Сингулярность

Откуда-то из-за двери доносились шаги врачей и тихие разговоры. В кабинете раздавалось лишь тиканье часов – равномерное, чуть раздражающее. Развалившись в кресле напротив рабочего стола доктора Хатаке, Саске пытался вспомнить все детали увиденного после разрушения искусственного разума Каина. Врач психопатологии не вмешивался в этот эмоционально нелегкий процесс – он старался даже не шевелиться, чтобы случайно не нарушить ход мысли Учихи. В конце концов, мальчишка сыграл едва ли не самую важную роль во всей этой истории. Память о событиях могла серьезно пострадать. - Помимо машины и родителей Наруто, я помню себя на руках Итачи. - Ты никогда не пытался вспомнить момент аварии? Саске потер воспаленные глаза пальцами. За последние несколько недель он практически не спал. - Помню, как увидел яркий свет фар. Я не поверил своим глазам, потому что машина как будто летела над дорогой. Тогда думал, что мне показалось, но теперь ясно, что это было на самом деле. Не знаю, что случилось внутри. Скорее всего, у Наруто был эмоциональный всплеск. Это не кажется бредом сумасшедшего? - Все в порядке, Саске-кун. Я тебе верю. Что было после? - Машина ударилась передними колесами и вильнула в сторону. Меня вскользь зацепило бампером. А потом они влетели в ограждение или во что-то металлическое. Помню только звук. Такой… громкий скрежет. - Это всё, что ты запомнил? - Да. Наруто меня видел, - Саске взъерошил волосы на затылке, там, где под копной волос скрывался уродливый шрам. Несколько волос зацепилось за браслеты на руке – рывком сев в прежнее положение, Учиха тихо зашипел от боли. В кабинете снова воцарилась тишина. - Сейчас тебе стало лучше? - Не знаю, что вам ответить. Теперь я знаю, что это такое – потерять близкого человека. Разве может после такого стать лучше, Хатаке-сан? Какое-то время они с Какаши пристально рассматривали друг друга. Саске выглядел таким уставшим, что хотелось прямо сейчас привязать его к постели и, напичкав снотворным, заставить отдохнуть. Смешно ли, что врач выглядел не лучше? - А вы, Хатаке-сан? В норме? Какаши чуть нервно поправил повязку на левой руке. Он не привык к заботе о своем здоровье со стороны пациентов. - Орочимару полностью оплатил лечение. За мной присматривают очень хорошие врачи, но должно пройти какое-то время, прежде чем организм полностью оправится. - А вам не нужно сейчас быть в больнице? Мало ли какие последствия… - Было бы лучше, но я не могу лежать пластом. Не сейчас. И я все еще считаю, что получил по заслугам, когда помогал отключать эспектанту. - Понимаю. Саске поднялся и застегнул серую толстовку до самого горла. - Сегодня ты увидишься с остальными? - Да. Они настояли на встрече. Жаль… что Наруто там не будет. Рассеянно кивнув, Хатаке обошел свой рабочий стол. - Я провожу тебя. За дверью их ждал Итачи. В аккуратной белой рубашке, чуть сутулый, бледный. При виде его Саске захотелось извиниться, но слова стальным комом застряли в горле. - Порядок? – тихо поинтересовался старший Учиха. Саске кивнул и пожал здоровую руку Какаши. - Не вините себя, - зачем-то сказал он около машины. – Наруто бы этого не хотел. Наблюдая за отъезжающим автомобилем, Хатаке думал о том, что еще никогда в жизни не видел настолько искреннюю и тоскливую улыбку. Жизнь Саске не потеряла смысл, но стала во много раз хуже, чем была до этого. Теперь он находился в тревожном состоянии бесконечного ожидания, когда практически нет надежды на хороший исход. Когда мир кажется однотонным и жестоким… - Выглядите хреново, - Тензо, возникший словно из неоткуда, тряхнул пачкой сигарет в знак приветствия. – Все закончилось не так уж и плохо. Никто не пострадал, кто-то даже поправился. Даже Орочимару умудрился выкрутиться и остаться безнаказанным, да еще и расплылся в благодарностях. Вы не должны… - Себя винить? - Да. Никто не мог предсказать того, что случилось. У каждого участника эксперимента были свои цели. Даже у зачинщика. Кстати, у меня для вас хорошая новость. - А такие бывают? – Какаши чуть-чуть потянул шею, стараясь уменьшить нагрузку на плечо. Как же напрягала эта повязка! - Вчера вечером Сакура заговорила. Все жертвы эспектанты идут на поправку. Лично я чувствую облегчение. Хатаке действительно почувствовал легкость. В голове, в теле. - Значит, надежда все-таки есть. - Надежда всегда остается. Теперь им всем необходимо только время. Какаши слабо улыбнулся. - Как насчет, скоротать вечер в компании инвалида? Тензо фыркнул, с удовольствием выдохнув никотиновое облако. - Я только «за». *** Вывернув на главную дорогу, Итачи отключил навязчивое радио. Саске сидел рядом, на переднем сидении, но смотрел в окно и будто не дышал - тихо думал о своем. К такому брату старший Учиха совсем не привык. Обычно он был неугомонным: либо истерил, либо злился, либо смеялся, либо прямо на ходу пытался выйти. Проводить с ним время было изнурительно… хуже любых разгромных совещаний и семинаров с новичками. А теперь это был совсем другой человек. - Куда первым делом? - К храму, - сухо ответил Саске. – Почему ты согласился сопровождать меня сегодня? - Стыдишься? - Нет. Наоборот. Просто раньше я был тебе в тягость. Ты же приехал всего на неделю, зачем портить ее этой возней? - Честно говоря, я даже не знаю, какой брат мне привычнее – придурок без тормозов или… - Тихий шизик? – усмехнувшись, Саске бросил на Итачи въедливый взгляд. - Прости, Саске. Я не знаю, что с тобой случилось, да и рассказывать ты не собираешься, но мне хотелось бы немного поучаствовать в твоей жизни. Провести время вместе. Если позволишь – большую часть этой недели. Машина на средней скорости петляла по веткам серого шоссе, ведущего за город. За окном мелькали многоэтажки, постепенно сменяясь более низкими, старинными домами, огороженными высоким забором. - Знаешь, я никогда не ценил твою любовь. Не дорожил тобой и семьей. То, что ты все еще в меня веришь… я ценю. Правда. Спасибо, Итачи. Старший Учиха перестал дышать, боясь случайно спугнуть момент откровения и открытости. Саске никогда не разговаривал с ним так. Тем более не заикался о какой-либо любви. - Кроме друг друга у нас никого не осталось. Саске снова отвернулся к окну. Впервые за много лет молчание не доставляло дискомфорта им обоим. Наоборот – было уютным и даже мирным. Они оказались единственными посетителями в это время. И так было даже лучше, потому что Итачи не знал, чего ожидать от брата. Да и от самого себя тоже. - Мам, привет… - Саске присел у красивого серого надгробия в виде домика, неподалеку от статуи Дзидзо* и осторожно собрал засохшие хризантемы. Затем открутил крышку бутылки со сладкой водой и налил в небольшой стакан. Итачи занялся надгробием отца. Стер пыль с молитв, поставил свежие цветы в вазочки. Здесь, на кладбище, хотелось только молчать и слушать. В храме едва слышными переливами звенели колокольчики, ветер тревожил деревья сакуры. Рядом щелкал бамбуковый фонтан для омовения рук. Саске какое-то время сидел не шевелясь и внимательно разглядывая надгробие. - Я доставил вам столько неприятностей, - полушепотом произнес он. Хотел сказать что-то еще, но снова не смог подобрать подходящих слов извинений. Итачи присел рядом. - Саске, ты никогда и никому не был в тягость. Да, может быть, у нас у всех были разногласия. Но они любили тебя. И я тоже… ты все еще мой мелкий брат и этот факт не изменится, что бы ты ни натворил. Даже если ты до сих пор меня ненавидишь. - Я тебя не ненавижу. - Приятно слышать, - Итачи смущенно усмехнулся, смахнув с лица темную прядь. Саске неожиданно стянул браслет с правой руки. Затем второй, третий… Оставил только один – черный, давний подарок Итачи. А остальные аккуратно сложил около надгробия матери. - Нам пора, - расправившись со своим нехитрым делом, Саске поднялся. И без лишних церемоний двинулся к машине. Итачи какое-то время смотрел ему в след, а потом зачем-то забрал один из браслетов себе. - Сохраню. Мало ли и мне понадобится. Колокольчики в храме стали единственными свидетелями его слабости. *** - Кого я вижу! – Киба издалека замахал рукой. Саске немного неловко махнул в ответ и обернулся, глянув на Итачи в машине. Брат неуклюже показал большой палец. Да уж, столько времени прошло, а они оба ведут себя как придурки, когда пытаются поддержать друг друга. - Учиха-зануда, - Гаара похлопал его по плечу. – Здорово, что ты все-таки пришел. Они втроем зашли в закусочную, переговариваясь обо всем и ни о чем, как старые, закадычные друзья. В этом не было ничего странного или смущающего, но первые десять минут Саске чувствовал себя не в своей тарелке. Инузука казался просто до неприличия счастливым. В обычной красной олимпийке поверх оранжевой футболки, джинсах и кедах он выглядел младше всех, словно ученик последнего класса средней школы. И все, что его интересовало – это мир вокруг. Из дурацких золотых украшений осталась только маленькая кольцевая сережка в ухе. Сабакуно сменил мрачный имидж на неброский, простой, чуть строгий. Рубашка стального оттенка и темные джинсы под брюки отлично подчеркивали яркий цвет волос. При этом Гаара не казался мрачным фриком или психованным подростком. Да и внешне он немного изменился, вроде даже повзрослел. - А Суйгецу? – поинтересовался Саске, когда они расселись за столиком. - Будет с минуты на минуту. Он не один, - Киба нырнул в меню. - Неделю назад мы были у Наруто… – как бы невзначай начал Гаара. И, заметив, как потускнел взгляд Саске, чуть тише добавил. – Ему стало чуть лучше, правда? - Ненамного, - хмуро ответил Учиха. – Он начал обращать внимание на других людей, но… - Я знаю, как он дорог тебе, Саске, - Гаара говорил серьезно и спокойно, светлые проницательные глаза заглядывали в душу, но не жестко, как раньше, а осторожно, с пониманием. – И я знаю, как важно иметь рядом близкого человека. Наруто это необходимо, хотя он не может сказать об этом. Не отчаивайся, ладно? - Почему ты так уверен, что я ему нужен? - Просто знаю, - Гаара грустно улыбнулся, и Киба внимательно глянул на Учиху поверх меню. Саске с удивлением осознал – Инузука прекрасно понимает, о чем идет речь. Наверное, Сабакуно с самого начала немного отличался от остальных участников эксперимента. Может, он должен был это пережить, чтобы принять свою болезнь и перестать воспринимать ее как личное проклятие? - Ладно. Спасибо. - Здаров, придурки! – Суйгецу ухмыльнулся во все зубы, заметив их. Рядом шла высокая девушка в очках. Пока они обменивались приветствиями, красноволосая спутница Суйгецу как-то странно покосилась на Саске, словно вознамерилась сожрать здесь и сейчас. И если у Суйгецу этот взгляд был наивным, то от внимания девушки хотелось куда-нибудь смыться и срочно. - А это Карин. Она тоже слегка того, так что перед ней можете не выпендриваться. - Как твое лечение? – дождавшись, когда все рассядутся, спросил Гаара. - Ну, теперь хотя бы не ору, как потерпевший, - пожал плечами Ходзуки. – Пока еще есть проблемы с болезнью Стендаля. Или это просто я такой чувствительный? Суйгецу подтолкнул Саске локтем в бок. - Как Наруто? Отложив меню, Учиха хмыкнул и попытался передать весь спектр своих эмоций по этому поводу одним взглядом. Суйгецу понятливо кивнул и больше ни о чем не спрашивал. На самом деле Саске был даже рад, что они не разбежались на все четыре стороны и пытаются поддерживать отношения. Не хотелось забывать. Не хотелось закрывать глаза. Не хотелось оставаться в одиночестве со своими мыслями и тоской. Несмотря на то, что это было неизбежно, Саске искал себе занятие каждую свободную минуту. Лишь бы только рыжий лис не появлялся в мыслях. Лишь бы он не смотрел на Учиху своими проницательными, алыми глазами, не тыкался носом в грудь, не ждал его во снах. Чувств было слишком много. Каждый раз, как в самый первый: Их совместное ожидание: услышать бы пульс, почувствовать, как бьется второе сердце. Пусть медленно, пусть неровно, лишь бы. Их агония-осознание, что этого может никогда не произойти. Их тоска и пронзительный вой на бесконечное черное небо. Общая жажда, общая боль. Рыжее молчание заполняло все вокруг, стоило Саске остаться одному, поэтому он избегал одиночества как только мог. Хорошо, что внутри эспектанты Наруто придал чувствам облик – живой и навязчивый, всегда остающийся рядом. Благодаря ему Саске смог продержаться все это время. Есть не хотелось, поэтому Учиха молча слушал болтовню остальных, иногда ловя на себе внимательный взгляд Карин или Гаары. И медленно осознавал, что снова растревожил ноющую рану. Хорошо, что Итачи сегодня будет рядом. *** Когда они приехали в больницу, Саске достал из своей сумки небольшой сверток – прямоугольник, завернутый в плотную черную бумагу. - Что это? – поинтересовался Итачи, заглянув через плечо. - Альбом. Какаши сказал, это может помочь. На пропускной им выдали карточки посетителей. От строгих лиц охранников и медсестер Саске опять стало не по себе, хотя он был здесь далеко не в первый раз. Наруто было бы лучше где-нибудь на природе, рядом со знакомыми людьми, в спокойствии и тишине, чем в этой серой картонной тюрьме. Медсестра, как всегда, проводила их к нужной палате сквозь длинные больничные коридоры и предоставила самим себе. - Мне лучше подождать тебя здесь? - Да… прости, что напрягаю. Я ненадолго. - Все нормально. Не переживай. Собравшись с духом, младший Учиха осторожно толкнул дверь в палату Узумаки. Взору предстала самая обычная, строгая комната. Посередине стояла постель без острых углов, рядом – закругленная тумба для личных вещей. Небольшое зарешеченное окно было плотно задернуто занавесками. Кажется, с прошлого раза ничего не изменилось. Узумаки сидел на постели, отвернувшись от входа. - Привет, Наруто. Наруто не среагировал ни на голос Саске, ни на звук открываемой двери. Учихе пришлось обойти кровать и коснуться его плеча, чтобы привлечь к себе внимание. Взгляд безмятежно-пустых, равнодушных глаз переместился со стены на посетителя. Саске медленно, как советовали, сел рядом – Наруто так же спокойно следил за его неторопливыми движениями, но не выказывал никаких эмоций. Всё как всегда. Когда его, кашляющего кровью, вытаскивали из кресла эспектанты, он был таким же. И сейчас, спустя недели, Саске имел дело с пустотой. С тем, с кем он предпочел бы никогда больше не видеться, потому что это причиняло еще больше страданий, чем живые воспоминания о Наруто. Но он должен что-то делать – просто потому, что больше некому. - Как ты себя чувствуешь? – сипло спросил Саске, прекрасно зная, что не получит ответа. Блеклая синева обволакивала его, снова погружая в черное, болезненно-острое отчаяние. – Я тут… кое-что принес. Вытащив альбом из бумаги, Учиха аккуратно открыл его. На первой странице была чертовски милая фотография – счастливый взъерошенный отец и улыбающаяся мать с ребенком на руках. - Смотри… это твои родители. Видишь? Это – Минато Намикадзе, твой отец. А это – Кушина Узумаки. Твоя мама. Хорошая фотография, правда? Наруто опустил взгляд и безэмоционально уставился на яркую картинку, подставив ладони, чтобы держать альбом. Саске перелистнул страницу. Как он и думал, никакой реакции не последовало. Ему уже показывали фотографии родных. Не семейный альбом, конечно… но это и не важно. - Уже тогда ты был отличным парнем. И настоящим идиотом, - тоскливо усмехнулся Саске. – Дурачился везде, где только мог. Он продолжал листать альбом, снабжая каждую фотографию коротким комментарием. Наруто послушно смотрел и слушал. Как всегда. Когда осталась последняя страница, Саске перестал поддерживать альбом и легким движением растрепал светлые волосы. - Зачем нужно было рисковать собой, Наруто? Если бы ты оставил этот хренов искусственный мозг целым и невредимым, неужели было бы хуже? Зачем ты разрушил… Саске замолчал. Все это было бессмысленно? Или все-таки имело значение? - Я так тебя люблю, - поддавшись порыву, Учиха прижался лбом к теплому плечу. – Это несправедливо. Это… больно, между прочим. Собравшись с духом, он выпрямился и еще немного посидел рядом. Не стоило ожидать чего-то от этой встречи. Но Саске ожидал, и оттого уходить было еще сложнее. Каждый раз – все сложнее. - Я оставлю его. Вдруг тебе захочется посмотреть еще раз, - забрав альбом из расслабленных ладоней, Учиха положил его на тумбу. – И приду послезавтра. Думаю, тебе стоит познакомиться с Итачи. Он зануда, но ты-то точно найдешь с ним общий язык. Когда Саске закрывал дверь, его рука мелко дрожала. После этих визитов внутри него что-то умирало. Казалось, этому нет конца. Он больше не думал о смерти. Думал только о Наруто – о том, как тот улыбнется, если все-таки сможет создать себя заново. О том, как громко он будет смеяться над всем, что с ними случилось. О том, как будет извиняться за то, что заставил Саске существовать в мире без него. Ведь надежда всегда остается.