Ты целый мир

Дефне стояла на тротуаре широкой улицы, витиевато отходившей в южном направлении прямо от величественной Площади Венеции. Девушка задрала голову вверх, щурясь от жаркого солнца — ладонь, приставленная «козырьком» ко лбу, защищала мало. Удивительно, но оказывается итальянское солнце отличается от турецкого: одно жаркое — другое теплое, одно яркое — другое приглушенное, одно заставляет пот течь с тебя ручьями — другое мягко обволакивает и незаметно проникает в самые твои кости, одно мягко искрит — другое сразу ослепляет. Всё в точности как у людей. Как у них двоих. Бледная кожа девушки, ее солнечные волосы и тонкий стан мало кого заставили бы заподозрить в ней турчанку и только когда она отняла руку от лица и повернулась, рассматривая здание в поисках входа, смешно вытянув шею и вопросительно приподняв брови, молодой человек стоящий поодаль понял, что есть в этой девушке что-то иноземное. Может быть разрез глаз? Или их темный, в точности непонятный из-за расстояния, цвет? Или форма носа и скул? Ему стало любопытно. За свою жизнь праздношатающегося по этим улицам сибарита он наверное хотя бы раз встретил каждого из жителей древнего города. Но ее не встречал. Он немного подумал, вызывая в памяти образ стоящей перед ним девушки, вспоминая, и теперь был точно уверен — не встречал. Он не привык долго думать и взвешивать, особенно тогда, когда дело касалось его желаний — южная кровь и совершенно свободный образа жизни сделал его таким. И жизнь всегда шла навстречу — смелым везет. Отлепившись от шершавой стены соседнего дома, он еще секунду помедлил, пытаясь понять почему его так заинтересовал этот человек — он видел немало и более красивых женщин, и более соблазнительных. Но потом он оставил мысли, привычной расслабленной походкой направился к девушке и, встав за ее спиной, проговорил мягкой итальянской скороговоркой: — Buongiorno, signorina! Hai bisogno di aiuto? Дефне вздрогнула и резко повернулась на слегка хриплый мужской голос, обладатель которого выжидательно замер в надежде увидеть наконец цвет ее глаз. «Янтарь». Ему понравился этот цвет — теплый и прозрачный. А в сочетании с рыжими волосами эта девушка стала казаться комочком солнечного света и тепла, которые проникли вдруг до самой души мужчины, коснувшись даже ледышки, надежно спрятанной в ее глубине. О которой он и сам уже забыл. И от этого мягкого прикосновения стало почему-то больно. Он улыбался, зачем-то засунув руки в карманы своих любимых светлых брюк, и ждал ответа. — Ээээ… Дефне смутилась. По дороге в эту страну мысль о незнании языка не приходила ей в голову ни разу — вся ее способность мыслить была занята совершенно другими вещами. Судорожно вспоминая свои скромные знания английского, она промычала: — I don't understand… I don't speak italian, sorry. Ее смущенная, почти детская улыбка, и порозовевшие щеки заставили его рассмеяться. Он тут же перешел на английский, который прекрасно знал: — Это не проблема, синьорина. Я — Фабио. Он протянул ей свою крепкую худощавую руку, которую Дефне пожала с некоторой опаской, стараясь сильно не рассматривать волнистые локоны и чисто национальный нос своего первого итальянского знакомого. — А я — Дефне. Она снова смутилась. Итальянец кивнул и, не прекращая улыбаться от вида ее смущенного личика, сказал: — Я спрашивал нужна ли Вам помощь? Мне почему-то кажется, что Вы иностранка - у Вас очень красивое необычное имя. Он подмигнул, а Дефне засомневалась — в замешательстве она бросила взгляд на здание, возле которого остановилась. Ее вопрос не предполагал вмешательства чужих, но если ничего не выйдет, то провожатый в этом городе ей понадобится — она совершенно никого не знала в Риме. Это только бабушка поверила во внучкину подругу по интернет-форуму, к которой Дефне направляется отдохнуть и попытаться склеить свое разбитое сердце. У Тюркян не оставалось выбора — после ужаса их свадьбы она могла только порадоваться, что Дефне внезапно захотела хоть что-то делать, а тем более поехать туда, где нет этого бесчестного ее мужа. — Да, я приехала только сегодня. Я ищу… друга. Слова споткнулись и она замолчала — внезапно в горле пересохло из-за тугого кома, которого она не чувствовала целых несколько часов, занятая перелетом и поисками нужного римского адреса. Фабио всё понял — тема больная и нужно осторожнее, в этот раз сразу и походя контакта с новой знакомой не получится. — Он здесь живет? Я прекрасно знаю Рим, моя семья живет здесь с очень давних времен и я здесь родился — возможно только по одному имени я смогу помочь Вам его найти. Конечно если только Вы не хотите его убить. Он снова рассмеялся, но Дефне только уронила тихое: — Уже убила … Смех молодого человека оборвался и он уже серьезно посмотрел на девушку, бессознательно отметив, что ее глаза потемнели от боли, как-будто грозная туча бросила тень на янтарь, сразу забрав из него всю прозрачность и тепло. Он перевел разговор: — А из какой Вы страны? — Турция. Я приехала из Стамбула. Фабио сам удивился от того, что ему вдруг почему-то стало жарко: — Правда? Удивительно! У меня друг турок живет на этой самой улице — я как раз шел к нему. И кивнув головой на то самое здание, он весело спросил: - А Вы случайно не к Омеру? Он снова хотел рассмеяться шутке, понимая что такие совпадения маловероятны, но осекся увидев как расширились глаза девушки, как отлила кровь от ее розовых щек, как ее тонкие пальцы взлетели и легли на грудь, как-будто чтобы унять вдруг сорвавшееся с цепи сердце. И как в замедленных съемках Фабио молча повернул голову и поднял ее вверх, щурясь в точности так, как это делала 5 минут назад Дефне. И она, медленно умирая, подняла голову за ним. Чтобы увидеть очертания широкого парапета огромной террасы, свисавшие с нее ноги в рваных джинсах, яркое белое пятно рубашки на голом загорелом торсе человека, который сидел там, напряженно подавшись вперед и вниз. И черные, вроде бы далекие от земли, но как-будто стоящие прямо перед Дефне, полыхающие огнем, глаза.