Первые уроки

Им повезло — о боги, как же им повезло! Пожалуй, без улыбки Тиморы ни один из них не выбрался бы из особняка Мелданена целым — но она улыбнулась, и теперь они, потрепанные, но радостные, как сотни напроказивших бесов, сидели в Башне, наслаждаясь долгожданным покоем. Фелларган, к которому едва вернулся нормальный цвет лица, молчал, что было неудивительно: маг израсходовал все свои стрелы и все заклинания, теперь ненужные и лишние; дриада была спасена, ее волосы доставлены леди Арибет де Тильмаранд (Лиллей как увидела ее, так сразу захотела убежать — неприятный зуд дошел до того, что она бы и вправду расчесала себе кожу до мяса, не припаси предусмотрительная Шервин перчатки), оставалось дождаться лекарства — каких-то два-три дня! Ожидание было мучительным. Радость была пьянящей.  — Ну так че, за героев Невервинтера! — гаркнул неунывающий Томи. — Чувствую, нас теперь золотом как дождем осыпят!  — Я рада, что все вернется на круги своя, — произнесла Лину мечтательно, пропуская последние слова полурослика мимо ушей. — Лекарство есть… то есть, будет — правда, надо будет спешно раздать его всем.  — С этим справятся и без нас, — Шервин аккуратно заколола рыжую прядь. — Или ты хочешь снова пройтись по всему городу и лично поднести каждому больному стаканчик?  — А вот я был бы не против стаканчика, — заметил Томи. — Лину, слушай, у меня столько старых шрамов, и они так невыносимо ноют… может, ты могла бы облегчить мои страдания?  — Я сейчас лишу тебя всех страданий, — вмешался Даэлан. — Вместе с головой.  — Эй! Лиллей улыбалась. Фелларган рядом был почему-то очень спокоен и безрадостен, но сегодня она не хотела думать ни о чем — только о том, что теперь все закончится, что вечные страхи уйдут, как и вездесущий неистребимый запах горелого мяса и паленых волос, как вопли завывающих пророков, наводивших на нее кошмары и слезы. Она не хотела думать и о том, почему главный виновник торжества сидит в углу, как забытый кем-то мешок, но знала, что еще немного — и она спросит.  — Ты же должен быть рад, — все-таки сказала она, когда ей надоело наблюдать за соревнованием Шервин и Томи в картах; кажется, бардесса выигрывала — во всяком случае, улыбалась она точь-в-точь как победитель. — Ты герой, нет?  — Герой, — кивнул эльф отстраненно. — Меня даже пригласили на церемонию сотворения лекарства. Великая честь.  — И ты все равно не рад, — недоуменно произнесла Лиллей, поднимая на него глаза. — Что не так?  — Тебе никогда не казалось, что ты устала настолько, что скоро потеряешь силы дышать? — эльф помолчал. — Конечно, нет. Слишком молода.  — Нельзя было так думать, — отозвалась она хмуро. — Иначе просто ложись и помирай. И Меч…  — Кстати, о твоей собаке, — Фелларган принужденно рассмеялся. — Он теперь у Седос Себил. Она говорит, он очень хорошо ищет всякую еду по подвалам и лает так громко, что уши закладывает. Ты не рада? Лиллей молчала. На глазах при упоминании о Мече больше не вскипали горькие, злые слезы, но всякий раз она чувствовала себя преданной и оставленной. Лиллей знала, что подчинением не добьешься преданности — об этом говорили все сказки, что она слышала — но обида все равно впивалась кривыми когтями прямо в сердце.  — Здорово, — сказала она вяло, делая вид, что очень заинтересована в наблюдении за витражным окном, сквозь которое пробивался свет дня. — У него есть хозяйка.  — У тебя голос как на похоронах, — отозвался эльф. — Думаю, у меня не лучше.  — У тебя ужасный голос. Шервин опустилась рядом с ними. Лиллей в очередной раз зацепилась взглядом за ее ярко-рыжие волосы, похожие на пожар — и еле сдержала желание дотронуться до них и узнать, теплые ли они на ощупь. Фелларган смотрел на бардессу со странным выражением лица, но, едва заметил взгляд Лиллей, стряхнул его с себя и натянуто улыбнулся:  — У меня хотя бы глаза красивые.  — Неправда. Мир вокруг был странно мирным, похожим на солнечный день в те времена, когда она еще жила на полуострове и не знала мира за пределами квартала; Лиллей подумала, что могла бы вернуться и показать всем, кем она стала и как умеет колдовать — но все воспоминания о Залке, о ее сыне, который одно время таскался за ней хвостом, умоляя показать крылья и колдовство, даже о Марте, будто покрылись толстым слоем пыли. Лиллей не могла вспомнить лица Даггерта, не могла вспомнить ни одного его слова… «А впрочем, — подумала она. — Это не так уж и плохо».  — Вы какие-то мрачные, — улыбнулась Лину. — О чем думаете?  — Тебе не кажется, что как-то странно вспоминать все, через что мы прошли? — Фелларган поморщился, пошевелив недавно ушибленной рукой. — То есть… я уже не помню порт, если честно. Помню только одежду Кровавых Моряков — ну, если это можно назвать одеждой, потому что другой такой я не видел. Помню Венгаула и Каллика, но все остальные будто растворились.  — Мы за полмесяца отыскали четыре редких компонента лекарства, перебив при этом кучу народу и едва не погибнув несколько сотен раз, — Шервин хмыкнула. — Есть от чего потерять ориентацию в пространстве и времени.  — Я писал дневник, — эльф обратил на чужие слова мало внимания. Лиллей встревоженно нахмурилась: раньше он, казалось, вслушивался в голос Шервин как в глас какого-нибудь божества, но теперь он лишь говорил, говорил — и так равнодушно, словно его вырезали из камня. Ей вспомнился каменный дракон на одном из этажей Башни, и она чуть сжалась: воспоминания о жуткой твари, словно оскалившей клыки и распластавшей перепончатые крылья прямо над ней, были неприятно живыми — пусть даже Лиллей знала, что этого никогда не происходило. Может, эта тварь и вправду была живой, кто знает, но ей не хотелось быть той, кто испытает его проснувшийся огонь на себе. «Все зависит от веры или ее отсутствия, — подумала она. — Иногда нет».  — Когда наступает время, — вещал тем временем явно сбившийся с темы Фелларган; возможно, в этом были виноваты бутылки, которые Томи каким-то неведомым образом умудрился утащить из «Торговли Клинками» и протащить в Башню под неусыпным оком госпожи Эльтуры — порой Лиллей казалось, что Томи может и каменного дракона унести из Башни, если ему по-настоящему захочется. Об этом она и спросила у него, как только Фелларган прервался в очередной раз.  — Пф! — гордо отозвался полурослик. — Нужна мне эта ваша статуя, которую и самому отбитому магу не толкнуть! Вот если б мы болтали о драконьем яйце, другой разговор. Его Томи прям из гнезда вытащит и куда захочешь пронесет!  — Надеюсь, делать ты этого не будешь, — отозвался Даэлан. — Это очень опасно, причем не для тебя, а для горожан.  — Ясен пень, пока не подвернется, не возьмусь, — отозвался полурослик легкомысленно. Лину хотела было что-то сказать, но только покачала головой; Лиллей вдруг пришло в голову, насколько же она спокойна, если вспомнить, что, кажется, именно Томи украл священную чашу из ее храма и вынудил ее совершить такое долгое путешествие, которое окончилось в зараженном чумой городе.  — Там, в Черном Озере, я видела свой дом, — вдруг произнесла Шервин тихо. — Он изменился — очень сильно, честно говоря — но я все равно его узнала. И там жили другие люди, те, кого я никогда до того не видела — наверное, приезжие, кто знает. Одну из них, женщину с Муншэя, зовут Муар. Не знаю, зачем я узнавала это.  — Дом — прекрасное место, — заметил Даэлан печально. — Самое сложное обычно — найти его.  — Конечно, — бардесса вдруг поднялась с места и протянула полуорку руку. — Кажется, в «Торговле Клинками» есть еще один бард. Не хочешь сходить потанцевать?  — Я? — Даэлан явно растерялся; Лиллей хотела было подтолкнуть его, приказать, но тут же остановила себя: она выдержала искушение в особняке Мелданена, так неужели не выдержит здесь? — Что ж, я… почему нет, в конце концов. Они вместе упорхнули из комнаты, и Лиллей перевела глаза на Фелларгана. Эльф выглядел так, словно увидел привидение: недоумевающий и почти напуганный, он шевелил губами, не издавая ни звука.  — Ты как? — спросила она. Он покачал головой:  — Никак, — затем криво усмехнулся. — Надо бы выучить пару новых уроков.  — Например, красавица не всегда выбирает героя, — Лину мягко погладила его по плечу. — Не переживай это так уж сильно. Все-таки, все к этому шло, разве нет?  — Нет, — хмыкнул эльф. — Я надеялся, что не шло. Томи, где у тебя там эти чертовы бутылки? Я хочу выпить.  — Не будет ли это лишним? — с сомнением поинтересовалась Лиллей. Фелларган горделиво фыркнул и, ничего не ответив, откупорил очередную бутыль и приложился к ней. — Я серьезно, пьянство до добра не доводит.  — Ты мне это говоришь, как профессиональный демон, пытающийся добрыми поступками прийти к спасению? — Фелларган улыбался совсем как в тот день, когда наставил на нее лук и предложил не шевелиться. Лиллей не обиделась.  — Я это говорю как ученица героя Невервинтера, — она выхватила бутыль у нее из рук, едва не разлив половину. — Куда это годится, если мой наставник будет пьян в стельку, как последний пьянчуга?  — И верно, — эльф подхватил ее на руки и, устроив на своей шее, наклонил голову. — Ну да ладно, мой личный демон, который держит меня в ежовых рукавицах, куда мы пойдем сейчас?  — Мы пойдем к дракону, — Лиллей улыбалась. — Мы пойдем к дракону и научим его чему-нибудь.