Горят костры рябин

      Парализованный ужасом, Лайт спазматически вдыхает пыльный воздух. В его ушах всё ещё звучат всполохи какофонии хаоса, когда он осознаёт, что вокруг тихо.       Он осторожно приоткрывает зажмуренные глаза и не может сдержать вздоха облегчения, когда видит перед собой потолок вместо размазанной по небу крови.       Сон. Просто сон.       Комнату заливает золотистый свет нежного, юного солнца. Глаза щекочут, вынуждая щуриться, солнечные зайчики. Из приоткрытого окна доносится шум проснувшегося Токио. Это голос жизни, не то безмолвие кукольных людей из сна.       Лайт осознанно продолжает нежиться в кровати, наслаждаясь окутывающим теплом и чувством безопасности. Он с прискорбием предчувствует, что к нему сейчас пристанет Эл с требованием начать рабочий день, но вдруг осознаёт: что-то не так.       Запястье холодит наручник. Лениво двинув рукой, Лайт слышит металлический звон цепи. Мозг предательски не желает работать, и Лайт очень медленно, сопоставляя все детали — непонятный источник тепла у левого бока, мягкость, щекочущая щёку, и едва различимый звук чужого дыхания, а также запах ванили и мыла — приходит к заключению, что Эл лежит рядом. И, судя по ритму сердцебиения, крепко спит.       Впервые за всё время на памяти Лайта. Хотя он не доверял своей памяти, это всё равно казалось чем-то неправильным и удивительным. Но, в конце концов, Эл — всего лишь человек. Несмотря на все его странности.       Будто услышав мысли Лайта, Рюдзаки зашевелился. Ягами замер, отчего-то испугавшись, что тот сейчас проснётся, и это утро закончится. Кто знает, когда в следующий раз будет возможность вот так умиротворённо лежать в тепле, не думать ни о чём и не опасаться? Этого не случилось. Эл перевернулся на другой бок и закинул на Лайта руку. Обхватил его на манер мягкой игрушки.       Ягами почувствовал облегчение и раздражение одновременно: с одной стороны, ему не придётся сейчас вставать с уютной постели, а с другой — он не собирался служить Рюдзаки мягкой игрушкой. Этого только не хватало.       Однако Лайт с удивлением отметил, что это было не так уж плохо. В каком-то смысле даже приятно. Поскольку одеяло валялось где-то на полу, Эл был единственной «грелкой». К тому же, у него оказалась на редкость мягкая кожа рук.       Ещё бы, вряд ли он хоть раз занимался тяжёлой ручной работой, за него же всё Ватари делает, — мысленно фыркнул Лайт.       В то же время у него промелькнуло в голове: «Вот бы это никогда не кончалось».       Эта мысль его взбудоражила. Она была неправильной. Откуда она только взялась?       — Рюдзаки, — недовольно позвал Лайт, с безотчётным сожалениям спихивая с себя конечности детектива. Тот заёрзал. Закрепляя успех, Лайт позвал его громче и потормошил за плечо.       — Лайт, — сонно пробормотал Эл, прижимаясь к нему плотнее.       — Нет, принц на белом коне, — огрызнулся Лайт, уже активнее отпихивая от себя обнаглевшего Рюдзаки. — Вставай, спящая красавица! — не сдержавшись, рявкнул он.       Эл резко отшатнулся от него, как от чумного, и с грохотом свалился с кровати; тут же подскочил и принял боевую стойку, натянутый, как тетива. Уставился на него ошеломлёнными, широко распахнутыми глазами.       Лайт смотрел на него с не меньшим изумлением. Ему вдруг захотелось рассмеяться, но он сдержался, благоразумно рассудив, что Рюдзаки это не понравится.       Спустя три секунды напряжённых гляделок Рюдзаки, расслабившись, спокойно вернулся на кровать.       — Прошу прощения за неудобства, — монотонно проговорил он. Лайт продолжал с любопытством его осматривать.       — Это что было? — поинтересовался он.       — Рефлекс, — всё так же безэмоционально ответил Рюдзаки. — Как Лайт-куну спалось? Вчера он заснул прямо на рабочем месте…       — Да, кстати, как я здесь оказался?       Эл проигнорировал вопрос. Он испытующе взирал на Лайта.       Испустив вздох, полный раздражения, Лайт процедил:       — Нормально спал. Только не говори, что нёс меня на руках?       Рюдзаки многозначительно промолчал, с какой-то непонятно откуда взявшейся искрой интереса в безразличном взоре рассматривая Лайта, будто в первый раз увидев. Лайт поёжился и отвёл взгляд от жутких тёмных омутов. Он рассеянно скользил взглядом по комнате, отметив, что Эл спал в той же одежде, в которой ходил обычно. А сам он был без пиджака и обуви, а вот рубашка осталась та же.       Наверняка помялась… — отстранённо подумал он, когда взгляд наткнулся на выпуклость на джинсах Рюдзаки. Лайт моргнул. Потом понял и смутился. Он неловко кашлянул.       — Эм, Рюдзаки?       — Да, Лайт-кун?       Сказать или промолчать? — подумал Лайт, пряча глаза за отросшей чёлкой. — Может, он и сам знает? Однако это отличная возможность подшутить над ним в отместку за его издёвки.       Казалось, сам Эл не придавал своему затруднительному положению значения. Лайта одолевали противоречивые чувства. Он знал, что должен чувствовать искреннее негодование оскорблённой невинности, ведь у Рюдзаки стояло, скорее всего, на него, а Лайт не был геем и вообще считал гомосексуалистов богомерзкими извращенцами. Но возбуждение у Рюдзаки — не важно на кого, мужчину или женщину — было явлением неожиданным, не вписывалось ни в какие рамки и ломало представление Лайта об этом человеке. Которого Лайт, как он с удивлением для себя открыл, не воспринимал именно человеком. Живым, дышащим, подвластным страстям, переживающим о чём-то и интересующимся чем-то, кроме преступлений и сахара. Лайт видел его врагом, загадкой, фриком, инструментом правосудия, но не человеком.       Но Эл, эта безликая литера, этот суховатый детектив являлся именно человеком. Пусть он игнорировал потребность во сне, но она у него была, и не так давно Лайт сам лицезрел его спящим. Он так же, как и все люди, когда-то был ребёнком, ему на ночь читала мама сказки, он резвился в лужах грязи и играл в игрушки. Пускай Рюдзаки казался бесчувственным, но эти самые чувства у него были, без всякого сомнения, просто спрятанные где-то глубоко.       Только не ко мне, — вдруг с ужасом подумал Ягами, невольно передёрнул плечами. — Этого ещё не хватало.       Лайт покосился на Рюдзаки, так же о чём-то глубоко задумавшегося.       Нет, — Лайт выдохнул и расслабился. — С чего я это вообще взял? Стояк — вполне нормальная утренняя реакция организма. Он ведь ещё молод, судя по внешности. Возможно даже, что он мой ровесник. Поэтому, думаю, об этом даже говорить нет смысла, тем более, это будет неприлично.       Лайт хотел было спросить у Эла, сколько тому лет, но прикусил язык. Он не ответит, зато пристанет с подозрениями и обвинениями. А Лайту почему-то не хотелось сегодня спорить. Возможно, он не хотел портить это хрупкое ощущение безопасности, с которым проснулся? Лайт с трудом заставил себя не думать о сне, блокируя воспоминание.       — Так что ты хотел сказать мне, Лайт-кун? — ненавязчиво спросил Рюдзаки с незаинтересованным видом. Но Лайт понял, что он всё это время выжидал, когда Лайт начнёт говорить.       — Думаю, я хочу подстричься, — неожиданно даже для себя заявил Ягами. Эл никак не выразил удивления, но Лайту показалось, что в серых глазах мелькнуло разочарование. Впрочем, в следующий миг с лица Эл исчезли малейшие признаки того, что мы называем выражением.       — Да? — переспросил он. — Что ж, это легко осуществить. Я попрошу Ватари.       — Нет, — отрезал Лайт. — Я пойду в парикмахерскую.       Эл некоторое время помолчал, казалось, обдумывая это, и пожал плечами.       — Хорошо. Сегодня дел у нас нет, так как я сказал команде не приходить, поэтому мы можем пойти в парикмахерскую хоть сейчас.       У Лайта нервно дёрнулся глаз. Он спросил без всякой надежды:       — А что, один я сходить уже не могу?       — Нет, — просто ответил Рюдзаки. Видимо, посчитав разговор законченным, он ловко перебрался с кровати на кресло. Цепь со звоном волочилась по полу вслед за ним. Эл, не обращая внимания, открыл ноутбук, и его пальцы с невероятной скоростью застучали по клавиатуре.       — Тогда, может быть, я пойду с отцом? Зачем лишний раз отрывать тебя от работы? — не сдавался Лайт.       — Господин Ягами пристрастен и может недостаточно бдительно следить за тобой. К тому же, как я и сказал, важных дел на сегодня нет.       — Тогда, возможно, Моги-сан?       — Моги и без того загружен работой.       — Ватари?       — Он нужен мне здесь.       — Мацуда, в конце концов? Уж он тебе точно в штабе не пригодится.       — А кто будет приносить мне кофе? И, к тому же, он ненадёжен.       Бесполезно, у него на всё найдутся аргументы, — со злостью подумал Ягами.       Лайт смог разглядеть через плечо Эла, что тот просматривал новостные сводки. Его захлестнуло отчаяние. Неужели нельзя побыть отдельно от Эл хотя бы ненадолго?       — Я собираюсь в душ, — процедил он и поднялся, направляясь в сторону ванной. Цепь угрожающе натянулась; Эл не сдвинулся с места. Лайт стиснул челюсти от переполнявшей злости.       — Дай мне ключи от наручников, — холодно потребовал он. Эл проигнорировал его. Повисла пауза.       Лайт прикрыл глаза и мысленно сосчитал до десяти, пытаясь успокоиться. Сделал несколько глубоких вдохов и выдохов. Не помогало. Руки зачесались от желания придушить этого хладнокровного ублюдка. И как буквально десять минут назад Лайт мог предположить, что у него есть чувства?!       Он плюхнулся на кровать, скрестив руки на груди, и принялся буравить спину Рюдзаки взглядом. В ореховых глазах вспыхнула искра. Лайт усмехнулся кончиком губ. Хорошо, раз так, то он устроит Элу чудесный денёк. О, он постарается, чтобы у мерзавца больше и мысли не возникло ходить за ним хвостиком. Эл тысячу раз пожалеет, что вообще связался с ним.       — Нашёл что-нибудь интересное? — обманчиво дружелюбно поинтересовался он. Эл долго молчал, затем будто нехотя разлепил губы и коротко обронил:       — Пока нет, — Эл прикусил ноготь большого пальца, сосредоточенно вчитываясь в быстро бегущий текст на мониторе, и вдруг вздохнул, отодвигая ноутбук. Крутанулся на стуле и с неожиданным интересом уставился на Ягами. — Не думаю, что найду сейчас что-либо интереснее. Что важнее, Лайт-кун, с чего ты решил постричься?       — Потому что я оброс, — выплюнул Лайт с доброй порцией яда. — Ты разве не заметил?       — Мне кажется, так тебе идёт больше, — спокойно заметил Рюдзаки.       — Меня не волнует, что ты думаешь по этому вопросу, — хотя Лайт старался не подавать виду, но комплимент был ему приятен, и поэтому колкость была произнесена значительно мягче, чем он рассчитывал.       — Лайт-кун обижен на меня? Если так, я прошу прощения, хотя и не вижу предпосылок.       Лайт пожал плечами и натянул одну из арсенала тёплых улыбок.       — Не представляю, с чего ты это взял, но принимаю твои извинения.       Хотя выражение лица Эла не поменялось, было ясно, что тот не поверил.       — Тогда я звоню Ватари, и мы едем в парикмахерскую?       — Прежде я хочу принять душ.       Сначала Рюдзаки попытался зайти в ванную вместе с Лайтом и крайне удивился, когда был выдворен. Эл пытался аргументировать тем, что раньше он присутствовал при ванных процедурах, и проблем не возникало, что это из соображений безопасности; и, тем более, ещё до того, как они оказались связаны наручниками, Эл видел его через камеры. Конечно же, Лайту это не показалось убедительным.       — Если тебе так необходимо наблюдать за тем, как я принимаю душ, можешь воспользоваться скрытыми камерами, которыми, я уверен, напичкан здесь каждый угол, — заявил Лайт, захлопнув дверь перед самым носом своего экзекутора.       Наконец, он остался один. Лайт тяжело вздохнул и опёрся руками о раковину, крепко стискивая пальцами керамическую поверхность. Он долго рассматривал своё отражение в зеркале, пытался высмотреть в красивом лице ответы на мучавшие вопросы. Он заглянул себе в глаза.       Кто я такой? — подумал он, вглядываясь вглубь карамельной радужки. — И кто такой этот Эл? Возможно, всё гораздо проще, чем я предполагаю, но как мне докопаться до истины? Не так давно я был мёртв, вне всякого сомнения. Это не могло быть видением. И Эл… Тёмная лошадка. Он что-то знает. Или нет. Как это проверить?       Он ненавидел, когда что-то выходило из-под контроля. Его захлёстывало отчаяние от той неразберихи, что творилась в голове, от неизвестности и непонимания. Но лицо оставалось безукоризненным, не выдавая ничего, будто принадлежало кому-то другому. Маска, сросшаяся с естеством настолько органично, что стала его частью.       Даже если Эл что-то знает, он не станет говорить. По крайней мере прямо. Это мы уже проходили. Что же делать? Пустить всё на самотёк? Ждать? А что, если время ограничено?       Что, если это какая-то проверка.       Лайт широко распахнул глаза. Какое-то воспоминание смутно зашевелилось, порхало на периферии сознания, никак не желая выбираться наружу. Но он знал, чувствовал, что эта мысль может оказаться правдой.       Тогда что значил этот сон? Был ли он чем-то большим, чем процессом переработки информации?       Низко опустив голову и спрятав глаза за чёлкой, Лайт принялся торопливо скидывать с себя одежду. Ему было всё равно, что этот неугомонный детектив за ним наблюдает; он нисколько не стеснялся своего тела. Тем более, они оба мужчины.       Душ помог привести мысли в порядок. Лайт назло Рюдзаки принимал его так долго, как только мог.       Обнаружив зубную щётку и пасту наподобие тех, что выдавали в отелях, он также почистил зубы. К сожалению, он не взял с собой свежее бельё, поэтому пришлось воспользоваться махровым халатом, висевшим на крючках вместе с полотенцами.       От Эла исходили ощутимые волны недовольства. Он прикрыл крышку ноутбука, вместе с которым сидел на полу, и поднялся.       — Я думал, Лайт-кун утонул, — сухо сказал он. Лайт рассмеялся. Получилось почти искренне.       — А я думал, ты не умеешь шутить, Рюдзаки, — сделал ответный выпад он, всё ещё улыбаясь. Он поймал на себе взгляд, оценивающе скользящий по открывшимся ключицам, и остался доволен произведённым эффектом.       Наслаждайся совершенным телом Бога Нового Мира, пока можешь, жалкий вырод-       Эта мысль парализовала Лайта.       Бог Нового Мира? Откуда это взялось?       По барабанным перепонкам резко ударила мелодия телефонного звонка, снимая оцепенение и отвлекая от мыслей. Лайт вздрогнул и метнул взгляд на карман Эла.       — Прошу прощения, — разочарованно произнёс Эл и достал телефон, принимая вызов. — Да, я слушаю, Ватари.       Стоп, разочарованно?       В ушах звенело набатом, хотя мелодия уже перестала играть. Перед глазами замутилось. Лайт вдруг заметил какое-то движение в углу. Будто бы там собиралась чёрная копоть, как после пожара. Он услышал странный неразборчивый шёпот.       Лайт посмотрел на Рюдзаки, говорящего по телефону. Его голос доносился словно откуда-то издалека, с явными помехами. Словно от старого телевизора.       Страх пронзил яркой вспышкой.       Нет, — в панике взмолился Лайт. — Нет, нет, нет. Я не понимаю. Почему сейчас? Я не хочу снова туда…       Он сам не понимал, чего так боится. Но в этот момент Эл казался той самой спасительной соломинкой, что могла удержать его. Но он всё отдалялся.       Лайта резко тряхнуло, и он ощутил, как морок отползает обратно в угол. В последний момент он успел расслышать обрывок слова, которое шептали тысячи голосов.       «…иманто».       Казалось, прошёл как минимум час, но на деле — несколько секунд. Эл всё так же разговаривал с Ватари.       — Я понял, — сказал он и сбросил вызов. Оглянулся на Лайта. — Мне очень жаль, Лайт-кун, но парикмахерскую придётся отложить. Кира сделал ход.