, как друг опять искать пропавшую мелкую безумно начинает. Серёжа посмеяться иронично хочет, потому что пропавшая в таком же состоянии у них с Назимой прячется: не выходит, не спит почти и ест через раз, не живет – да только всё настолько хуево сложилось, что он лишь руки беспомощно опускает. Рассказать Максу о местонахождении Крис? Это как самоубийце веревку и мыло дать, ведь в мире всё устроено так, что пока ты не нашёл соулмейта – делай, что хочешь, встречайся с кем хочешь, а когда встретил половинку, судьбой предначертанную – будь добр, не изменяй, иначе соблазнившему и соблазнившемуся смерть грозит. А Трущев знает, что эти двое если встретятся теперь – сдохнут непременно, и, по сути, Максим точно соблазнителем будет, потому что Кристина – девочка умная, но проблема у неё одна: сдерживаться с ним совершенно не умеет. Серёга не может в глаза другу смотреть. Серёга притворяется, что не видит слёз Кошелевой каждый день. Серёга не знает, что делать. Так проходит вторая неделя. Анисимов пьёт, как проклятый, потому что так чувство полного успокоения на время появляется. Когда алкоголь надоедает, Макс ищет: вглядывается в лица прохожих, соц. сети листает бездумно, между делом о Кошелевой у других спрашивает, опасаясь, что достал уже окружающих своей одержимостью. Макс не знает, зачем это делает – видеться им теперь нельзя, но, блять, Крис – она такая родная, такая любимая, а эта девчонка-соулмейт – лишь усмешка судьбы над их жизнью, раньше счастливой. Сталкиваются они в годовщину своих бывших отношений комично до невозможности, сука – год. С момента ее исчезновения 23 дня, и, когда он аромат чувствует знакомый до чёртиков, начинает лихорадочно оглядываться по сторонам, но не видит нигде малышку свою. Замечает, что впереди идёт девушка, что по пропорциям – точная Крис, но она шатенка, да и каре у неё до ушей, а у его бывшей девушки волосы длинные, цвета необычного. Но чувство обеспокоенности не покидает, и он, на свой страх и риск, хватает за руку незнакомку, что из-за неожиданности спотыкается и в объятия к нему падает, лицо инстинктивно поднимая. И когда Макс взгляд на ней фокусирует, то эмоции все перемешиваются мгновенно, потому что вот она: та, которую он так долго искал, вернуть хотел отчаянно – но волосы длинные, которые Анисимов когда-то расчёсывал заботливо и аккуратно, отрезаны были напрочь, а цвет неожиданно непривычно-темным стал. Осталось лишь каре, которое еле уши закрывало, но и это не портило её красоты. Это из-за него она их...? — Кошелева, блять, хоть понимаешь, что творишь? — первый раз, когда он кричал так сильно. — Где тебя носило? Какого ты просто взяла и исчезла? Хоть понимаешь, что со мной творилось всё это время?! Девочка испуганно отвернулась от кричавшего, словно с катушек слетевшего, Макса и моргать часто начала, чтобы не заплакать ненароком. Чтобы не дать слабину. — Что ты делаешь? — устало пробормотала Кошелева и вяло попыталась руку высвободить из его хватки, а, когда поняла, что бесполезно – дернула сильнее. — Отпусти, Макс. Нам нельзя видеться, неужели сам не понимаешь? — Нет, я нихуя не понимаю! Ты свалила тогда, просто сбежала! Даже не попыталась что-то сделать, молча ушла, — дергал-дергал-дергал её за рукав, голос то повышая, то понижая. В глаза ей смотреть пытался, которые она отводила старательно. — Я думал, что у нас всё по-настоящему... — А что я могла сделать?! Она твой соулмейт, а я... блять... — посмотрела в глаза, — ошибка. У девочки истерика начинается, она рыдает, слезы одной рукой утирая, а Максим думает, мысли в кучу собирает, запястье её сжимая. Вот ведь она – прямо перед ним, и чувства, что при взгляде на неё заставляли душу сгорать и возрождаться из пепла неоднократно – они ни капли не изменились. Женя, его соулмейт, она хорошая и подходит под все представления об идеальной девушке, но Кристина не идеальная, и в этом её великолепие. — Твоя жизнь будет прекрасна и без меня, сам же понимаешь, — спустя добрых десять минут выдохнула и вымученно улыбнулась успокоившаяся девушка, готовая в любой момент вырваться/вырубить его/избить кулачками маленькими и сбежать, лишь бы жил дальше. Так нельзя. — Я уже не представляю жизнь без тебя, совсем зависим стал, Крис, — лбом прижимается к её лбу, гладит по голове, волосы короткие через пальцы пропуская. — Лучше уж умереть вместе, чем жить по отдельности, притворяться, что не было ничего... Голову медленно поворачивает, в губы ей дыша, ждёт сопротивления, но Кошелева лишь глаза прикрывает, податливо участь свою принимая. И он целует. Целует отчаянно, так, будто в последний раз — и Кристина понимает это. Последний раз. Она обессиленно отвечает на поцелуй, выдыхая горячо, и обнимает Макса, пальцами узоры на спине вырисовывая. Это ее прощание — прокручивает эти мысли в своей голове снова и снова, пока Анисимов прикусывает ее губу и в талию пальцами впивается. Затем она в руках его оседает, глаза не отводит и не закрывает, слезы катятся, и дышать в одно мгновение перестаёт. Блондин смотрит на неё растерянно, словно другой исход ожидая, прижимает к себе и сам чувствует, как в глазах темнеет стремительно.

Все мы верим, что «потом» наступит. Но когда речь идет о предстоящей расплате, — будто надеемся, что это «потом» не наступит никогда.

Макс дергается от внезапно сильного холода и, вскочив, видит перед собой незнакомую женщину, что недовольно бормочет про «алкоголиков, которые уже вообще обнаглели», и закручивает бутылку, из которой, видимо, и полила парня. Он из-за шока и сказать-то ничего не может, а женщина старая недовольно «тьфукает» перед тем, как уйти. Анисимов оглядывается суетливо, Кристину к себе на колени кладёт. Трясущимися руками проверяет её дыхание и голову аккуратно поворачивает, вдруг замечая, что буква дурацкая исчезла с шеи нежной. Через пару минут Кристина открывает глаза, не сразу понимает, что происходит. А он улыбается только, девушку сонную к груди прижимая. Жива.

И если у Максима когда-нибудь спросят: — Что такое «соулмейты»? Он, Кошелеву в руках сжимая, уверенно ответит: — Хуйня полная.