Оборванная связь

      Хотелось бежать, не смотря на то, что ноги не слушались. — Шикамару!       За ним шли. Отец, Ино… с ней Сакура. А на встречу Чоджи. Он подхватил его своими большими и сильными руками, но не стал останавливать. — Я отведу.       Все-таки они лучшие друзья с детства. Чоджи понимает его, ведя и давясь слезами, ведь он долго не мог прийти в себя. — Со мной все в порядке. — Теперь не может быть иначе.       Они вышли на улицу. Деревню восстанавливали, все постепенно приходило в норму. Прошедшее казалось сном, иллюзией. Реалист Шикамару никогда бы не подумал, что когда-то сможет чувствовать нечто подобное. Последний год раскачивал его, как маятник. Раз за разом обрушивая почву под его ногами, чтобы сейчас он был подобен облаку, который плывет в этой жизни… рядом с солнцем.       Наруто жив.       Он стоял у мемориала, обернувшись в их сторону. Его глаза заслезились, при виде Шикамару. В тоже время… он давно почувствовал, что с ним все в порядке. Ещё до того, как Нара очнулся. Наруто не знал, что скажет, когда его увидет. Шикамару помнит, что чувствовал тоже самое, когда его товарищи пострадали из-за него. Чоджи оставил их, наконец, отпустив Шикамару, но оставшись его другом. Наруто и Шикамару долго не подходили друг к другу. — Про-… — Про-сти.       Они сказали это почти одновременно. И каждый не понял, кто договорил до конца. — Это я должен. — Сказал Шикамару, понимая за что Наруто извиняется. — Я не спас тебя. Какаши-сенсей рассказал мне, что лидер Акацуки сбежал, схватив его глаз. Ты все ещё не в безопасности, но… — У меня больше нет хвостатого. Никто не знает, где они, но… Саске отдал за это жизнь. Он сказал, что теперь исчезло все, что причиняло мне боль. Верхушка Конохи, хвостатые, …он.       И все-таки было в Наруто то, что для Шикамару было закрыто. У всех есть свои потаенные уголки, но у Наруто кажется, что нет. Ведь он всегда говорит, что думает, чего хочет, что ему не нравится. Но… с появлением Саске, Шикамару начал ревновать. Именно потому, что Учиха знал эту закрытую сторону, которая никогда не разлучила бы их. А теперь Саске мертв. И сейчас он не понимал, что чувствовал Наруто, когда эта связь была, наконец, разрушена. А ведь ещё девятихвостый, который был в Наруто с рождения. Теперь этого всего у Наруто просто нет. Счастлив ли он, что освободился? Но ведь у него как-будто отрезали куски плоти, который хоть и причинял боль, но был частью его.       Наруто видел, как Шикамару отпустил голову, задумавшись и не в силах сделать шаг. Он сам подошел к Шикамару, дрожащей рукой взяв его за руку. Наруто все ещё чувствовал вину к нему, которое раздулось, как шар, грозясь лопнуть. Но ещё больше он боялся за то, как себя чувствует Шикамару сейчас. — Я… — Узумаки открыл рот, пытаясь поймать слова, которые не шли к нему.       И Шикамару молчал, не зная, что сказать. И что хочет Наруто сказать, когда тот сам не знал, что нужно сделать, чтобы сдвинуть мертвую точку. Нара не нашел ничего лучше, чем его поцеловать: — Прости… — выдыхает брюнет, — я знаю, мы расстались, но я…       Узумаки положил указательный палец на губы Шикамару: — Не извиняйся больше. — Нару… может… тогда больше не будем винить себя и друг друга?       Блондин улыбнулся, хотя совсем не широко и радостно, как обычно: — Давай. — И обернулся на плиты. — О чем ты думаешь?       Вместо этого Наруто провел рукой по вывязанному имени: «Учиха Саске». Как же трудно поверить, что его имя оказалось там: — В нашу первую тренировку, тогда Какаши-сенсей привязал меня к тому столбу, он говорил о героях, чьи имена написаны здесь. Я кричал, что мое имя должно быть здесь. А потом Какаши-сенсей сказал, что… это имена героев, погибших на войне. Я… не думал о смерти, хотя мои родители погибли, но я не видел. Это ужасно. Ужасно больно. — Слезы навернулись на его глазах. — Саске умер у тебя на руках? — Не выдержал Шикамару.       Блондин кивнул, проживая этот момент снова, глядя на свои руки: — Он уже как-то чуть не погиб у меня на руках. Он сказал мне тоже самое: «лучше ты». Я тогда забыл, я так забыл, когда он чуть не убил меня, о тех словах. Я поверил, что он мог убить меня. Когда из меня извлекали хвостатого, я думал, что умру. Но я жив, а он сказал, что никогда бы не смог убить меня. Я только сейчас это понял. Из-за меня он умер, считая себя лишним. Я никогда себе этого не прощу. — Не нужно, Нару. — Шикамару положил руку ему на плечо. — Мы все были хороши.       Дорожка слез стекла по полосатыми щеками — единственное, что осталось от девяихвостого. — Хех, у Гаары ведь извлекли хвостатого. Я никогда не думал, что это так… странно. Словно я — это уже не я. Не могу поверить, что их нет рядом со мной. То, что отдаляло меня от всех, оказывается… — Было тебе дорого. Ты… любил Саске? — Спросил Шикамару с опаской.       Наруто молча смотрел на плиты, вглядываясь в высоченное имя, а потом… — Он был моей частью.       Больше они ничего не говорили, продолжая молча стоять. Уже так очень долго. Шикамару не стал расспрашивать, как все было. Что Наруто, что Какаши… сказали уже много, но в тоже время мало. И понятно, что у них просто не подберется слов, которые они держат в себе, как-будто боятся, что потеряют и это. Только теперь не Какаши, а Наруто стал часто посещать мемориал. Шикамару больше не ревновал. Он лишь следил, чтобы Наруто не оставался там надолго, не стоял под дождем. То, что Наруто ему рассказал про часть одного целого было достаточно, чтобы расставить все по своим местам. Это была не любовь, а что-то другое. Шикамару думал, что не представлял ИноШикаЧо без кого-то из ИноШикаЧо — как один орган. И он не мог винить Наруто за то, что он думает о Саске каждый день. Даже о хвостатом. Когда-нибудь он поймет, что эти демоны никогда не исчезнут из его жизни, овладев не телом, так головой — его мыслями. Но Шикамару тоже будет рядом с ним. Как тень.       В один день Наруто пришел в себя. И с новой улыбкой громко заявил, что станет Хокаге, даттебайо. А он, Шикамару, будет его советником. И они сделают этот мир лучше. Даже когда они просто идут по деревне, держась за руки. Они встречают Ино и Сакуру, которая уже меньше стесняется и даже носит в ободке цветочек, который подарила её девушка. Солнце стало светить ярче.