Первые уроки

Фелларган, еще несколько минут назад яростно ругавшийся, прижался к каменной кладке стены, продолжая посылать проклятия всему на свете — но теперь уже беззвучно. Его ворона недавно подстрелили, и, хоть эльф мог призвать его заново, он этого не делал.  — Не хватит сил потом, если разорвут, — пояснил он мрачно. — Чтоб все они передохли там. Особняк Мелданена, казалось, кишел всевозможными ловушками и стражами — Даэлан успел получить пару отравленных стрел, и теперь валялся в горячке, пока Лину вливала в него зелья и бормотала молитвы своей Сеханин Мунбоу. Лиллей ощущала божественную магию как яркие вспышки слишком близкого костра, почти обжигающего кожу, и пыталась держаться от эльфийки как можно дальше, не давая себе думать о том, что будет, если ранят ее саму. Интересно, сможет она выдержать эту силу или кожа слезет с нее полосками при первом же прикосновении? Лопнут ли ее глаза? Не откусит ли она собственный язык? «Прекрати», — приказала себе Лиллей, но страх все так же царапался шершавой корой деревьев. — «Перестань сейчас же».  — Гляну, че там за углом, — бросил Томи, растворяясь в тенях. Шервин нахмурилась, но ничего не сказала, продолжая оттирать лезвие своего меча изгвазданной тряпкой. Лиллей хотела было сказать ей, что это бесполезно — но передумала.  — Интересно, — произнес Фелларган, ни к кому не обращаясь. — Если мы тут умрем, кто-нибудь догадается проверить этого ублюдка и забрать у него эту чертову дриаду?  — Говорят, он уже запер у себя одного стражника, и ничего не было, — отозвалась Лиллей. Эльф скривил губы, явно готовясь сказать нечто ядовитое и злобное, но промолчал. Она закрыла глаза. Черное Озеро было и вправду красивым, пусть у нее и было совсем немного времени для того, чтобы рассмотреть его как следует: почти сразу Фелларган начал «копать нюхалкой землю» по выражению Томи и старательно выспрашивать всех встреченных им людей о странных существах, необычных явлениях и дурацких рассказах. Доверия эльф никому не внушал — не в невзрачных темных доспехах с большим луком за спиной и колчаном стрел на поясе; аристократы спешили поскорее уйти, блея нечто нечленораздельное и малоинформативное. В конце концов Фелларган сдался. Он присел в тени одного из особняков прямо на ухоженную траву, не обращая внимания на косые взгляды.  — Уму непостижимо, — сказал он тогда. — Мы пытаемся город спасти, а им хоть бы хны.  — Они тебя боятся, — пояснила Шервин. — Мало кто видел наемников вживую кроме тех, что стоят перед их районом и охраняют ворота.  — Лучше бы они разошлись, — огрызнулся эльф. — Мистра великая, каким нужно быть уродом, чтобы отказаться ответить на пару вопросов? Вопросов, которые помогут нам спасти их собственные…  — Я могу приказать им, — вмешалась Лиллей. — Просто приказать и…  — Нет.  — Но они помогут нам!  — Подчинять других своей воле отвратительно, — холодно парировал Фелларган. — Я говорил тебе об этом. Урок…  — Номер два, — буркнула она раздраженно. — Я помню. Но если тебе хочется мучиться, вперед, радуйся.  — Дело не в том, что мы можем получить информацию, — пояснила Шервин, предотвращая конфликт. — Дело в том, что подобные средства не стоит даже рассматривать как приемлемые. Лиллей надулась. Ей не нравилось все это: высокомерные аристократы, рассматривающие ее как грязь на дороге, высокие особняки, в которых могла жить прорва народу, но жила лишь одна семья, почти зловещая тишина, которая стояла на улицах района, как ее ни пытались заглушить. Каждое нарочито громко сказанное слово падало в нее, как в бездонный колодец, и оставалось там навеки — еще живое, пока слышался звон, уже мертвое, как только он прекращался.  — Слышьте, — Томи вынырнул из какого-то переулка, радостный и веселый. — Кажись, мы с Делли нашли этого хрена, который стибрил древесную бабу.  — Хоть какие-то хорошие новости, — буркнул Фелларган, поднимаясь с травы и стряхивая плащ. — Ну и?  — Кличут Мелданеном. Остроухий, как и ты. Еду прячет от своих же дружков — и я его не виню, лады? Не видал, чтоб кто-то тут зверинец жрал.  — Видно, дриаду он нам не отдаст, — эльф тяжело вздохнул, потер глаза и поднял голову вверх, где уже наливалось алым вечернее небо. Лиллей видела закаты и любила их, но здесь высокие особняки заслоняли садящееся солнце, а потому оставалось только наслаждаться пылающей как от пожара кромкой неба. — Понятно. Чувствую, еще и драться придется.  — Будто бы в первый раз, — заметила Шервин отстраненно. Она смотрела куда-то вдаль, и Лиллей, проследив за ее взглядом, поняла, что она смотрит на один из особняков на другой стороне аккуратно вымощенной улицы. Ей вспомнились выпадающие из кладки камни мостовой на полуострове, и она сжала кулаки.  — Я надеялся, что в Черном Озере будет иначе, — признался Фелларган. Он похрустел пальцами, достал стрелу, покрутил ее. — Все-таки квартал аристократов. Шервин рассмеялась — насмешливо и горько. Лиллей растерянно всматривалась в ее лицо и вдруг заметила, что глаза бардессы странно блестят.  — Как говорится, — произнесла Шервин иронично. — Всего больше грязи не в Гнезде Нищих, а в Черном Озере. Так что не рассчитывай на теплый прием нигде. Мелданен организовал им на редкость холодный прием — попросту выгнал, даже не дослушав, и Фелларган, взбесившись окончательно, решил отыскать другой путь для того, чтобы попасть в его особняк. На возражения Лину относительно воровства он только бросил, что конфискация на благо города нигде не упомянута как кража. Как ни странно, он и вправду нашел потайной ход. Но Лиллей думала, что лучше бы и не находил.  — Знаете, че? — Томи привалился к стене, вытянув ноги. — Этот хрен параноик, каких в Калимшане поискать.  — Это мы уже поняли, — проворчал пришедший в себя Даэлан, тяжело и неловко поднимаясь с пола. — Не каждый в своем доме держит отравленные стрелы.  — Это яд красной многоножки, — пробормотал Фелларган, уткнувшись лицом в ладони. Голос его звучал как в гулкий бочонок. — Редкий и запрещенный к торговле.  — Ха, ну еще бы, — полурослик с жадностью припал к своей фляге. Отдышавшись и напившись, он утер воду с губ и добавил. — Такие остроухие еще б и дракона держали у себя, если бы могли. Лиллей казалось, что она спит: все это было слишком похоже на сон, дурацкий сон, который никак не хочет заканчиваться; все, начиная с раскроенного черепа охранника, попавшего под топор Даэлана и сейчас лежащего где-то в этих коридорах, уставившись слепыми глазами в высокий потолок, и заканчивая ее собственным хриплым дыханием. Ей казалось, что та самая магия, которая так выручала ее долгое время, теперь наполняет ее до краев, что еще немного — и ее тело лопнет от переизбытка силы, темной и яростной силы, безумной, как те люди на Ничейной земле.  — Нам надо двигаться, — сказала Шервин. — Чем дольше мы сидим, тем выше шанс, что нас найдут.  — Хорошо, — отозвался Даэлан сразу же, но, едва переступив с ноги на ногу, рухнул на колени со стоном. — Нет… не могу. Простите.  — Лучше посиди здесь, дорогуша, — мягко сказала Лину, задевая его локтем. — Ох, извини. Я помогла тебе, но надо подождать, пока спадет отек. Это совсем немного.  — Сколько? — спросил Фелларган, поднимаясь на ноги. — Меньше часа?  — Думаю, да, — эльфийка с сомнением оглядела бледного Даэлана, на чьем лбу уже проступила испарина. — Не могу сказать точнее.  — Тогда пойдем вперед, а потом вернемся, — эльф не бросил на полуорка даже беглого взгляда. — Лиллей, остаешься здесь вместе с ним. Если к вам кто-то пробьется… — он умолк. — Иногда, знаешь, надо забывать все, что тебе говорили до этого. Сражайся как только сможешь.  — Хорошо. Они ушли. Лиллей притаилась возле стены, замерев и прислушавшись к окружающим ее звукам: пока она слышала лишь тяжелое дыхание Даэлана, писк крыс, наверняка сбежавшихся на мертвечину, и собственные стучащие зубы. Она решила, что не будет нарушать ни одного из уроков, о которых ей говорил Фелларган: иначе какой толк был бы от всего этого? «Я сумела выжить на Полуострове, — подумала она, сжав пальцы в кулаки и рассматривая бледно-медные костяшки пальцев. — Я стала его ученицей». Лиллей уловила еле слышный топот и голоса — и они не принадлежали никому из отряда. Она напряглась, сжалась, прижав голову к коленям, косо вглянула на мрачного Даэлана, сжимавшего в руках почти бесполезный топор. Какой прок от воина, который не может стоять на ногах? «А от мага, который не может сплести ни одного заклинания? , — фыркнула она про себя, старательно разжигая бурлившую ярость. — Какой прок от всей твоей крови, если ты можешь лишь приказать Даггерту закопать Марту?»  — Следи за дыханием, — тихо приказал Даэлан. — Это начало всего. Лиллей сосредоточилась; медленный вдох, осторожный выдох. Она почувствовала, как сила концентрируется, как аккуратно вливается в ее ладони — но не осмелилась даже посмотреть на них — и повернула голову в сторону приближающихся голосов. Их было пятеро, разобралась она. Пятеро, и все почти неопытные юнцы, взявшие в руки, привыкшие к плугу, меч. «Вперед, — подумала она. — Подойдите ближе». И в тот самый миг, когда они увидели их, когда первый кинулся в атаку с боевым кличем, когда Даэлан ответил ему глухим рычанием, рывком поднимаясь на одну ногу — тогда Лиллей зажмурилась и швырнула всю силу вперед одним броском, как когда-то бросала яблоки. Руки обожгло, и она с криком рухнула на пол, прижимая их к камню, надеясь, что он ослабит поглотивший ладони огонь — но облегчение не приходило, ускользая от нее смутным призраком, и в конце концов Лиллей поглотило темное пустое небытие.