***
– Как вы могли допустить такое? Молодая женщина метнулась к группе учёных, уже готовая разорвать их в клочья, но взгляд её снова остановился на неподвижно лежащей посередине комнаты фигуре, и она, забыв обо всем, вдруг остановилась и неожиданно разразилась горькими слезами. – Уничтожили! – всхлипывала она в перерывах от рыданий. – А у меня столько планов было на этого мальчика! Я всю душу в него вложила, а вы… Она не договорила, потому что её охватил новый приступ злобы, отчаяния и разочарования, от которого слова сами собой остановились в горле. Судорожно всхлипывая, она подошла к молодому человеку на операционном столе и, обхватив его голову руками, стала нежно гладить побледневшее лицо, которое было сейчас почти такого же цвета, как и белая прядь на его волосах. Не моргая она смотрела на тесно сжатые губы и закрытые глаза, под которыми сейчас особенно ярко вырисовывалась легкая тень, и лишь изредка смахивала ладошкой одиноко падающие на его лицо блестящие капельки слёз. Похоже, черты лица пациента даже сейчас продолжали действовать на девушку каким-то гипнотическим свойством, потому что она мало-помалу успокоилась и перестала плакать. В лаборатории вдруг стало очень тихо. Никто не смел произнести и звука: кучка учёных и врачей, ещё только пару минут назад оживленно проводящих эксперимент, теперь же беспомощно стояла в стороне и не смела дышать. Нарушал гробовую тишину только лишь монотонный гул приборов и ровный, непрерывный писк на мониторе сердечного ритма. Девушка продолжала ласково водить рукой по бледному лицу и, зарываясь пальцами в копну густых чёрных волос, грустно приговаривала: – Такой хорошенький… Где я ещё возьму такой удачный образец? Знала ли она, что такое любовь, жалость? Была ли искренней в своём раскаянии? Сейчас на лице её отображалась глубокая скорбь, и, если бы учёные работали с доктором Айрис не так долго, им бы правда могло показаться, что молодая учёная особа переживает об утраченном образце в самом искреннем порыве чувств. Но они не первый день общались с Айрис и не понаслышке знали о её нездоровой любви к красивым мальчикам, а потому были уверены: её расстройство сравнимо скорее с поломкой любимой игрушки, чем с утратой дорогого сердцу человека. Сейчас она встанет, вытрет слёзы, покричит ещё немного и успокоится, а через неделю найдёт себе новую игрушку и даже думать забудет о неудачном подопытном образце по имени Тао. Девушка и правда поднялась, поправила волосы и, скрестив руки на груди, бесстрастно спросила: – Когда наступила смерть? – Четыре с половиной минуты назад, – с готовностью отрапортовал высокий худощавый мужчина в белом халате с большими круглыми очками на носу. Молодая женщина в последний раз бросила серьёзно-печальный взгляд на неподвижного темноволосого парня и, сунув руки в карманы, быстрым шагом направилась к выходу. Поравнявшись с худощавым мужчиной – начальником лаборатории и главным ответственным лицом, отвечающим за модификацию испытательной группы DA, – она остановилась и упавшим голосом произнесла: – Узнаю, кто неправильно произвёл расчёты, – убью. Сказав это, девушка распахнула дверь, но прежде чем она покинула помещение, очкарик остановил её: – Нет, мэм, Вы всё неправильно поняли! Модификация завершилась успешно. Расчёты были произведены верно, но на фоне последней физической трансформации организм пациента слишком ослаб. Его сердце не выдержало перегрузки. – Хотите сказать, – обернулась Айрис, – что его мозг не пострадал? – Нисколько, – подтвердил учёный. – Тогда что вы стоите, идиоты? – взорвалась женщина. – Пока не слишком поздно, верните его! Верните его немедленно! Учёные снова засуетились, подключая приборы, быстро и нервно освобождая пациента от одежды и набирая разряд в электрический дефибриллятор. Уже через несколько секунд тело подопытного содрогнулось под разрядом электрического тока, но даже после целой серии таких разрядов эффекта не последовало. Высокий очкастый мужчина нервно поправил тёмную металлическую оправу на носу и тяжело вздохнул: он предполагал, что операция завершится подобным образом. Слишком нетерпеливой и импульсивной Айрис потребовалось провести модификацию мозга, даже не дождавшись, когда тело подопытного восстановится после физической трансформации – и вот результат. Даже электрическим разрядом не вернуть теперь этого несчастного к жизни… – Есть улучшения? – резкий женский голос вывел его из размышлений. – Боюсь, что нет. – Мощность разряда? – 360 джоулей. – Увеличьте вдвое. – Но, мэм… – Я сказала, увеличьте! Учёные в растерянности переглянулись, и в их глазах прочиталась одна и та же мысль: Айрис вконец спятила. Но под строгим, гневным взглядом больших светло-карих глаз никто не посмел ослушаться приказа. Свет в лаборатории мигнул и погас от перегрузки электросети, пока не включился резервный накопитель. Всё замерло в немом ожидании. Окружающая тишина продержалась в помещении ещё пару мгновений, а затем вмиг исчезла под равномерно пикающим и затухающим сигналом на мониторе сердечного ритма. Учёные переглянулись и радостно принялись аплодировать друг другу и своей начальнице. – Как Вы догадались? – спрашивали они у молодой учёной, выражение лица которой теперь приняло спокойно-удовлетворённый вид. – Он уже модифицирован, остолопы, – горделиво пояснила она, взмахнув копной пышных каштановых волос. – Ему недостаточно того разряда, что вы ему дали. Зал снова огласился аплодисментами, и только высокий мужчина в очках бросил взгляд на измученного, ещё не пришедшего в сознание юношу на операционном столе, вздохнул и подумал: «Эх, уж лучше бы ты не возвращался…»***
В доме Франкенштейна как всегда было невероятно шумно. Иногда ему даже казалось, что стены родного дома ходят ходуном, и не от того, что на его жилище покушаются какие-то злодеи, взрывающие бомбы в радиусе одного или двух километров отсюда, и даже не от того, что в лаборатории на минус первом этаже пошёл прахом очередной эксперимент с раменом: нет, сегодня всё было сравнительно спокойно и без происшествий. Просто сегодня, как и обычно, к нему в гости нагрянула компания из четырёх школьников: Суйи, Юны, Икхана и Шинву. Не то чтобы он не был рад их видеть: он всегда любил пообщаться с детьми из школы, которую сам основал, тем более что эти дети – друзья Мастера, просто иногда ему хотелось хотя бы пару часов посидеть в тишине. А теперь, когда в его доме помимо Мастера, Региса, Сейры и его самого (а ещё постоянно прибывающих и убывающих благородных) жили ещё и три модифицированных, покой Франкенштейну стал только грезиться во сне. И ладно бы Такео с М-21 – от них шуму не так много, но вот Тао в сочетании с группой из неугомонных школьников превращался в настоящий доморощенный ураганчик. Франкенштейн остановился в дверях, ведущих в гостиную – оттуда доносились оживлённые возгласы и громкий смех, – вздохнул и хотел уже было пойти узнать, как там обстоят дела, но тут ему на глаза попался Такео, пролетающий по коридору с горой немытой посуды в руках. – Такео! – окликнул он его. – Да, шеф? – откликнулся тот и резко обернулся, отчего узорчатые керамические тарелки чуть не полетели на пол. – Можно оставить тебя здесь за главного? – Франкенштейн устало выпрямился и потер рукой лоб. – Хотя бы на полчасика? Просто проследи, чтобы здесь всё было нормально, а я скоро вернусь. – Понял, – повиновался Такео и озабоченно спросил: – Вам нехорошо? – Нет-нет, – замахал рукой Франкенштейн, а другой всё ещё придерживал пылающий лоб. – Просто голова раскалывается. Пойду прогуляюсь до супермаркета – там хотя бы потише. Такео понимающе кивнул и добавил: – Тогда я Вас не видел. Не переживайте, я всё сделаю. Вы только берегите себя, ладно? Франкенштейн благодарно улыбнулся и оставил озабоченного снайпера самого разбираться с бардаком. – Уф, и откуда в нём только берутся силы на все эти разговоры? – поинтересовался М-21, стаскивая с рук ненавистные резиновые перчатки, в то время как Такео вытирал полотенцем чистые чашки, тарелки и столовые приборы и расставлял их по местам. – Интересно, он вообще когда-нибудь молчит? Из гостиной доносились отрывки разговора. Шинву: Икхан, а на что тебе вообще сдался этот генератор тактовых импульсов? Икхан: Ну надо. Тао (смеясь): Ну раз надо, я вам сейчас такую штуку расскажу! М-21 бросил на Такео многозначительный взгляд, в котором прочиталось «ну ты понял, о чём я». Тот повесил полотенце на крючок и, не глядя товарищу в глаза, грустно улыбнулся. – Знаешь, – сказал он немного погодя, – я иногда благодарю небеса за то, что он и правда не молчит. М-21 вопросительно уставился на снайпера, в то время как из гостиной послышался задорный смех – похоже, лекция про устройство компьютера была увлекательной. – Что ты имеешь в виду? – Он ведь не всегда таким был. Сейчас, когда вспоминаю о нашей первой встрече в DA, понимаю, что это был совсем другой человек… Слава Богу, это всё в прошлом. М-21 поражённо застыл, а всё его существование буквально вопило: «Расскажи!» Такео усмехнулся и, плюхнувшись на стул за кухонным столом, сказал: – Ну ладно, слушай.