Амбивалентность

      В том, как тёплая вода струилась, огибая розоватые выступающие шрамы только-только заживших на спине ран, сочетались живительная сила движения и её расслабляющее постоянство. Вокруг приятно пахло шампунем. Капли, попавшие в дебри намокших кудрявых волос, падали на плечи прохладным дождём. В этот вечер, как и остальные, вот уже на протяжении нескольких недель, душ был одним из не многих способов сбежать от реальности. Но время от времени она настигала его и там.       — Можно мне хотя бы здесь побыть одному? Я в состоянии помыться сам, — процедил Дэниел, глотая капли воды. Даже если бы он был глух и слеп, ему всё равно удалось бы почувствовать её появление одним лишь нутром.       — Я видела, как ты кривишься, когда поднимаешь руку. Плечо ещё не восстановилось.       Иллюзионист хотел возразить, Хенли предугадала привычный ход:       — Хоть ты так и не считаешь. Я хочу помочь.       Взять мочалку, выдавить на неё немного геля для душа и ни разу,при этом,не посмотреть на Дэнни— всё это она проделывала с лёгкостью привычки. И он ничего не говорил. Только пристально наблюдал за каждым её движением, не видя смысла вступать в словесные баталии. Она обошла его, еле ощутимые прикосновения пальцев порисовали кривую дорожку на спине. От одного шрама к другому.       — Эти четыре. Боюсь, они так и останутся.       — Мне всё равно.       Каким же трудным он был, когда обижался на неё! Она прижала мягкую мочалку к его спине, но потом кое-что вспомнила и нежно прикоснулась губами к одному из шрамов, чувствуя совсем ещё тонкую припухшую кожу.       — Когда-то ты говорил, что поцелуй ускоряет заживление.       — Просто пытался оторвать твои мысли от ссадин. Чем больше концентрируешься на боли, тем она сильнее.       — Может, я хочу того же самого, — Хенли держала свой голос нейтральным.       — Я не думаю о боли.       — О чём же ты думаешь?       Шансы на то, что он ответит, оказались близки победе в лотерее. Не то, чтобы она ожидала разговорчивости. Ривз вернулась к пенящейся мочалке и привычной рутине.       С момента аварии у него было достаточно времени выучить, как осторожно она нажимает на мочалку и проводит её, всегда начиная справа-налево, с особой щепетильностью относясь к участкам только-только восстановившейся кожи, как медленно двигается от спины к левому плечу, а потом передней части торса. Он знал сколько времени ей нужно, на какой секунде она начинает терять свои размышления в моторике происходящего и когда возвращается обратно.       Чувствуя на себе его изучающий взгляд, Хенли чуть сильнее нажала на мочалку. Та оставляла после себя пенную дорожку на рёбрах.       — Знаешь, мне всегда нравилась философия бумеранга, но, когда ты берёшь её обязанности на себя, я тебя не выношу.       Она подняла на него глаза. Вызов, в котором совсем не был подтверждения её слов. Дэниел остался бесстрастным.       — Можешь скривить одну из своих стандартных усмешек. Это, и правда, забавно. Я всегда была той, кто подвергал твоё терпение испытаниям, — она ослабила нажим, близясь к повреждённому плечу, вспоминая бесчисленное количество раз, когда держала его не удушающем поводу желания и не спускала до самой последней секунды. Потому что эта лёгкая игра кипятила его кровь, и ей нравилось за этим наблюдать. Быть на его месте оказалось не так весело. Ни на секунду он не отводил от неё взгляда. Редко моргал. Потому что мог что-то упустить?       — Ты довольна?       Ривз замерла от неожиданности. В животе всё похолодело.       — О чём ты?       — О той цели, которую ты преследуешь сейчас.       — Я не поним…       — Брось, Хен, ты знаешь, что я вижу разницу.       — В чём?       — В твоих движениях. В том, как ты выгибаешь спину, как стоишь и как движешься. Есть разница между тем, когда ты пытаешься соблазнить и наоборот. Просто большинство не способно заметить её, потому что ты слишком хорошо владеешь своим телом.       Ривз принудила свою руку сдвинуться с места и встретила его взгляд. Она была в секундах от того, чтобы улыбнуться, а вот его губы не дрогнули.       — Ты получила, что хотела. Посредством грубой игры. Используешь мою физиологию, чтобы знать, меня по-прежнему влечёт к тебе, — он обвёл глазами медленно наполняющуюся тёплым паром душевую. — Здесь, мне негде спрятаться. Убедилась, в чём хотела?              Хенли вздёрнула голову:       — А что ты мне предлагаешь? Идти у тебя на поводу? Что бы я ни делала, ты будто перед собой стену выставил! Я пытаюсь загладить свою вину. Каждый вечер.       — Я не просил тебя и нет никакой вины. Как и невидимых стен.       — Да, чёрт возьми, Дэнни! Ты больше не отвечаешь мне. Ни в чём! Я с трудом вытягиваю из тебя два слова за вечер, а когда целую, будто…       — Я всегда отвечаю на поцелуй.       — И ждёшь, чтобы он скорее закончился. Ты ничего не инициируешь! Старательно делаешь вид, что тебе всё равно?       — Так в этом проблема? Тебе не кажется, что, быть может, так лучше, и мы наконец сможем придерживаться, я напоминаю, твоего решения?       — Дэнни, всё, что касается нас с тобой априори входит в категорию проблем! И нет, это не единственное, что вымораживает меня последние недели. Я помню о своём решении, но, знаешь ли, довольно трудно придерживаться чего-угодно, когда тебе звонят посреди вечера и говорят, что Дэнни попал в чёртову аварию! А потом видеть кровавое месиво, твои глупые препирательства с врачами и отчуждение!       — Это всё?       — Нет! Тебе компания…       — Боже, ты серьёзно? Я ведь уже говорил с тобой, на её счёт.       — И, тем не менее, это не отрицает того факта, что с ней ты не молчишь, словно немой, в то время как со мной тебя только это и интересует! Ну и к чёрту! Повернись боком, мне нужно намылить твою руку, и с меня хватит обхаживать тебя словно ребёнка!       Атлас сжал челюсти. Когда она дулась посреди очередного импульсивного решения, на него накатывали волны бесконечные в своём спектре эмоций.       — Дай сюда мочалку.       — Отстань!       — Дай сюда мочалку! — он бросил её, как только выхватил из ладони фокусницы, потому что сжать хрупкое запястье было его изначальной целью. Ривз отступила назад. Она хотела вырваться из ухвата, и вместе с тем, боялась. Правая рука. Плечо, которое он повредил. Что, если оно и правда не зажило до конца?       — Знаешь, почему я не фанат секса в душе? Потому что я всё время пекусь о твоей безопасности. Здесь легко поскользнуться, упа…       — Если ты перенаправишь эту опеку на самого себя, нам обоим станет гораздо легче!       Шаг назад, шаг вперёд. Она отступала, а он шёл за ней, пока её затылок, лопатки и ягодицы не ощутили укус холода стеклянной перегородки. Хенли вздрогнула, от неожиданности из горла хотел вырваться хриплый вскрик, Дэниел успел затушить его «инициативой» своих губ. Вот, что моментально развеяло сомнения Ривз вместе с нелепым раздражением. Как только он могла подумать, что он больше ничего к ней не испытывает? Одни губы и язык, обладая её ртом, были сильнее любых уверений и физических проявлений возбуждения. Пока он целовал её, было легко считаться с чем угодно! С его жутким поведением в последние недели, с отказом от помощи и даже с холодным стеклом, к которому он прижимал её всё плотнее. Забывшись, Хенли обвила его корпус руками, секунды спустя чувствуя под своими ладонями горячие вспухшие полосы. Она простонала отрицание в его губы.       — Что не так?       — Твои раны. Что если…       — Хен, это просто царапины. Перестань думать хоть на минуту и расслабься.       — Не могу, — выдавила она, хотя с таким заключением можно было поспорить. Её дыхание стремительно менялось. Кто-то с особой решительностью пытался превратить в пыль все теории, что она успела понастроить за недолгое время. И когда руки, от жажды по ласкам которых тывысыхала всё это время, снова превращали многочисленные воспоминания в жизнь, устоять казалось серьёзным достижением! Особенно, когда не получалось.       Вырывая куски мыслей, она мечтала о том, чтобы он продолжал её целовать, спустился к груди, животу, бёдрам:       — Мы можем подождать… Пока ты полностью восстановишься… Просто не отталкивай меня больше.       Атлас поднял её правую руку над головой и прижал к стеклу:       — Это очень плохая стратегия, Ривз. Очень. Напомни мне после, следить за тем, чтобы ты никогда не использовала её в работе. Вторую руку, — приподнятая бровь завершила немым вызовом «если боишься сделать мне больно».       Хенли сомневалась всего мгновение, за которое её язык прошёлся по верхней губе, будто охотясь на отпечатки его поцелуя. Левая рука покорно поднялась вверх, чтобы поддаться его ухвату.

***

      Дэниел был прав. Она вспоминала, как засыпала в его объятиях в тот вечер. Как он целовал её в макушку и гладил всё ещё влажные волосы. И как наслаждение, превозмогающее любые доводы рассудка, разливалось по ней словно тёплое молоко.       «Нас не останавливают ни гнев, ни мораль, ни страхи».       Эти слова всё чаще всплывали в голове. Гнев — с ним она действительно посчиталась, временно переступив через свою неспособность простить его за пять дней инферно, что он устроил ей во время прошлой операции. Мораль… Ривз повернулась, находя умиротворённо сопящего рядом Райана… Она оставалась при мнении, что в главном она ему не врала, а то, о чём не договаривала, не играло определяющей роли. Страхи — Дэниел, наверное, имел в виду её страх их разоблачения Райаном. И с тем, что он говорил действительно трудно было поспорить, но она всё равно планировала пытаться. Просто иногда ей нужны были послабления в собственном карточном домике. Иногда ей хотелось хоть на секунду перестать ждать, что одна из карт вот-вот упадёт.