Чтобы удержаться

      Я медленно подхожу к полуразвалившейся парте советского образца и скидываю на нее пожелтевшие от долгих лет истязания холодом и влагой листы. Закрываю дверь в пустую, давящую тишиной и отсутствием света аудиторию. Проворачиваю ключ на два оборота влево, а затем оборачиваюсь сама. Все кажется мертвым. Удивительно подходящим для предстоящих мне долгих часов работы в этом затхлом помещении. Накрываю лицо руками, сильно давлю на глаза, до разноцветных звёзд под кожей, до резкой боли. Спускаюсь до самого пола, цепляя светлую, почти прозрачную кожу спины о грубую дверь комнаты и вновь возвращаюсь к тому, с чего начала свой путь неадекватного восприятия действительности и того, что ею является под большим вопросом… Я помню свою первую ходку. Достаточно популярный недострой моего провинциального города: большой блочный комплекс из трёх зданий, в некоторых местах соединенных между собой. Красный кирпич удачно сочетался с обилием зелени, окружавшей его. Я видела это слиянием двух миров. Помню, как эта мысль сладко отбила учащенный ритм в моем сердце, словно я нашла воплощение своей души в чем-то материальном. Сочетание несочетаемого, что не получается понять, но к чему хочется прикоснуться.       Вообще, не буду врать, мне было страшно до чёртиков. Я не планировала сюда приходить, ведь вместе с влечением к этому месту я чувствовала четкую опасность. И дело даже не в диких собаках или деклассированных элементах общества, часто искавших убежище в подобных местах, нет. Я просто знала, что не смогу остановиться, пока не найду ответ на давно мучающий меня вопрос. Что именно притащило меня сюда.       Открываю глаза и встаю с пола. Бесполезно валяться в грязи в надежде, что это избавит меня от проблемы. Холодно. Делаю глубокий вдох и чувствую, как лёгкие наполняются густым ледяным воздухом. Сбивается дыхание, а я не понимаю, откуда эта осенняя свежесть. Кручу головой и успокаиваюсь – сильный ветер распахнул окно. Вот и зашелестела бумага на столе, которую я небрежно бросила, войдя в помещение. Сочтя это знаком, усаживаюсь на скрипящий стул, включаю еле работающую лампу и опускаю взгляд на листы. «1946г. План строения #5.472.1» Чувствую, что сердце начинает стучать в разы быстрее. Переворачиваю лист и углубляюсь в изучение схем здания, краткой информации о его назначении и судьбе.

***

      Раздражает, просто бесит до дрожи. Кидаю стопку бесполезной бумаги, разочарованно вздохнув. Я потратила дохера времени, чтобы достать эти данные, это стоило мне ебаной кучи денег. Молчу про свои нервы. А мне казалось, что я была так близка к цели. Думала, что нашла это адское здание, терроризирующее меня во снах вот уже третий год. Я не помню ни месяца, чтобы этот херовый фильм советского разлива не прокрутился в моем расслабленном сознании… Я чувствую опустошенность. Думать тяжело из-за наглухо застегнутого пиджака, а ноги опухают от узких туфель. Красных, как и моя помада. Я ее не видела, конечно, но знаю, что она на мне. Как и черный строгий костюм, состоящий из юбки, достигающей колен, и приталенного пиджака. Волосы темные, прядями опускаются на плечи. В голове нет моих мыслей, только ее… Она думает, о подростках, жмущихся к стене трехэтажного задания, выполненного из красного кирпича и построенного буквой ''п'. Ещё она думает, что нужно вновь разыграть комедию и уверить детей в том, что она их защитит. Или это думаю я. Не знаю, ведь в этом сне я никогда не ощущала себя, только эту 25-летнюю женщину и угнетающую атмосферу безысходности. Она заводит детей внутрь и они сразу же исчезают из ее поля зрения. Женщина входит в кабинет предположительного директора, а в голове проносятся мысли, что он тот ещё мудак. И он сделал ее такой же. Мужчине на вид около 45, гладко выбрит, хорошо одет. Но одной ухмылки хватает, чтобы вызвать стойкое желание разбить ему ебало. Он что-то говорит, но она не слышит. Она слышит только ледяной, пробирающий до костей хохот полоумной сухой старухи, которая въехала в кабинет на нижнем ярусе стеклянного сервировочного столика. Она тычет пальцем в женщину, заливается до хрипа и кричит о предательстве. Мысли в голове путаются, и мой сон заполняет чувство паники. Последнее, что я запомнила, это вытянутую комнату с несколькими кроватями вряд, на одной из которых лежит парнишка, лет 16 на вид. Неестественно худой и длинный, он неловко улыбается мне, спрашивает о моем здоровье, виновато сжимая в руках доисторического вида плеер. Я треплю его по голове и испытываю такую волну боли и сожаления, что каждый раз просыпаюсь.       Откидываюсь на стуле и устало смотрю в потолок. Я уверена, что вон тот кусок побелки сейчас упадет мне на голову. Но мне плевать. Я достаю новую упаковку, выбиваю сигарету и закуриваю… – Мировская, я знаю, что ты там. Быстро дверь открыла. Твою мать. Легок на помине.