***
Воспоминания (около 4-х лет назад)
Почти год прошел, как Юнги вместе с остальными членами их небольшой криминальной группировки покинули Южную Корею. Им пришлось залечь на дно, пока вся шуммха на счет них не утихнет, что довольно не просто. Их засекли за переправой наркотиков в Китай и Японию из США. Спасало то, что их босс Ким Намджун, благодаря своему отцу, бывшему дону распавшейся группировки, имеет хорошие связи за рубежом с другими, более крупными и влиятельными криминальными сообществами. Мафиози из США пообещали все уладить за год-полтора. Юнги все это время не мог связаться со своей девушкой. Он даже не пытался, потому что знал — это не безопасно. «Дождись меня, Алиса» — все повторял и повторял парень, сам в это с трудом веря, — «Надеюсь, с тобой все хорошо…» Свою сим-карту он заблокировал и выкинул, на всякий случай сменил и сам телефон. Шестеро парней жили в небольшом частном домике в деревне штата Калифорнии, предоставленной им другом Намджуна. Почти не взаимодействуя с окружающим миром, выходя на улицу только чтобы закупиться необходимыми продуктами, они прожили так одиннадцать месяцев. Им сообщили, что еще немного и можно будет возвращаться домой. Юнги, как ответственного за переправку наркотиков, засекли первым, даже удалось составить фоторобот и теперь он единственный из их банды, кому точно лучше как можно меньше мелькать на улице, хотя, как им в дальнейшем сообщили люди, подчищающие за ними, за это можно больше не переживать. Но в качестве подстраховки он изменил прическу и окрасил волосы, сменил имидж в одежде, стал носить очки и часто одевал маску. То ли от стресса, то ли еще из-за чего-то он значительно сбросил в весе. И вот, наконец-то долгие двенадцать месяцев прошли, парни вернулись обратно в Южную Корею. Их штаб-квартиру в Сеуле так и не обнаружили, что было огромным плюсом в их криминальной деятельности — им не пришлось подыскивать новое подходящее здание, а это было бы довольно проблематично. Они не собирались завязывать с криминалом. Это единственное, чем они могли заниматься и единственное, что им нравилось. Они, можно сказать, жили этим с самого рождения. У всех шестерых тем или иным образом родители были связаны с криминалом. Ким Намджун — самый главный среди них, сын бывшего раньше самым влиятельным в Северной Корее мафиози, доном своей группировки. Но правительство стран Азии и США давно следили за ними, и в итоге отца посадили в тюрьму на пожизненный срок, где он покончил жизнь самоубийством. Намджуну подростку вместе с матерью и младшим братом пришлось бежать в Южную Корею. Мин Юнги — сын младшего босса, что был членом той же группировки, что и отец Намджуна. Родители вместе со старшим сыном сбежали в Южную Корею и поселились в Тэгу, где позже родился Юнги. Но через некоторое время им пришлось переехать в неприметную деревеньку. Ким Сокджин рос с отцом — профессиональным хакером мелкого бандитского сообщества. Пошел по стопам отца и стал ничуть не хуже него в этой деятельности. Чон Чонгук рос с матерью-алкоголичкой, что периодически совершала мелкие хищения (бутылки водки, сигареты) и попрошайничала на улицах. Случайно познакомился с Джином в интернете, впоследствии стали лучшими друзьями. Через некоторое время ушел из дома и стал жить с ним. Ким Тэхён рос в благополучной семье, но отца подставили в убийстве и посадили в тюрьму на довольно долгий срок. Семья обеднела, мать не могла содержать троих детей, спилась и умерла. Младших сестёр отдали в детский дом. Тэхён будучи совершеннолетним не знал куда податься и впоследствии примкнул к группировке Намджуна. Чон Хосок с самого рождения жил в детском доме — это все, что о нем знали даже близкие друзья. Он никогда не рассказывал о своем прошлом. Никто и не спрашивал. Как-то сидя в одном из самых «грязных» клубов «под травкой» познакомился с Тэхёном, который потом и притащил его в банду. Не легкая судьба и еще более нелегкий криминальный путь сплотил парней. За все года проведенные вместе они многое пережили и стали друг для друга не только напарниками, но и братьями. Их группировка разрасталась все больше и больше и уже через четыре года они были одной из самых крупных, опасных и влиятельных банд Сеула.***
Мин Юнги ворочается на диване. Его сон очень тревожный. По лицу скатывались не то капли пота, не то слезы. Одними губами он что-то шепчет, иногда из его горла вырывается сдавленный возглас. Тяжело, но часто дыша, он хмурит брови, лицо искажается в гримасе. — Нет… нет … — еле слышно повторяет он, — НЕТ! —вскрикнул он и вдруг открыл глаза. Безумным взглядом он смотрит на потолок и пытается отдышаться. Выдыхая, он закрывает ладонями лицо. — Нет… Снова… Почему?.. — он поворачивается на бок и, словно маленький ребенок всхлипывает. Он лежит так еще какое-то время, затем встает и идет в ванную комнату, чтобы умыться. А из головы не выходит ужасный сон, вернувшийся к нему из далекого прошлого с новой порцией боли.4 года назад
Юнги несколько раз проверял правильность набранного номера, но в трубке без конца повторяли одну и ту же фразу «этого номера не существует». Парень понимал, что за это время она могла сменить свой номер телефона, уехать из города, страны.... но на сердце не переставали скрести кошки. Схватив с дивана кожаную куртку и натянув на белоснежные волосы черную кепку, Юнги вышел из квартиры. — Эй, ты куда? — крикнул ему вслед недоумевающий Тэхён, но входная дверь уже захлопнулась, — Чертов Мин Юнги, никогда ни о чем не предупреждает… Оседлав своего железного коня, которого он приобрел еще до того, как улетел в Америку, Юнги помчался в тот район, где живет его возлюбленная. Он все же надеялся, что она и ее семья не переехали и все так же живут на прежнем месте. Он припарковал мотоцикл около высокого кирпичного забора и после позвонил в дверной звонок. Он очень сильно волновался — столько времени прошло, он даже ни разу не позвонил Алисе. Неизвестно, как она теперь встретит его. Бросится на шею со слезами радости или даже не откроет? Если они все ещё здесь.... По ту сторону двери раздалось шарканье и лязг дверной цепочки. Дверь немного приоткрылась. — Кто? — спросил слабый женский голос. — Здравствуйте. Извините, здесь живет Алиса Кан? — осторожно поинтересовался Юнги, — Я её друг. — Убирайтесь. Здесь нет таких, — немного помолчав, бросили по ту сторону двери и дверь захлопнулась. Послышались удаляющиеся шаги. — Подождите, выслушайте! Это очень важно, — Мин заторобанил по двери, — Я Мин Юнги, вам это имя о чем-нибудь говорит? Женщина остановилась. Несколько минут стояла тишина, после чего дверь снова приоткрылась. — Мин Юнги говоришь? Алисы здесь больше нет, — голос дрогнул, — Уходи и больше не возвращайся. Никогда. — Подождите. Где она сейчас? Как мне её найти? Пожалуйста, ответьте! — умоляюще застонал парень. Дверь полностью отворилась. Сейчас перед ним стояла женщина, в которой Мин Юнги сразу узнал мать Алисы — девушка показывала её на фотографии. Она выглядела совсем больной и ослабшей, не такой как на фото: морщины прибавляли ей возраста, хотя она не была старой, лицо бледное и посеревшее, сильно худое лицо и потухшие глаза. — На том свете найдешь! Это из-за, тебя…. Все из-за тебя! — губы женщины задрожали и глаза наполнились слезами, — Убирайся, чёртов Мин Юнги! Чтобы ноги твоей здесь больше не было! — Юнги успел перехватить закрывающуюся дверь. — О чём вы говорите? — искренне не понимал парень, — Что произошло??! — Юнги бегал глазами по её лицу, пытаясь найти ответы. — Алиса, моя бедная девочка… Её больше нет, — рыдала женщина, закрыв свое лицо морщинистыми ладошками, — Пожалуйста, уходи. Ты не найдешь её здесь больше. Нигде не найдешь… Никто не сможет… — дверь закрылась. Юнги, опешив, стоял и смотрел в одну точку. Он не мог переварить услышанное. Его руки тряслись, а в голове перебирались различные варианты произошедшего. «Нет… как это может быть..? Алиса…» — Юнги дернулся в сторону и хотел побежать к своему мотоциклу, но потом резко вспомнил что-то и достал из кармана куртки свой мобильный телефон. Дрожащими пальцами, не попадая по клавиатуре, парень набирал предложения в поисковике. Перебирая статьи и новости годовой давности, он спустя некоторое время нашел нужную информацию. «Задержана свидетельница и подозреваемая» — гласила первая статься. Широко раскрыв глаза, Юнги суетливо пробегал взглядом по строчкам: «24 ноября была задержана двадцатиоднолетняя Алиса Кан, жительница Сеула за подозрение в скрывании фактов касающихся криминальной группировки» — парень не поверил бы ни за что, если бы не фотография, на которой девушку ведут под руки. Только лицо замазано, но Юнги узнает её из тысячи, даже не видя лица, — «Выходя из квартиры, в которой скрывался один из членов криминальной группировки, девушка была задержана сотрудниками правоохранительных органов. Гражданка Кан, представившись домработницей, отрицала причастность к мафиозной группировке и любые связи с её членами». Статься за статьей, каждая повторяет содержание другой, но с добавлением еще каких-либо «фактов». Следующая: «Алиса Кан была отпущена домой за неимением должных доказательств к её причастности к мафиозным группировкам, но она все еще находится под следствием как свидетель» — от сердца парня немого отлегло, но худшее ждало впереди, он уже знал это. Добравшись до самых последних новостей, касаемо этого дела, парень остановился. Его пальцы больше не листали электронные страницы. На его лице отразилась целая палитра отрицательных чувств: ошарашенность, ужас, непонимание, страх, горе, беспомощность. «4-го декабря Алиса Кан, гражданка Южной Кореи, ранее подозреваемая в соучастии продажи наркотиков между криминальными группировками, покончила жизнь самоубийством» — строчки плыли перед глазами Мин Юнги, он изо всех сил старался читать дальше, но боль пронзала его сердце тысячью острых ножей, — «Как предполагают СМИ, девушка, не выдержав натиска со стороны правительства и правоохранительных органов, спрыгнула с моста «Мапо» в Сеуле. Это место очень популярно среди самоубийц… Её тело нашли выплывшим на поверхность…» Юнги не стал читать дальше. К лицу подступила кровь, он весь горел, тело все дрожало как при лихорадке — начиналась истерика. Парень швырнул телефон о стену и зарычал, хотя это больше было похоже на вой побитой собаки. Он сел на мотоцикл, завел и рванул с места. Он мчался не зная куда со скоростью более двухсот километров в час — сейчас ему было уже все равно…