Хаос - это лестница

спустя две недели после событий предыдущей главы        Белая клоунская кожа нигонской разведчицы была покрыта ссадинами и синяками, допрос продолжался недолго, однако гноллы уже много что успели сделать. Правая рука выгибалась под неестественным углом, во рту не хватало пары гнилых желтых зубов, кровь обагрила лицо и губы. Нигонка качалась из стороны в сторону, стонала, тихо взрыкивала и топорщила жалкую шерсть на загривке. В ведре тихо шебуршала крыса. — Я спрашиваю последний раз, вонючая тварь, сколько вас было в отряде и куда пошла остальная армия? — ящер Небей получил именно такое прозвище, потому что очень любил проводить допросы с пристрастием. — Tavo motina buvo, kvailas vilnonė kekše, smirdantis gėdą! — злобно выплюнула костлявая полуптица, целя в стоящего позади Алкина.        Небей только этого и ждал. Он ловко прокрутил короткий тисовый прут вокруг локтя и со всей силы ударил гарпию по затылку. С отвратительным хрустом ломающихся костей, заглушеамым воплями женщины, лицо гарпии с размаху впечаталось в стол. Сила таталица была так велика, что нигонка испустила дух в мгновение. Голова ее лопнула как гнилой орех, стол заляпали мозги, глаза и зубы нигонки, тело же все еще судорожно тряслось.        Алкин кивнул двоим солдатам, стоящим у входа в подвал. Гнолл вздохнул и потер переносицу. Уже десятое тело выносят отсюда вперед ногами, а пока все что узнал нынешний капитан стражи Тайдвотера, так это новости о сексуальных связях своей матери, да упокоится ее прах в Полуночи, причем преимущественно с животными, троглодитами или драконами. Алкин выдохнул сквозь зубы. Надо отдать им должное, нигонцы отлично воспитали пушечное мясо. Ни один троглодит и ни одна гарпия не выдала ничего интересного, а одна зеленая образина продолжала верещать про величие Созерцающего даже с жареными пальцами. Шутки ради Небей потом отрезал из и скормил этой же образине. Смешно, конечно, да вот только дела-то он не сдалал.  — Давай кого-нибудь из господ! — проворчал Алкин.        Быть может темные эльфы ценят свои шкуры выше чем рабы?        Полутемный подвал, освященный светом трех факелов находился в одном из самых глубоких подземелий Тайдвотера. Ниже допросной комнаты находились только каменные мешки — о, там было так душно и сыро, что даже ящеры, на что любители сырости, не могли пробыть там долго. За всю свою месячную службу в Тайдвотере Алкин был там лишь один раз — и то только посмотреть, что это за место. Каменные мешки располагались на минус пятнадцатом уровне подземелий, тупик с пленниками образовался из штрека с бирюзовой жилой. Их четырех клетушек было занято только две, в одной сидел бывший эрафийский вельможа, обманувший Траллоска, а в другой был старый дряхлый дед, и как ни спрашивал Алкин, никто не помнил за что его туда посадили. Двое других пленников уже покинули этот мир — один из них отгрыз собственные пальцы после чего перезал себе горло острым длинным ногтем, а второй испустил дух из-за крыс. Пожилые тюремщики говорят, что когда его достали из мешка, то вокруг был целый лес из посаженных на острые деревянные щепки, серых вредителей. Такая тюрьма предназначалась специально для обманщиков и предателей, ибо слово в Таталии очень весомо. В каменном мешке ни сесть, ни встать, ни лечь — ты вечно полусогнувшись, и когда крысы начинают глодать твои ноги ты не можешь их отогнать. Как тот пленник умудрялся их ловить?..       Алкина передернуло. В тот вечер он долго не мог уснуть. Теплая хижина на воде, стоящая в самом центре, уютная лежка и лоскутное одеяло не могли его усыпить. Алкин до утра размышлял о пленниках, обреченных на вечное заключение. Как проходят их дни, что они делают и о чем думают, чем коротают длинные ночи… Гнолл вздохнул. Ему бы ту наивность, с которой он пришел сюда месяц назад. После победы над нигонским отрядом Алкин поставил курган погибшим и пришел вместе с Тальтагаром в Тайдвотер. Гнолл надеялся что в провинции будет та же могучая таталийская сила, что и в столице, ведь в городе должно быть целых две когорты воинов! Это восемь тысяч бойцов! Как же гнолл ошибался… Большую часть болотного зверья давно распустили из-за того, что слишком накладно было содержать почти четыре тысячи боевых питомцев       Неожиданно в коридоре послышалась возня и в подвале появились стражники с худым изможденным чернокнижником, спутанные волосы которого спускались почти до живота. Рваный подземный халат, и переломанный пальцы — да этот Дроу был чернокнижником! Гнолл горько усмехнулся. Навидались мы вашего брата! Оказалось что нигонские маги даже избитые и калечные могли запускать молнии и огненные шары. Путем проб и ошибок таталийцы нашли выход — сломать магам пальцы и не давать им срастаться. Важно не отрубить кисти или руки, а именно искалечить.        Гноллы в черных доспехах и темных серых капюшонах бросили эльфа на стул. Дроу с ужасом смотрела на застрявшие в столе осколки зубов и кровавые пятна. Небей сел напротив чернокнижника и, взяв того за волосы сказал.  — Ну что, моя подземная kekše, будешь говорит или тебя тоже пощипать? Гноллы в черной броне рассыпались в лающем смехе.  — M…mano g-gyvenimas priklauso Nigonui!.. — эльф отчаянно боялся, а зверолюды с их великолепным нюхом наслаждались запах чужого страха, и это подогревало их интерес.  — Что же, твоя воля — сурово молвил Небей, и отошел от пленника, подмигнув Алкину и с деланной грубостью указав палачам на ведро. Гноллы кивнули, один из них встряхнул ведро, их которого послышался возмущенный писк, а другой зажег лучину из настенного факела. Нигонца приковали к стулу и прислонили ведро. Голодная крыса застучала лапками по железному дну и принюхалась к халату эльфа. Тюремщик с факелом поднес огонь к краю ведра и мышь заметалась внутри. Вскоре Алкин увидел понимание в глазах бедного нигонца и его резкие, дерганные движения в оковах. Крыса начала грызть подкладку халата, чтобы спастись от жара, который объял ее со всех сторон. — Хватит, хватит! Я все скажу!!! Она жрет меня, жрет!!!..       Гноллы рассмеялись, Алкин показал знак и ведро убрали. Мышка прогрызла подкладку и оба слоя халата, уже запустив острые зубки в нигонскую плоть. — Я слушаю. — прорычал Алкин, садясь напротив темного эльфа.

***

      Гнолл раздраженно шел по коридорам темницы. Сырой камень, освященный дрожащим светом факелов, стоптанная прелая солома под ногами и вечно мокрые стены пугали даже крепких таталийцев. Через каждые несколько шагов стояла кряжистая деревянная опора, на каждой второй балке дымно чадил факел. Закопченый потолок и узкие, тесные переходы сильно давили, хотелось поскорее убежать из этого отвратительного места, вдохнуть немного свежего воздуха и не возвращаться в это подземелье никогда. Алкин сердито впечатал сапог в скользкий грязноватый камень. Гнолл никогда не станет поступать против совести в том числе и потому, что таталийские темницы произвели на Алкина сильное впечатление в детстве. Щенком отец гнолла убил сборщика налогов из-за того, что одного из дядьев Алкина забирали в рабство для отработки долга. Забирали самого старшего, ему было восемь, а отцу Алкина — шесть. Так мелкий лохматый щенок с мстительным и холодным умом сумел подпилить сваи на мосту через ямы василисков. Расфуфыренный и наглый человек вместе с его охраной свалились с неба на головы спящих тварей. Они не смогли отбиться от сотен ящеров и были растерзаны в мгновения.       Алкин грустно вздохнул. Да вот только чувство вины за пролитую кровь соотечественников доконало отца. С годами он рос, но росла и его вина. В родное селение Алкина приходили королевские солдаты, но никто не выдал отца. Позже, чтобы стать мужчиной отец отправился в большой поход на враждебные племена и в крюлодские земли. Тогда ему было двадцать один. Вернулся он через пять лет, с богатым послужным списком, одной рукой и обожженым лицом. Женившись на матери Алкина, отец завел свой первый выводок, и сделал немыслимое. Он так устал от вины и ответственности, что добровольно сдался Хозяину Зверей Хизаку, и покаялся во всем. Оставив свой след в этом мире, он должен был искупить свою вину. Суровая справедливость Хизака была известна далеко за пределами Тайдвотера. За подвиги на поле боя Хозяин Зверей возвел отца в капитаны. А за убийство сборщика налогов и трех его охранников навеки заточил в каменный мешок.       Щеку Алкина не прочертила одинокая слеза. Внутри уже все переболело и отмерло, сердце гнолла превратилось в сплошной кусок камня. Когда гнолл видел отца в последний раз ему было шесть, Алкин уже прочно стоял на лапах и держал в руках нож. В сырых подземельях Тайдвотера отец заболел и медленно гнил. Его ноги съели крысы, и у пленника уже не было сил отгонять их. Хизак смилостивился над умирающим и разрешил матери Алкина приехать в Тайдвотер и увидеться с мужем в последний раз. И, тогда, когда маленький лохматый щенок впервые увидел отца, которого знал до этого лишь по рассказам матери, тогда Алкин услышал свой главный жизненный урок. Разум старика уже помутился, но вдруг собравшись с мыслями отец произнес: «Сын. Я должен был искупить свою вину. Я ее искупил. Я пожертвовал своей жизнью, чтобы спасти свою душу. Не повторяй таких ошибок. Помни, что ты всегда будешь со своими братьями по крови. Люби их. Цени их. Прощай их».       Алкин с силой ударил могучим когтистым кулаком по стене. Каменная крошка полетела в стороны, а тонконогий паук в углу испуганно забегал. Шестилетний пацан стал капитаном отряда, в девять в его подчинении было шестеро головорезов и руками по локоть в крови и шрамами по всему телу. И ни один из них не умер насильственной смертью. Первый рудник гнолл захватил в одиннадцать, закидав людское поселение бутылками с горящим земляным жиром. Горящие латники были легкой мишенью для таталийских стрел, и люди пали. Ни один из шестерых головорезов не пострадал. Каждый из них умер от старости в своей постели, окруженный стаей детей и внуков. Позже, когда гноллу стукнуло двадцать восемь, мудрый Хизак отправил его в Маршанк, на службу королю Траллоску, доверив отряд в двадцать восемь копий. По пути в столицу отряд Алкина наткнулся на стоянку крюлодской банды в пять десятков гоблинов. Ни один из его солдат не был убит, а голову гоблинского вождя ввезли на пике в Маршанк. Но во имя всех чертовых богов, как ему защитить своих братьев и сестер по крови, когда на Тайдвотер идет орда в пятьдесят тысяч копий?!       Алкин заметил впереди свечение и поспешил покинуть тоннели подземелья. Тусклый свет, пробивающийся сквозь болотную хмарь и могучие лесные кроны не слепил глаза. Стройные прямые сосны гордо выпрямились и раскинули исполинские ветви над всем городом. Сквозь туман и вечную мглу светились десятки огней от костров и шаманских чар. Вот покрытые мхами и лишайниками корни поднялись и приютили под собой большое логово ящеров. Состоящее из веток, палок и листвы оно было похоже на исполинский круглый шалаш. Каждая семья строит себе свой, а когда болотные жители женятся, то родичи невесты переезжают в логово жениха, а в пустой шалаш невесты поселяют молодых. Круглые нагромождения из таких логовищ горели изнутри светом костров, пропитывались изнутри запахом жареной рыбы и мяса, а внутри слышалась монотонная речь заговора. Одни логова забирались на корни деревьев, другие селились в оврагах и пересохших поймах, а третьи забирались в болотные дебри. Рядом с логовищами ящеров традиционно селились гноллы. Зверолюды очень любили ставить свои дома на воде. Прочные осиновые сваи и крепкий каркас не гнили в зеленой воде, стены были сделаны из разделенных надвое ивовых стволов, а крыши крыты камышом или же тонкими прутьями с нанизанными на них листьями лопуха. Такая незамысловатая хижина стояла долго, и строилась за два-три месяца. Дома гноллов одного племени лепились друг к другу, нагромождались сверху и образовывали трех, а порой четырехэтажные здания. Между племенами были перекинуты веревочные мосты с шаткими ступеньками. Рыболовные сети и лодочные пристани были у каждого второго дома, а над крышами вождей племен вздымались ритуальные копья с красивыми бунчуками.       Алкин вздохнул. Как ему уберечь этот хрупкий и манящий мир от нигонского вторжения?       Попетляв по извилистой дороге между логовищами ящеров и пройдя по мостками, Алкин дошел до замка Тайдвотера. Глинистая Крепость поражала своим размахом и фортификацией. Сам город был разделен на кольца и разделен тремя нитками стены. Крепкий камень с рудников вместе с плавником, залитым клейкой смолой мог надолго задержать осаждающих врагов. А Глинобитная Крепость была своим маленьким городом, с двойным рядом стен, стоящих близко друг к другу, запасом провизии на год и зверинцами с болотными тварями внутри. Крепость состояла из трех круглых бастионов, между которыми были высокие стены. Замок был окружен рвом с ловушками, смолой и подвесными мостами. Если — упаси безымянные боги — Глинобитную будут штурмовать, то нигонцам придется очень несладко. Четыре метра стены были вкопаны в землю, так что ни о каком подкопе можно было не думать. Кроме того, самострелы и скорпионы высовывали свои смертоносные жала из каждой бойницы, а Знаки Страха на главных воротах были древним могущественным артефактом, который шаманы зачаровали на устрашение нападавших. В внутреннем дворе величественно возвышался Обелиск Крови.       Мордовороты у ворот раздвинули скрещенные алебарды и вскинули руку в локте. Белую потрепанную шерсть Алкина и его коричневый доспех тут знали. Немного поплутав по коридорам Глинобитной, гнолл успел придти к самому началу совета. Он проходил в просторной комнате с зелеными стенами, посередине которой стоял громадный стол с картой Таталии, тут и там располагались кряжистые кресла из плетеных прутьев, в которых сидели крупные командиры и Хозяин Зверей. Костер позади таталийцев уютно трещал дровами и отбрасывал длинные тени на деревянный пол. — Как мы знаем, нигонская армада вышла из Саламатикайи около шести недель назад. — столетний Хизак в костюме из кожи василисков и плаще из крыла виверны взял слово первым. — До меня дошел гонец из Драгобрича, в который ушли беженцы из Дидвуда. Из двухтысячного гарнизона осталось две сотни воинов, а Хозяин Зверей Тазар пропал без вести. Говорят, он загнал подземцев в город и спалил его вместе со своими. Почтим его память. — Хизак склонил чешуйчатую голову. — Почтим! — хором откликнулись командиры. — Если мы не хотим разделить судьбу Дидвуда, то должны действовать быстро и решительно. Я слушаю тебя, Алкин. — Хозяин Зверей подошел к карте и посмотрел на гнолла. — Новости плохие. Сначала у нигонцев был плацдарррм в Саламатикайе, куда они пр-рокопали тоннель. Оттуда пр-ришел некто Аджит Созерцающий с пятью легионами воинов и чер-р-рным др-р-раконом. Он уничтожил Дидвуд, но Тазар-р успел отправить гонцов в Др-р-рагобрич, к нам и в столицу. Так вот, теперь, когда Дидвуд пал, нигонский король Гуннар Молчаливый послал своего сына вместе с шестисот тысячным войском на покор-р-рение Таталии.       Алкин замолк. Никто из таталийских командиров и не думал сдаваться или отступать, но в мудрых глазах Хизака появилось выражение странного покоя. Покоя обреченных. — Но они же не пойдут с таким войском в Таталию, верно? — спросил дресировщик виверн. — Верно. Как я понял, четыреста тысяч и сын Гуннара отправились в Эрафию, а двести тысяч и Аджит пошли к нам. Он р-разделил аррмию на четыре части по пятьдесят тысяч в каждой. Одна часть с генер-ралом Тагельвайде идет завоевывать Серое Солнце и Тайдвотер. Три другие стоят вогнутым клином и медленно идут вглубь Таталии. — Алкин переместил флажки на карте. — То есть он просто вырезает всех?! — изумился ящер в одежде разведчика. — Да. Тишина стала подобна громовому раскату. «Наверное, хороший сын у меня вырастет в Маршанке. Без меня» — подумал Алкин. — Нет, ну надо же что-то делать! Давайте… придумаем что-то! Нужно отправлять щенков, стариков и женщин в Маршанк или… Или садить на корабли! — ящер с разрубленным лицом совершенно опешил от таких новостей. — Ну и куда? Куда плыть? Через месяц-другой нигонцы будут под столицей. Вся Таталия покорится этому Аджиту… — проворчал шаман с капюшоном из медвежьей головы. — Мы должны сражаться! Наши предки не хотели бы чтобы мы отдали Таталию на поругание этим уродам! — вспыхнул ящер. — Наши предки не хотели бы, чтобы мы жарились на кострах минотавров. — обрубил шаман. — Он прав… — мимоходом отметил Хизак.  — Да как же?! — ящер почесал разрубленную пасть и подскочил к карте. — Можно отправить наших на Вори, к гномам!.. Можно отплыть в АвЛи, или Эрафию… — ящер замолк, понимая как глупо то, что он предложил. — Все сказал? — съехидничал шаман — Хизак. Что нам делать? Хозяин Зверей долго молчал. Но никто не торопил его с ответом. Алкин с замершим с сердцем смотрел на мудрое лицо правителя Тайдвотера. От его решения зависит все. Все. — Значит так. — сказал Хизак после долгого молчания. — Шлем гонцов во все города, сушей и морем. Нужно сообщить о нигонской угрозе. Самое главное — успеть предупредить командующего нашей армией, что идет приструнять нигонцев. Тридцать тысяч против ста пятидесяти не выстоит, как не крути. Нам нужно уходить в леса. — То есть как? — не понял дрессировщик. — То есть теперь мы будем играть по нашим правилам. У подземцев вся инициатива. Мы это исправим. Рольф, ты отправишь гонцов во все уголки Таталии и в Эрафию. Сам поезжай в Вайтстоун, нужно предупредить Катерину прежде чем падет Мидхейм. Стратхольм, скорее всего, уже обречен. Тальтагар! — худощавый человек в капюшоне и с квадратным подбородком повернул голову, — Нужно собрать убийц и воров. Всех. Гильдейцы наконец-то нам помогут. Назначь каждого стоящего командиром отряда. Они уйдут в леса, будут нападать на караваны с продовольствием по ночам, жечь стоянки, резать им глотки во сне. Теперь вся надежда только на партизан. Баври! — ящер в доспехах разведчика встал из-за стола, — Шли самых быстрых гонцов во все села, деревни и веси. Все жители должны немедленно придти в Тайдвотер. Они обречены вне городских стен. Пусть несут весь скарб с собой. Гуси, утки, козы, кролики, смола и все что пригодится для города. Возьми повозки и коней. Выходите на закате. Алкин! — гнолл сжал кулаки и приготовился. — На твои плечи ложится самое сложное. Ты станешь фуражиром. Забирай свой передовой отряд, отправляйся на шахты и болота. Несите все, руду, дерево, ртуть, драгоценные камни и в особенности, серу. Ставьте ловушки, копайте волчьи ямы. Они должны быть в постоянном напряжении, а не разгуливать по свободной Таталии как по своим клятым подземельям. Я дам тебе шаманов и Доброго Знака. — сварливый гнолл в медвежьей шкуре хмыкнул и ухмыльнулся. — Если сможешь, то пощипай нигонских снабженцев. Сможешь? — Он сможет. — впервые открыл рот командир когорты Алкина, Тальтагар, — Он хороший командир. — Я не сомневаюсь. Идите же! А остальные останутся со мной. Нужно много чего построить и много кого выдрессировать… — Да! — гаркнули командиры и ушли.